Муля, не нервируй… - А. Фонд
— Что-то я не понял. Нам распределили участки по числу наших работников. Всем одинаково досталось. По два человека на участок. Какая ещё работа? О дополнительной работе нам не говорили.
Женщина вспыхнула и зло сказала:
— Не умничай, Бубнов! Здесь тебя никто не боится!
Я аж опешил от такой тупой наглости:
— Меня не нужно бояться, товарищ. А лишнюю работу накидывать тоже не надо. Мы свой участок доделаем и на этом всё.
— Мы должны выполнить всю работу! — возмутилась женщина.
— Я не спорю, — сказал я, — свою работу мы выполним. Сами видите.
— Но не все успевают, — ответила она.
— Кто не успевает? — удивился я, сегодня с нами поехали только парни-комсомольцы. Девушек забрали куда-то в другое место.
Она отвела взгляд.
— Так кто работу не выполнил? — дожал её я.
— Уфимцев, Заварзин и Петров, — буркнула женщина недовольным голосом.
— Это те, которые с Барышниковым были, — тихо подсказал толстяк.
— И Барышников, — громко дополнил я и повернулся к женщине, — вот что, любезный мой товарищ. Я недавно видел этих работяг. Шлялись тут, работать мешали. Так вот. Вместо них я ничего делать не буду. Ищите других дураков.
— Как вы…! — вспыхнула женщина.
— Я вам всё сказал! — рявкнул я так, что и женщина, и толстяк подпрыгнули. — Всё. Идите и не мешайте работать.
— Вы ещё пожалеете об этом! — угрожающе прошипела женщина, но, видя, что её угрозы не возымели на меня никакого впечатления, незаметно ретировалась.
— Зря ты так, — расстроенно покачал головой толстяк, — с нею лучше не связываться.
— Ты хотел ещё пару десятков ящиков перебрать? — насмешливо спросил я его.
— Н-нет… — испугался толстяк.
— Ну тогда какие вопросы? Сидим, беседуем, перебираем чеснок. И да, мне кажется, мы слишком увлеклись. Давай немножко сбавим обороты. Нам эти четыре ящика нужно растянуть до конца.
Толстяк обрадованно закивал, а я предложил:
— Расскажи мне лучше, чем ты у нас в Комитете занимаешься?
Примерно через час, когда мы, вяло перекидывая чеснок со скоростью три головки в четверть часа, к нам прибыла делегация.
— А мы становимся популярными, — проворчал я.
— Вот, полюбуйтесь! — давешняя женщина привела сейчас с собой целую толпу: двое каких-то серьёзных товарищей в халатах поверх одежды, и та уставшая женщина-технолог, что инструктировала нас утром.
— Перебирают чеснок, — прокомментировал нашу работу один из серьёзных товарищей.
— Но они медленно перебирают! А там ещё один участок не выполнен!
— Да? — удивился второй товарищ и обратился к нам, — товарищи комсомольцы! Вот Дарья Сергеевна утверждает, что вы плохо работаете…
— Я не говорила, что плохо! Я сказала, что медленно! — тут же взвилась Дарья Сергеевна. — Когда я приходила, у них всего четыре ящика оставалось. А сейчас сами смотрите — три. Они что, получается, один ящик вдвоём полтора часа перебирали⁈
— Как же так, товарищи? — недовольно покачал головой второй мужик.
— Устали очень, — полным муки голосом ответил я и обратился к женщине, — Дарья Сергеевна, может, вы нам на помощь кого-то найдёте? А то, боюсь, можем не успеть до конца рабочего дня.
За моей спиной тихо хрюкнул толстяк. Его, кстати, Володя зовут. Удалось косвенными вопросами выяснить.
В общем, отмазались, как сумели. А в лице Дарьи Сергеевны я приобрёл очередного врага.
Когда нас вечером, уставших и провонявшихся чесноком (точнее гнилым чесноком), привезли, наконец, в город, к воротам Комитета, я решил, что нужно помыться. И вот встал вопрос, где можно помыться? В смысле нормально помыться. Дома я мылся в тазике, в своей комнате (брезговал общей ванной). А сейчас, после овощебазы и гнилого чеснока, нужно помыться хорошо. Сейчас вечер воскресенья. Зуб даю, все общественные бани забиты до отказа. А я что-то не имею ни малейшего желания сидеть час в очереди, чтобы потом торопливо помыться в шайке с липким кипятком.
Что же делать?
Я немного подумал и вдруг нашел выход! У Мули же есть отчим, который ему (теперь уже мне), как родной отец. И он звал приходить в любое время. Без чинов и не ждать приглашения.
Так что, считаю, что именно сейчас появился прекрасный повод посетить родовое гнездо.
Хорошо, что дом, где проживали Бубновы, находился недалеко. Я дошел быстро.
Не очень хорошо было то, что я уже второй раз с пустыми руками. Но у меня нет ни копейки. Но ничего, получу вот завтра зарплату и реабилитируюсь за все разы.
Увидев меня, Дуся обрадовалась:
— Мулечка наш пришел! — и потащила меня за руку в квартиру, словно боялась, что вот сейчас передумаю и убегу.
Из кабинета выглянул Модест Фёдорович. Был он в бархатном халате, по-домашнему. При виде меня он оживился:
— Муля! Как хорошо, что ты пришел! Как раз вовремя. Мы ещё не ужинали…
Дуся надулась и укоризненно сказала:
— Ну вы же сами, Модест Фёдорович, бигос заказали. А я предупреждала, что это долго!
— А я чувствовал, что Муля придёт, — ответил Мулин отчим. — Сколько ещё ждать?
— Минут сорок ещё, — вздохнула Дуся и посмотрела на меня, словно оправдываясь, — если бы я знала, я бы с самого утра поставила. А так Модест Фёдорович после обеда пожелали… Ну и вот…
— Ничего страшного, Дуся, — сказал я и попросил, — я вообще-то пришел попроситься к вам принять ванную. Сегодня мы на субботнике на овощебазе были. Чеснок перебирали. Я провонялся весь. А в коммуналке, там ванная знаете какая…
— А я-то думаю, откуда чесноком так несет, — всплеснула руками Дуся и сразу же захлопотала, — у нас как раз титан нагретый. Я сейчас ванную наберу и бельё тебе дам. Твоё, правда старенькое. А вот из одежды надо что-то у Модеста Фёдоровича попросить. У вас размеры почти одинаковые.
— Конечно, конечно, Муля! — обрадовался тот и предложил, — может, пока Дуся будет ванную готовить, мы по рюмашечке, а? Коньяку не предлагаю, завтра на работу. Но у меня есть чудесный аштарак. Мне аспирант из Еревана аж две бутылки привёз. Одну я проспорил профессору Шварцу, а вторую забрал себе…
— Замечательная идея! — улыбнулся я, — если тебя только не смущает запах от меня.
— Я же химик!
