Кодекс спецназовца - Алексей Викторович Вязовский
– Футбол?
– Ага, итальянцы югославам втыкают.
А я думал, сегодня Политбюро. Брежнев Громыко втыкает. Или наоборот. А оно вон как…
– Наши-то какое место заняли?
– Четвертое, – капитан тяжело вздохнул. – Макаронникам и проиграли.
– Тогда выходит, болеем за итальянцев?
– Ну да, не так стыдно будет. Чемпионам проиграли. Но они и так выиграют. Там же Луиджи Рива и Анджело Доменгини. Золотые бутсы. А у югославов кто? Только Драган Джаич. Слушай, Орлов, а это правда, что ты в Штатах голым в журнале снялся?
Оба дежурных уставились на меня с любопытством.
– Ложь и поклеп. Я в трусах был.
– Да ладно! – капитан аж привстал. – Тебя в парткоме порвут.
– На британский флаг, – покивал я. – Только когда соберетесь пересказывать эти байки дальше по управлению, имейте в виду, что за час до моей фотосессии, мы с Байкаловым помножили на ноль двух до зубов вооруженных террористов. У одного, кстати, была базука.
– Что это?
– Ручной американский гранатомет. И он врубил им по штатовскому бэтээру. Не постеснялся, сука такая. Трое солдат заживо сгорели. Я был весь взмокший, на нервах… Еще и заложники мозг засношали – права качали. Нырнул в океан, вышел – а там журналисты. Акулы пера хреновы. Лучше бы с настоящими повстречался в воде.
Эта моя нехитрая история вызвала полное понимание у комитетских дежурных. Мы попрощались, я пошел на седьмой этаж к Цвигуну.
А тут было целое собрание футбольных болельщиков. И такое… специфическое. Цветной телевизор в комнате отдыха, диваны… Стоит немецкое пиво «Вайэнштефан». В бутылках. Все бутылка закрыты, никто не пьет.
Футбол уже почти закончился – идут последние минуты трансляции. Цвигун сидит мрачный, поглядывает на пиво. Алидин и его зам Степанов расслаблены, о чем-то тихо переговариваются. Я узнал и четвертого человека в комнате – глава ПГУ генерал Сахаровский. Этот что-то писал в записной книжке. Массивный, лысый, очень серьезный товарищ. С таким не забалуешь – как и Алидин с Цвигуном войну прошел, во время блокады в Ленинграде сидел сиднем, немецких шпионов ловил.
– А вот и наш пострел. Везде поспел… – Цвигун мне махнул на пустующее кресло.
Я переглянулся с Алидиным. Чего Сергей Кузьмич такой злой?
– Чего насухо сидим? – я схватил бутылку пенного, посмотрел этикетку. А ведь «Вайэнштефан» – старейшее немецкое пиво. Почти тысячу лет варят. Неплохое такое снабжение у Цвигуна.
– Юрий Владимирович не любит запах алкоголя, – нейтрально произнес Степанов.
– Не за что еще пить, – буркнул Сахаровский, посмотрел на Цвигуна, дождался его кивка. – Вот что, Орлов. ПГУ подготовило справку по всей этой истории. Разумеется, мы только «за», если удастся затащить в Нью-Йорк еще одну резидентуру. Звонил Ивашутин – смежники тоже кипятком писают. Но вот в чем дело. Ты же понимаешь, что тебя будут вербовать? А с твоим непрофессиональным поведением…
– Это же надо додуматься фотографироваться для журналов, делать татуировки?! – Цвигун всплеснул руками, выключил телевизор, где футболисты после финального свистка пожимали друг другу руки. – Где была твоя голова?
– Мне теперь это будут до конца жизни вспоминать? – коротко ответил я. Алидин насупленно молчал – похоже. он не собирался меня вытаскивать. – Что касается вербовки…
– …мы думаем, что двойной агент нам не помешает, – закончил за меня глава ПГУ. – С нашей стороны командировка будет согласована, если ты дашь согласие на оперативную игру, и мы подготовим тебя к ней.
– Из меня разведчик, как из говна пуля. Нас в ГРУ совсем другому учили.
– Татухи бить? – Цвигун все никак не мог успокоиться.
Я же думал о другом. Вся эта история дурно пахла. Похоже, меня тащили в какое-то дерьмо. Врать, вербовать…
– У тебя уже есть сложившийся образ эдакого брутального мачо, – Сахаровский встал, обошел меня по кругу, пояснил: – Это из испанского. Мощный, извини, не семи пядей во лбу, боевик. Но удачливый.
– Нах этих мачо.
– Давай не будем ругаться матом. Хотя нет, продолжай. Это вписывается в твой образ.
– Да что вы заладили про образ?!
– Орлов, заткнись, – буркнул Цвигун. – Генерал пытается вытащить твою горящую задницу из лужи с бензином. Думаешь там… – Семен Кузьмич ткнул пальцем в сторону Кремля, – тебя сейчас не смешивают с говном? Да и нас всех заодно. Уверен, что да. Нам нужны дополнительные аргументы, чтобы все показать руководству страны с нужной, правильной стороны.
Сахаровский начал долго и нудно расписывать про мой психологический профиль, который построили в ПГУ. Внешняя разведка была уверена, что вербовать меня будут втупую – медовая ловушка или еще какой-нибудь простой компромат.
– Я женат… – пришлось изобразить возмущение. Не рассказывать же им про Синтию? Хотя я был уверен, что она не подстава – слишком уже все быстро и неожиданно у нас с ней случилось.
– Именно поэтому тут твой тесть, – произнес Сахаровский. – И на всякий случай заместитель товарища генерала, представитель парткома. У нас все должно быть согласовано.
Ах, да у вас все, оказывается, спланировано было. Подтверждением этого стала секретная служебка «перед прочтением съесть». В ней было все расписано. Кто меня обучает, кто потом курирует, какие активные мероприятия мне вменяются в обязанности. Прям натуральный разведзаход с тайниками, связниками и прочей хренью.
– Пойми, Орлов. Если у нас появится нелегальная резидентура в Нью-Йорке, – разъяснял мне Цвигун, – ты и будешь ее самым главным ценным кадром первое время. Тебе будет обеспечен доступ к многим закрытым объектам в Штатах, которые представляют для нас интерес.
– Я прослушку втыкать в Белом доме не буду.
– Нет, ну вы посмотрите на него! – Семен Кузьмич ударил ладонью по подлокотнику кресла. – Ты будешь делать все, что тебе прикажут! Если надо – поплывешь по канализации Белого дома.
– А вы чего молчите? – я повернулся к Алидину. – Меня, считай, в ПГУ передают.
– Это было неизбежно, после твоих выкрутасов с Гувером и Никсоном, – коротко ответил генерал, отвернулся. Обиделся. Ну да на обиженных воду возят.
Я, наплевав на субординацию и весь этот разводняк, взял бутылку со стола, открыл ее о подлокотник.
– Вообще-то есть открывашки, – буркнул Цвигун. Остальные смотрели на меня если не с испугом, то в смятении – точно.
Я встал, дошел до полок с бокалами. Явно какими-то подарочным. Похоже на чешский хрусталь.
– Мне тоже налей!
В комнату быстрым шагом зашел Андропов. Он был в штатском, вытирал со лба пот платком. Сел в мое кресло.
– Это пиво.
– Я вижу, что не квас. Наливай.
Тут и все остальные оживились. Бутылки пошли по рукам, я два раза сходил за бокалами. Как самый младший по званию. Ну так оно всегда в жизни и бывает.
Андропов коротко пересказал нам итоги заседания Политбюро. Громыко требовал отказать американцам, такого же
