Добрым словом и револьвером - Алексей Михайлович Махров
– Добавлю, что обе дивизии сформированы в прошлом году на основе пехотных дивизий! – сказал Ульянов. – За прошедшее время их, конечно, научили верхом ездить, но только от забора до забора!
И снова взводные негромко рассмеялись: вспомнили, как об этом рассказывал Целебровский – австрийские солдаты залезали на лошадь с приставной лесенки или с забора и аналогично спускались. Понятно, что не все, но такие случаи в этих дивизиях, по словам разведчика, были нередки.
Глава 6. Рассказывает подполковник лейб-гвардии Гусарского полка Владимир фон Шенк (Товарищ Кухулин)
По идее, я должен был к началу войны сидеть на Британском острове и со своей армией террористов и диверсантов контролировать деятельность английского руководства – как бы они чего не выдумали, и жёстко пресекать любые поползновения с их стороны помочь австриякам.
Но, сам не знаю почему, я решил задержаться в России. Впрочем – нет, знаю почему: захотелось тряхнуть стариной и в составе какого-нибудь подразделения принять участие в «нормальных» боевых действиях – без партизанщины. Когда враг – впереди, а вокруг только твои соратники. Причём соратники, говорящие с тобой на одном языке. Ирландцы, конечно, ребята хорошие, но русские – лучше!
В качестве наблюдателя от разведуправления я был прикомандирован к штабу лейб-гвардии Отдельного горнострелкового батальона, имевшего задачу пробить дорогу к крепости Перемышль. Это подразделение оказалось весьма занимательным. В его создании чувствовалась рука императора и его своеобразный юмор: солдаты были сплошь чеченцами, а офицеры – немцами. Командовал этой «бандой» Фёдор фон Таубе, про дела которого я в своём прошлом читал много интересного. В реальной истории он успел побывать Оренбургским губернатором и наказным атаманом Оренбургского казачьего войска, а несколько позже командовал Отдельным корпусом жандармов, после чего его назначили на пост войскового наказного атамана Донского казачьего войска, где он приобрёл «славу восстановителя донской старины» и сторонника исключительной принадлежности Донской области донским казакам! Охренеть – немец командовал казаками! Оксюморон[116] какой-то!
Два русских офицера всегда смогут договориться, даже если они немцы… Ха-ха! В общем, я, известный в России как Владимир фон Шенк, быстро нашёл с фон Таубе общий язык. Мужик он оказался на удивление умный, сообразительный и смелый, к тому же острый на язык, любитель солдатских шуток. Разработанная его штабом операция по ночному штурму полевых укреплений форта Муровице потребовала от меня внесения всего нескольких поправок – в целом офицеры батальона, много лет занимающиеся диверсионной и противопартизанской деятельностью, были чрезвычайно грамотными в этом виде боевой «работы», почти на уровне спецподразделений конца XX века.
Операция была блестяще проведена в ночь на 22 апреля – батальон за три часа ночного боя прорвал все три линии полевых укреплений и вышел непосредственно под стены форта, в мёртвую зону размещённых в казематах артиллерийских орудий. Мало того – первая рота, под командованием штабс-капитана Дениса фон Смиттена, умудрилась, воспользовавшись найденной на третьей линии окопов потерной[117], ворваться на нижний ярус форта.
Я уже предвкушал утреннюю «зарубу» в бетонных казематах, готовился «тряхнуть стариной» и лично сходить в рукопашную, но на рассвете в штаб батальона прибыл мой друг Альбертыч. Узнав о моём желании, господин свеженазначенный генерал очень осерчал.
– Блядь, Дорофеич, ну что за детский сад! Яйца седые, а всё в солдатиков норовишь поиграть! В той жизни, блядь, не наигрался! Всё ещё гормоны молодого тела бурлят? – отведя меня в сторонку, чтобы не слышали господа офицеры, громким шепотом «орал» мой друг. – Если бурлят, так ты лучше ещё одну оргию с девками устрой, внучек поддержит! Ты же генерал, от тебя требуется полками командовать, а не в рукопашную лезть!
– ЗДЕСЬ я не генерал! – выделив голосом первое слово, усмехнулся я, в глубине души понимая правоту Альбертыча.
– Здесь ты ПОКА ещё не генерал! Но занимаешься генеральскими делами! – возразил начальник Главного разведывательного управления.
– Ладно, хорош орать, твоё высокопревосходительство! – с издевательской интонацией в голосе, произнёс я. – Говори за каким хером приехал!
– Приехал, чтобы на месте оценить результат ночного штурма и составить победную реляцию императору. Она, может быть, Олегычу не так нужна, ему и без меня есть кому доложить, но в плане вялотекущей борьбы с мудаками из Главного штабы – очень полезна будет! Они-то собирались на форт солдатиков посылать, построив их в колонны, со знаменем и оркестром впереди. Как на штурм Плевны, ети их мать! Ничему дурачьё учиться не хочет! Представляешь, что бы тут сейчас творилось?
– Да уж, представляю… – хмыкнул я, чуть ли не воочию увидев заваленные растерзанными окровавленными телами поля вокруг Муровице. – Они бы, может быть, и взяли форт… Дня через три… После шестичасовой работы гаубиц… потеряв при этом пару дивизий! Как немцы под Верденом!
– Именно, что пару дивизий! Этим мудакам на потери плевать! – с горечью сказал Альбертыч и процитировал: – «Бабы ещё нарожают…»[118] А сегодня какие потери были?
– Ты не поверишь, я сам охуел – в нашем времени такого не было: двадцать три убитых, шестьдесят восемь раненых. Правда, чеченцы и от таких потерь волками воют и буквально требуют не заменять их линейной пехотой, а завтра снова в бой послать – мстить!
– Да, по генеральским меркам такие потери – мелочь, не стоящая внимания! – с горькой улыбкой сказал Альбертыч. – А для солдат каждый убитый – брат, свояк, кум или просто хороший друг. Тем более в этом батальоне, где все нижние чины друг другу какие-то родственники – близкие или дальние.
Мы помолчали пару минут, отдавая дань памяти погибшим бойцам.
– И вот что ещё, Дорофеич, – сказал мой друг, задумчиво почесывая висок. – Хорошо, что ты ещё не успел в свою Англию умотать…
– Ага, в «свою»… – хохотнул я. – Глаза бы мои её не видели, но работа… Без моей работы там не обойтись! Так чего ты от меня хотел?
– Есть одно дело, где требуется твоя консультация! – сказал Альбертыч и решительно, по-генеральски, добавил: – Бросай эти детские игры, поехали в Ставку, там поговорим!
Я покладисто кивнул и мы пошли прощаться с офицерами горнострелкового батальона. Недалеко от линии фронта Альбертыча ждала целая колонна – три броневика «Медведь». Два с пулемётными башнями и бойцами его знаменитой роты «спецназа ГРУ», один – в варианте КШМ[119].
Внутри кашээмки было довольно просторно, светло (горели аж три электрических плафона на потолке) и тепло (работала электрическая печка). С большим удобством разместившись в мягких креслах, мы как-то незаметно, пригревшись после прохладного апрельского воздуха, заснули. Заснули оба – и у меня и у Альбертыча
