Добрым словом и револьвером - Алексей Михайлович Махров
– Лёшка! Подбери-ка этот «инструмент»! – скомандовал мне Засечный. – Если старый чёрт не врал, и вещица ценная – так мы её Хозяину подарим!
В усадьбе старого графа на нас смотрели с настороженностью и страхом, но венгры, в отличие от тех же гонористых поляков, в которых постоянно бурлила шляхетская кровь, откровенно говоря, оказались пожиже. Важно было сразу продемонстрировать им нашу силу, и тогда они становились покладистыми.
Оставшихся в живых ополченцев мы разоружили и заперли в одном из подвалов, приставив часового. Нашими трофеями стали полсотни древних гладкоствольных ружей, заряжающихся с дула, полтора десятка стареньких однозарядных винтовок, парочка новых карабинов Винчестера и пяток револьверов. Прямо скажем, негусто…
Мы обыскали усадьбу, изъяли вдобавок коллекцию холодного оружия и охотничьих ружей. В подвалах нашлось несколько бочек вина, что несказанно воодушевило наших бойцов. Но дисциплина в лейб-гвардии бронекавалерийском была жёсткой, но главное – функциональной. Все понимали, что только безумец будет налегать на хмельное во время активных боевых действий.
Но самый главный сюрприз ожидал нас дальше – и тоже в подвале. Старый граф Надашди, видать, в благородном воинском запале решил живым не сдаваться – в большом сводчатом помещении мы увидели штабеля тёмно-зелёных ящиков, в которых лежали аккуратные, похожие на куски колбасы, динамитные шашки!
– Ни хера себе! Разъеби его железным хуем через вторичный переёб! – сказал Засечный и грязно выругался. – Да здесь хватит взрывчатки, чтобы не только этот дом взорвать, но и ближайшую деревню снести!
Утром над селом и над имением старого венгерского графа, жужжа мотором, словно шмель-переросток, пролетел планер. На его треугольных крыльях красовались чёрные двуглавые орлы, но и без них было ясно, чья эта чудо-птица. Летательных аппаратов тяжелее воздуха не было ни у кого в мире, кроме, как у России.
Поручик Засечный вылез на крышу башни «Медведя» и выпустил в небо две сигнальные ракеты – белую и зелёную.
Качнув крыльями в знак того, что опознавательный сигнал замечен, планер пошёл на посадку, приземлившись метрах в ста от командирского броневика. Сверкающий круг толкающего винта за спиной пилота под треугольным крылом распался на постепенно замедляющееся движение лопастей. Летун снизил обороты двигателя, но полностью его глушить не стал. Впереди и чуть ниже пилота в гондоле устроился пулемётчик за турелью. Он внимательно оглядывал окрестности, не снимая рук с гашетки – бдил, стало быть, до окончательного выяснения обстановки.
– Лёшка, остаёшься за старшего! Крути башкой на все триста шестьдесят градусов! – скомандовал Засечный, спрыгивая с «Медведя». – А я пойду с летунами поздороваюсь. Сдаётся мне, что наши «соколы» принесли какие-то новости.
– Так точно! – кивнул я, разворачивая пулемёт стволом в сторону далёкого леса.
Поручик дошёл до планера и вскинул руку к виску. Через несколько секунд пилот повторил его жест и заглушил мотор – представились друг другу господа офицеры, стало быть. После чего летун выбрался из гондолы и подошёл к поручику, а бортовой стрелок так и остался на месте. Офицеры достали из планшетов карты и завели разговор, неслышимый за дальностью.
Примерно через четверть часа планер, взревев мотором, легко разбежался по полю и взмыл ввысь. Вот так и рождаются легенды – думаю, что несколько поколений жителей венгерской деревушки с труднопроизносимым названием будут теперь рассказывать своим детям и внукам о чудесной русской стальной жар-птице!
Вернувшийся к броневику Засечный выглядел озабоченным, но не сказать чтобы напуганным или встревоженным. Вызвав командира ОТГ Ульянова и собрав всех комвзодов, Еремей поделился новостями воздушной разведки.
– Австрийцы в одном переходе от нас. В смысле – в одном своём дневном переходе – километров тридцать-сорок отсюда. Нам до них максимум два часа ехать. Поэтому время для достойной встречи противника у нас много!
– Чем они располагают, Ерёма? Где находятся точно? – доставая карту, спросил Ульянов.
– Вот здесь, возле города Тарнув находится их авангард. – Ерёма показал на карте место. – В авангарде корпуса Данкля идет кавалерийская дивизия, укомплектованная в основном немцами. Это одна из двух дивизий так называемого «нового строя», про которые нам разведчик из Генерального штаба на большом брифинге перед началом войны рассказывал. Ну-ка, Лёшка, перескажи по памяти!
– Э-э-э… – немного растерялся я, припоминая тот брифинг, на который собрали всех офицеров полка и докладчика – стройного полковника с седыми висками, которого наш Хозяин почему-то «дедом» называл. Как же его звали?.. Вспомнил: полковник Целебровский! Он же во время Турецкой войны к нам в полк несколько раз приезжал со своими бойцами-снайперами, набранными из внутренней дружины Стальграда.
Быстро собравшись с мыслями, я начал четко говорить:
– Австрийская кавалерийская дивизия «нового строя» довольно серьёзный противник: состоит из двух полков, в каждом из которых по четыре батальона, а в батальоне – по восемь эскадронов численностью сто пятьдесят человек и два эскадрона численностью сто человек. Большие эскадроны – линейные, солдаты вооружены новейшими английскими винтовками Энфилда. Холодного оружия, вроде сабель или палашей, солдаты не имеют – по сути, это ездящая верхом пехота, драгуны. Маленькие эскадроны – управления и тяжёлого оружия. В эскадроне тяжёлого оружия – восемь пулемётов «Максим» на колёсном лафете. Аналогичные мы видели у турок – неповоротливая штука, стреляющая винтовочными патронами, страшная только в чистом поле. В каждом полку – батарея полевых трёхдюймовок на конной тяге. Кроме этого – есть отдельный дивизион таких же орудий и батарея лёгких гаубиц калибра сто пять миллиметров, но уже дивизионного подчинения. Все пушки – старых систем, гладкоствольные, а вот гаубицы – новейшие, немецкие, системы Круппа.
– Напоминаю, что дистанция стрельбы у них – почти пять километров. То есть это единственное оружие в составе дивизии, которым они теоретически могут нас достать на максимальных дистанциях! – негромко сказал штабс-капитан. – С одной стороны – ну что они нам сделают полудесятком таких орудий, да без опыта стрельбы с закрытых позиций с корректировкой? С другой – всё же их присутствие на поле боя надо учитывать!
– Лучше сразу их выбить, чтобы потом не париться! – усмехнулся один из самоходчиков. Остальные взводные поддержали его одобрительными кивками.
– Ладно, разберёмся по ходу пьесы! – вернул ухмылку Ульянов. – Алексей, продолжай! Что ещё интересного у австрияков есть?
– Разведывательная рота на автомобилях – последний писк европейской технической моды, законодателями которой выступили мы! – сказал я, и офицеры тихонько засмеялись. – Насколько я помню из доклада полковника Целебровского, всего там может быть восемь единиц. Может быть – потому что не все они на ходу. Это лёгкие автомобили, сделанные на заводах того же Круппа с копией нашего двадцатисильного двигателя. Экипаж – два человека, бортовое оружие отсутствует, только личное оружие членов экипажа –
