Комбриг - Владислав Николаевич Конюшевский
Полковник (почему-то решивший не продолжать дальше спор насчет гетмана и ближайшего будущего) внезапно заинтересовался:
– А на каком языке эти стихи были написаны?
– На русском…
Слуцкий ехидно предположил:
– Так что же, она украинского не знает? Раз на великодержавном свои вирши творит?
Честно ответил:
– Я в такие тонкости не вникал. Но могу предположить, что писано-то для «москалей». А вот те «мовы» точно не знают. И пиши она не по-русски, весь ее посыл кольнуть посильнее сливается в унитаз.
Какое-то время все помолчали, собираясь с мыслями, и тут Слуцкого опять понесло:
– Вы вот упомянули про Петлюру, но гетману была обещана помощь из самой Франции! Как раз для усмирения возможных волнений! Так что сил у Скоропадского хватит!
Спорить не стал, лишь кивнул:
– Конечно. И для усмирения волнений, и для предотвращения появления большевиков. Только это не сработает, – жестом прерывая готового возразить полковника, продолжил: – Не успеют они развернуться. Да и увидав, сколько людей пойдет за Петлюрой, просто не захотят сильно лезть в эту свару. Что же касается большевиков… Хм… Советское правительство подтвердило обязанности по долгам, доставшимся ей от Российской империи. И у лягушатников сейчас появилась прямая выгода поддерживать именно его. Им в любом случае нужна достаточно сильная Россия как противовес Германии. Так что союзничкам по большому счету плевать, какая будет Россия. Буржуазно-демократическая или социалистическая. Лишь бы платили. Но вот тут – засада. Достаточные запасы драгметалла есть только у нас. И мы даже показали дипломатам уже приготовленный первый транш, который пойдет кредиторам сразу, по окончании смуты. А у демократов лишь обещания, что когда (или если) они победят, то потом что-то выплатят.
Тут я опять-таки не соврал. Ведь дальновидный Жилин сгреб к себе все золотовалютные резервы страны. И сидел над ними, как Кощей. Но при этом вовсе не чах, а как раз весьма лихо занимался распределением. Правда, когда я узнал, что правительство собирается признать царские долги, то заголосил поющим Кивином. Но Седой меня быстро успокоил, буквально на пальцах разъяснив, что к чему. Ведь даже не учитывая мои будущие (добытые из кладов) десятки и сотни тысяч тонн благородного металла, золото в стране было. Пусть и не очень много. Тем более что только на одной Германии мы уже сэкономили сто пятьдесят тонн, не отдав их (как это было в прошлый раз) по Брестскому договору. Да и по Сибири не катаются неприкаянные «золотые эшелоны». Плюс еще надо учитывать, что стоимость конфискованной (опять-таки в прошлый раз) российской недвижимости за границей как бы не превосходила размер этих самых долгов. А теперь – шалишь! Конфискации не будет. Зато пойдут выплаты по долгам. Пусть даже сильно растянутые по времени. И господа заграничные буржуи теперь станут зорко смотреть, как бы кто не порешил должника ненароком.
Правда, все совсем не так просто, как я говорю. Ведь белые тоже пообещали признать долги. Поэтому заграница также разделилась. Часть (благодаря хитропопой политике Жилина) делает ставку на большевиков, как легитимных правителей страны. Часть – на старые российские финансовые круги, поддерживаемые беляками. Да вот хотя бы ту же Францию взять. Ведь настоять, чтобы корабли с солдатами шли в Одессу, смогли именно те, кто топит за «золотопогонников». Зато другие сейчас активно ведут переговоры о поставках в Советскую Россию станочного парка.
Так что тут все очень запутанно получается. Но зато у нас появляется возможность неплохо лавировать, используя противоречия между западниками. Особенно в преддверии будущих санкций и прочих эмбарго. К примеру, наложит их Англия (от которой чего-то другого и ожидать не стоит). А вот Франция уже сильно подумает: имеет ли смысл идти на подобное? Ведь тогда и будущие выплаты по кредиту могут сильно тормознуться. Да и вообще мир сейчас вовсе не тот, что в начале двадцать первого века. Нет Штатов с дубинкой, нет Евросоюза. Поэтому каждое более-менее значимое государство чувствует себя вполне вольным в решении своекорыстных вопросов. На этом мы и станем играть. Благо что на международном уровне Россия выглядит вполне прилично. Кредиторов на хрен не посылает, сепаратный мир с немцами не заключает и мировой революцией, вот уже как полгода как, с высоких трибун не грозит. То есть всеми своими действиями показывает, что с ней можно иметь дело. Ну а касательно активной резни аристократии, да и в принципе поведения при ведении гражданской войны, так этим никого не удивить. Тем более что и во вполне цивилизованной Европе подобное не раз происходило. Там до сих пор помнят шалости якобинцев и Вандейское восстание. Так что на этом фоне мы еще очень даже ничего смотримся.
Тут наш разговор со Слуцким прервал Березовский, который наконец-то отлип от телефона. Печально шаркая по вощеному паркету сапогами, он подошел к нам и доложил:
– Части гарнизона города мною оповещены. Разъяснена обстановка и отдан приказ о запрете открытия огня. – А после вздоха добавил: – Только я себе все равно что-то не представляю, как это будет выглядеть в дальнейшем. Вы ведь не на два дня пришли, а почитай на срок чуть меньше месяца… Опасаюсь, что конфликты в этом случае неизбежны…
Широко улыбнувшись и сделав жест в сторону стола, я предложил:
– Ну так давайте сядем и обговорим все условия совместного проживания. Заодно обдумаем возможность избегания этих самых конфликтов.
Тут, в принципе, может возникнуть вопрос о какой-то нереальности происходящего. Дескать, не могут непримиримые идеологические враги – вот так запросто общаться, не хватая друг друга за горло, а ведя вежливые разговоры. Кхм… что тут сказать? Могут. Во-первых, нет того остервенения, вызванного несколькими годами гражданской войны. Во-вторых, не такие уж мы и непримиримые враги. Да и вообще – все зависит от поведения. Если бы я ворвался в кабинет, выбив пинком дверь, стрельнул в люстру, шлепнул контрика, набил морду генералу и насрал на стол градоначальника, то беседовать было бы гораздо тяжелее. Даже невзирая на тот факт, что яйца командира корпуса и главы городской администрации крепко зажаты у меня в кулаке.
Но я спокойно вошел, нормально говорил, вежливо объяснил. Это ведь лишь одиозный Дроздовский готов был стрелять всех в пределах видимости (включая пленных) только за то, что они красные. А так в основном все люди достаточно вменяемые. Именно поэтому мы сейчас сидели и обговаривали нюансы вынужденного сосуществования. При этом, что характерно, никто не становился в позу, крича: «Сие неприемлемо!» И если вдруг возникали острые вопросы, то совместно искали компромиссы, зачастую подсказывая друг другу варианты выхода.
Обговорили вопросы нашего проживания и закрытой зоны ответственности. Согласовали совместное и раздельное патрулирование. Обсудили вопросы снабжения. Кстати, тут я не жадничал,
