Законник Российской Империи. Том 3 - Оливер Ло

Я встал и слегка поклонился, не сводя глаз с Орлицына.

— Рад знакомству, Григорий Валерьевич, — каждое слово вылетало с небольшой паузой, словно давая прочувствовать собеседнику, как я рад такой встрече.

— Взаимно, Максим Николаевич, — Орлицын кивнул, его лицо было непроницаемым. — Надеюсь, вы хорошо проводите время?

— О да, — ответил я с легкой улыбкой. — У вас прекрасный дом и гостеприимный сын.

— Рад это слышать, — сказал Орлицын. — Чем вы занимаетесь, если не секрет?

Я почувствовал, как напряжение в комнате возросло. Мужчина явно пытался прощупать почву, понять, что я знаю и зачем пришел. Будь он хоть трижды именитым работником Внешней Разведки, такое появление противника перед носом сбивает с толку. Особенно если ты никак не можешь применить силу против него.

— О, всего понемногу, — ответил я небрежно. — Работаю в Судебном Бюро, иногда пишу стихи. Знаете, обычная жизнь аристократа. Вот, правда, совсем недавно семью моего близкого друга похитили какие-то бандиты, но, слава богу, всё обошлось. Своих близких надо беречь, так ведь, Григорий Валерьевич?

Я увидел, как глаза Орлицына на мгновение сузились. Он понял столь прямой и наглый намек.

— Безусловно, — ответил он с натянутой улыбкой. — Семья — это самое важное, что у нас есть. Какой бы она ни была.

Юрий переводил взгляд с меня на отца, явно не понимая подтекста нашего разговора.

— Кстати, Юрий, — вдруг сказал мужчина, — разве тебе не нужно закончить обучение? У тебя скоро экзамен по юриспруденции.

Я нахмурился. Зачем помощнику Лаврова юриспруденция? Хотя ответ сложился сразу. Натянутые отношения с отцом, который не ценит научные интересы сына, а значит, он насильно заставляет парня учить то, что в его интересах или же в интересах рода. Жестоко, но частая практика.

— Но отец, — запротестовал Юрий, — я хотел угостить Максима Николаевича обедом. Это будет негостеприимно…

— Не стоит беспокоиться, Юрий Григорьевич, — прервал я его. — У меня и самого еще много дел на сегодня. Благодарю вас за замечательную партию. Ах да! Я обязательно научу вас тому гамбиту, который использовал сегодня в начале партии.

Я намеренно сказал это, глядя прямо в глаза Орлицыну. Пусть знает, что я не боюсь его и готов к игре.

— Что ж, тогда не смею вас больше задерживать, — сказал мужчина, его голос был подчеркнуто вежливым, но в глазах читалось напряжение.

Я попрощался с Юрием и Григорием Валерьевичем, и дворецкий проводил меня к выходу. Покидая поместье Орлицыных, я чувствовал, что сделал важный шаг в своем расследовании. Я не только укрепил отношения с Юрием, но и дал понять Григорию, что знаю о его причастности к недавним событиям.

Да, я поступил дерзко, возможно, даже слишком. Но в жизни, как и в шахматах, иногда нужно пожертвовать ферзем, чтобы в итоге поставить мат противнику. И я был уверен, что этот риск окупится сторицей.

Сев в свой экипаж, я еще раз окинул взглядом величественное здание поместья Орлицыных. Дорохов… Черт! Он же подходил ко мне во время бала и спрашивал про поляков.

Я хлопнул себя по лбу. Такую наглость я тогда не смог рассмотреть. Но так ли все просто? Действовали ли Дорохов и Орлицын заодно, либо же один выполнял приказы другого.

В любом случае, я уже наступил этой собаке на хвост и отпускать не собираюсь.

Глава 21

Я вернулся в свое поместье, когда вечерние сумерки уже окутывали Санкт-Петербург мягким фиолетовым покрывалом. День выдался насыщенным, и усталость давала о себе знать, но в то же время в груди теплилось чувство удовлетворения от проделанной работы. Едва я переступил порог, как меня встретил Себастьян Степанович, мой неизменно собранный дворецкий.

— Добрый вечер, господин Темников, — поприветствовал он меня с легким поклоном, будто выйдя из тени. — Рад сообщить, что все необходимые люди наняты, и поместье полностью укомплектовано, согласно вашим пожеланиям.

Я кивнул, довольный его эффективностью. Себастьян Степанович определенно оправдывал мои ожидания.

— Отлично, — ответил я, снимая пальто. — Что-нибудь еще?

— Да, — принимая мою верхнюю одежду, ответил дворецкий. — Ужин уже готов, Василиса со служанками накроет стол, если вы пожелаете.

Я почувствовал, как желудок отозвался на упоминание о еде. День был долгим, и я только сейчас осознал, насколько проголодался. Наконец смогу оценить, насколько хорош повар из «Дома Тихой Клятвы».

— Превосходно. Будьте добры, накройте на еще одну персону и пригласите Виктора присоединиться ко мне. У меня есть, что обсудить с ним.

Себастьян Степанович кивнул и удалился, а я направился в столовую. Едва переступив порог, я почувствовал, как рот наполняется слюной от восхитительных ароматов, витающих в воздухе.

Василиса с еще двумя девушками уже накрывала на стол, и я не мог не отметить, как грациозно они двигались, расставляя блюда. Каждое движение было отточенным, словно часть какого-то сложного танца.

Я опустился на стул во главе стола и окинул взглядом представшее передо мной кулинарное великолепие. Центральное место занимала большая фарфоровая чаша с отварной картошечкой с каким-то интересным соусом, от неё поднимался пар, наполняя комнату ароматом трав и специй. Рядом стояло блюдо с нежнейшим ростбифом, каждый кусочек которого был идеально прожарен и источал соблазнительный запах розмарина и чеснока.

Но больше всего меня заинтриговало блюдо, стоящее чуть в стороне. Это было что-то необычное — небольшие шарики, обжаренные до золотистой корочки, от которых исходил аромат, который я никак не мог идентифицировать. Смесь сладости и остроты, с нотками чего-то экзотического.

— Василиса, — обратился я к девушке, — что это за интересное блюдо?

Она улыбнулась, явно довольная моим интересом.

— Это особое блюдо нашего нового повара, господин. Он называет их «Сферы удивления». Внутри — нежнейшее мясо утки, маринованное в апельсиновом соке с добавлением восточных специй, а сверху — хрустящая корочка из панировочных сухарей с добавлением измельченных орехов.

Я не смог сдержать удивления. Похоже, новый повар, действительно, стоил своих денег. Даже звучало это очень интересно.

В этот момент в столовую вошел Виктор. Я заметил, что в его глазах появился какой-то новый блеск, помимо всегда серой безэмоциональности. Похоже, жизнь в поместье шла ему на пользу и больше открывало в нем человеческого.

— Добрый вечер, Максим Николаевич, — поприветствовал он меня. — Вы хотели меня видеть?

— С каких пор у нас с тобой такой официоз?