ВИКИНГ Книга 1 БАХМУТ - Вячеслав Киселев
В ставку Румянцева мы прибыли в первых числах ноября, погода на правобережье к этому времени более-менее наладилась, видимо вода на небе закончилась, и дороги в окрестностях Елисаветграда почти просохли, а по ночам уже приходили первые заморозки.
От Румянцева мы узнали, что граф Панин, по его поручению, взял на себя организацию переговоров и спланировал их в Бендерах, где вторая армия, перед отходом на зимние квартиры, оставила небольшой гарнизон в три тысячи человек. Значит нам предстояло преодолеть еще сто пятьдесят верст. Через неделю наш отряд в сотню человек прибыл в Бендеры, которые представляли собой печальное зрелище, пожар не пощадил практически ничего.
Граф Панин встречавший генерал-фельдмаршала Румянцева, прибывшего в Бендеры вместе с нами, весьма удивился прибытию спецпосланников государыни императрицы в нашем лице и с трудом удерживал на лице маску невозмутимости.
— Стоило ли Григорий Александрович проделывать столь далекий путь? — обратился Панин к Потемкину, — С моим опытом заведывания делами иностранной коллегии эти переговоры ничего сложного не представляют!
— На то воля государыни императрицы Никита Павлович! — ответил Потемкин, — А это граф Крымский, который так успешно провел переговоры с крымским ханом, что тот испросил у государыни императрицы перехода в русское подданство, за что собственно и жалован титулом, думаю, что его способности к переговорам нам будут весьма нелишними! — представил Потемкин меня.
При словах Потемкина о переговорах по Крыму, лицо Панина скривило так, будто он целый лимон разжевал. Обладая информацией о результатах штурма Бендер и недовольстве Екатерины, полученной нами в ставке Румянцева, сложить «два плюс два» было элементарно — граф Панин, заведующий делами иностранной коллегии, но так и не ставший канцлером, срывается в действующую армию за фельдмаршальским жезлом, штурмует Бендеры, но с жезлом «пролетает как фанера над Парижем» и решает реабилитироваться на переговорном поприще — все подготавливает, а тут «вдруг откуда не возьмись» нарисовались два «хрена» из столицы и собираются все сливки с переговоров снять. Тут у самого выдержанного человека «крышу сорвет». Не знаю, как с врагами у Потемкина, но я точно первого настоящего врага при дворе нажил. Ну да и «флаг ему в руки и барабан на шею», обломаем рога при надобности.
— А что у нас Никита Павлович с организацией переговоров! –спросил Панина Румянцев.
— Сегодня назначена аудиенция представителю рейс-эфенди ваше высокопревосходительство, обговариваем последние детали, поэтому прошу меня извинить, вынужден откланяться, опаздывать на дипломатическую встречу неприемлемо! — подергиваясь от нетерпения, ответил Панин.
Вечером Потемкин сказал нам, что переговоры будут организованы через три дня в селе Хаджимус, верстах в трех от Бендер, по словам Панина, там имеется неплохой дом местного старосты, где и будет непосредственно проходить встреча. В целом, вроде все логично, турки разместились в десяти верстах от Бендер — в Каушанах, столице буджакской ногайской орды, а Хаджимус как-бы нейтральная полоса, но после слов Потемкина в мозг сразу залез червячок сомнений, что-то здесь не так, но что конкретно, пока не понятно. Следующие три дня провели в разговорах, вырабатывая переговорную позицию и вот наступило 15 ноября 1769 года — первый день переговоров.
Вечером, накануне дня переговоров, обсудили с Добрым, Гномом и Пугачевым мои предчувствия и выработали тактику действий — Добрый с Пугачевым непосредственно прикрывают нам спину, а Гном с пугачевскими парнями будут работать в оттяжке — если планируется нападение на зал переговоров, то непосредственная охрана, скорее всего, ничего не поймет, пока их не начнут резать, а вот со стороны «левые» движения турок будут как на ладони и выявив такие, парни прикроют нас огнем из винтовок, чем одновременно и предупредят нас.
Сбор участников выезда был назначен в полдень, в сопровождении казачьей сотни, и вот когда я не увидел среди собравшихся Панина — «червяк сомнений» зарычал, как «потревоженный во время спячки медведь». Все эти дни я Панина не встречал, да и желания такого не возникало, всю информацию до нас доводил Потемкин, поэтому я спросил у него, — Григорий Александрович, а что с графом Паниным, он с нами не едет?
— Увы Иван Николаевич, графу не здоровится, но я уверен мы и сами справимся! — ответил Потемкин.
Я не стал заражать Потемкина своей паранойей, может все обойдется и я надумываю себе лишнего, но как говориться «если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой не следят», а пока отсутствие Панина работает на мою версию. Дорога была неплохая и доехали до Хаджимуса, поразившего меня своей безлюдностью, быстро, минут за тридцать. Дом старосты, выбранный для переговоров, находился ближе к восточной окраине села, что было с одной стороны, нам на руку — мои парни могли остаться на околице, не опасаясь удара в спину, но с другой — что в остальной части села совершенно неизвестно.
Турки были уже на месте, на площадке справа от дома находилось примерно полсотни янычаров. Моя паранойя продолжила свое «буйство красок» — турок показательно мало, хотя, по моему разумению, при организации переговоров вопрос одинакового количества охраны у сторон один из первых, который должен быть урегулирован. Казаки выставили караул у входной двери и мы всемером: я, Потемкин, Добрый, Пугачев, писарь из штаба Румянцева и два караульных казака, прошли внутрь здания. В скверно освещенном зале находилось восемь человек, два караульных янычара и шесть богато одетых турок.
Потемкин поздоровался с ними по-французски, в ответ старший из турок поприветствовал нас и на этом собственно первый раунд переговоров закончился. На улице послышались выстрелы винтовок, а из двери в дальней стене зала появился здоровенный турок, что-то прорычал и бросился на Потемкина с обнаженной саблей. Ну наконец-то, а то я уже начал расстраиваться, что моя паранойя беспочвенна — ан нет, не подвели «турецкие друзья». Не собираясь соревноваться с янычаром во владении холодным оружием, я без затей выхватил револьвер и успокоил его выстрелом в голову. Добрый с Пугачевым, обнажив оружие, оттерли к стене безоружного Потемкина, а я выдвинулся чуть вперед и вправо. Потемкин, конечно, выглядел ошеломленным, но переговорщики с турецкой стороны, на мой взгляд, выглядели еще более удивленными — такую реакцию не подделаешь, либо они великолепные актеры, которым поверил бы сам Станиславский.
С улицы продолжали доноситься частые выстрелы винтовок, к которым присоединились звуки сабельного боя и выстрелы кремневых пистолетов, а вслед за первым из двери появилось еще трое янычар с саблями и небольшими арбалетами. Произведя залп в нашу сторону, они вместе с двумя караульными турками бросились на нас в сабельную
