Зауряд-врач - Анатолий Федорович Дроздов
— У вас проживают репортеры из Москвы? — спросил у портье.
— Нет-с! — сообщил он. — Не заезжали-с.
— Может, знаете, где живут?
— Спросите в «Одессе» или «Либаве». Еще можно в «Московской». Здесь рядом.
Я дал ему полтинник и вышел. Извозчик повез меня по гостиницам. Большой нужды в этом не было — гостиницы располагались в шаговой доступности, но я их не знал в отличие от извозчика. Везде ждал облом. На мой вопрос портье только разводили руками. Репортеры или не приехали, что вызывало сомнения: визит государыни в Минск — это вам не хухры-мухры, или чалились по меблированным комнатам. Но вот как их отыскать? К местным журналистам обращаться бесполезно — трусливые. Читал я минские газеты. По всему видно, что они у местного начальства в кулаке.
Полтинники давать я перестал — так и без денег можно остаться. Услыхав очередное «нет», поворачивался и уходил. Садился в коляску, и извозчик вез меня к следующей гостинице. Меня уже подмывало отказаться от затеи. Гнев ушел, но упрямство осталось, и оно не давало отступить. Личную обиду стерпеть можно. Пусть я «лекаришка», но одним росчерком пера обречь на смерть тысячи людей…
Повезло только в десятой по счету гостинице. Называлась она «Москва Брестская» и находилась на улице Суражской рядом с Брестским вокзалом. Гостиница оказалась крохотной и обходилась без портье, хотя какая-то толстая тетка в каморке за дверью сидела.
— Есть репортер! — сообщила она. — Господин Светозаров, — она оглянулась и понизила голос. — По пачпорту он Комарицкий Егорий Фирсович, но велел звать себя Светозаровым. Сказал, что из газеты «Московский листок».
Это я удачно зашел. «Листок» власть не любит, а журналист, похоже, с претензиями. Светозаров, говорите?
— У себя?
— Завтракать пошел в ресторан на вокзале. Туда! — тетка указала рукой.
— Как его узнать?
— Худощавый, лет двадцати пяти, носит усики. Одет по английской моде: в клетчатый пиджак, большую кепку и ботинки с гетрами.
Я дал ей рубль. Она схватила монету и зажала ее в кулаке.
— Благодарствую, господин офицер!
На улице я рассчитался с извозчиком и направился к вокзалу. Ресторан располагался на первом этаже левого крыла. Я вошел в зал и осмотрелся. Людей было мало, и я обнаружил объект. Хлыщ в клетчатом пиджаке сидел за столом у кадки с пальмой и курил, сбрасывая пепел в чайное блюдечко. Тонкие усики, набриолиненные, прилизанные волосы… Я подошел к столику. Он удивленно уставился на меня.
— Господин Светозаров из «Московского листка»?
— Да! — приосанился он. — С кем имею честь?
— Зауряд-врач Довнар-Подляский Валериан Витольдович.
— Присаживайтесь! — он указал на свободный стул. — Чем обязан?
— Как мне обращаться к вам?
— Зовите просто Жорж. Не люблю церемоний.
— Хотите сенсацию, Жорж?
Он уставился на меня, затем перевел взгляд на ордена на мундире. Откинулся на спинку стула и забросил ногу на ногу. Я увидел желтый ботинок с высокой шнуровкой и полосатые гетры.
— Сенсаций все хотят, господин Довнар-Подляский, — сказал он иронично. — У вас она есть?
— Да.
— Какая?
— Как вы смотрите на статью с названием «Кто повинен в смерти русских воинов»?
— Стоп! — он сбросил ногу с колена и осмотрелся по сторонам. — Не здесь. Пожалуйте ко мне в номер!
И мы пошли…
* * *
Настроение у императрицы было мрачным. Совещание в Минске, призванное определить сроки наступления русской армии, кончилось ничем. Часть генералов отрапортовала о желании наступать, другие заявили, что к этому не готовы. В стане последних, к удивлению Марии, оказались Брусилов с Деникиным.
— Наступление в нынешних обстоятельствах, если и увенчается успехом, — заявил Брусилов, — то приведет к громадным потерям. За прошедший год противник значительно укрепил свою оборону. Данные воздушной и наземной разведки свидетельствуют, что она глубоко эшелонирована. Практически повсеместно построены бетонные доты, вооруженные пулеметами и пушками, развернуты батареи. Даже прорвав оборону, мы не разовьем успех. Войска понесут тяжелые потери и утратят боевой дух.
— С каких пор вы стали бояться потерь, Алексей Алексеевич? — съязвил командующий Северным фронтом генерал Рагоза. Он был из тех, кто рвался наступать.
— С тех пор, как понял, как их избежать, — парировал Брусилов. — Понимаю, это звучит голословно. Я готов продемонстрировать, как нужно воевать с малыми потерями. Для этого требуется выехать на полигон. Разрешите, ваше императорское величество? — повернулся он к Марии.
— Прямо сейчас? — спросила императрица.
— После завтрака. Мне нужно отдать необходимые распоряжения.
— Хорошо! — кивнула императрица.
После полудня вереница автомобилей выехала из Минска и, пройдя по булыжному шоссе с двадцать километров, свернула на лесную дорогу. Въезд на нее преграждал шлагбаум. При виде колонны охранявшие дорогу солдаты, шлагбаум подняли. Разбрызгивая воду и грязь из луж — осень выдалась дождливой, автомобили прокатили еще километра три и оказались на обширном лугу, поросшем купами кустарника и редкими, чахлыми деревцами. Здесь проселок сменила отсыпанная гравием дорога. По ней машины подъехали к деревянному сооружению на столбах, представлявшим собой вышку, с протяженной и укрытой крышей площадкой.
— Прошу, ваше императорское величество! — Брусилов указал на деревянную лестницу с перилами.
Алексеев подал Марии руку, и они первыми взобрались на площадку. Следом потянулись генералы и свита императрица. Наверху Брусилов протянул Марии бинокль.
— Смотрите, ваше императорское величество! Вон там — линия обороны противника. Заграждения из колючей проволоки, траншеи и доты. Мы воспроизвели типичные укрепления германцев. Сейчас их будут атаковать наши войска. Этот батальон уже вторую неделю учится наступать на укрепленную позицию противника. Соизволите начать?
— Приступайте! — кивнула императрица.
Брусилов сделал знак адъютанту.
— Ракета! — крикнул тот, перегнувшись через перила.
В следующий миг рядом с вышкой, шипя и разбрасывая искры, взлетела вверх ракета. Высоко над лугом она вспухла черным дымом. В тот же миг от кромки дальнего леса ударили пушки. Кусты разрывов встали над линией обороны условного противника. Генералы закивали головами. Артиллерийская подготовка, обычное дело. А вот дальше пошло непривычно. Пушки еще гремели, когда из леса выползли три странных броневика. Поначалу Мария не поняла, что в них не так. Но, приглядевшись, рассмотрела, что вместо колес у броневиков какие-то стальные ленты, по которым они и ехали по раскисшему грунту.
Следом за броневиками показалась пехота. Наступала она странно. Никаких винтовок с примкнутыми штыками и криков «ура». Солдаты, прикрываясь броневиками, шли вперед, сжимая в руках охотничьи ружья и револьверы.
— Это что? — изумился Рогоза. Он, как и остальные, наблюдал за действом в бинокль. — В наступление с револьверами? Да германцы перебьют их издалека, как куропаток!
— Не перебьют! — усмехнулся Брусилов. — Противнику сейчас не до стрельбы. Он под огневым воздействием артиллерии. А пока
