Зауряд-врач - Анатолий Федорович Дроздов
В третий и последний ее визит мы немного поговорили. И я, и Горецкий пришли к выводу, что сеансы нужно прекращать — пациентка выглядит здоровой. Будет рецидив, повторим, но пока хватит. Мы опять посидели за столом, немного попели, после чего фрейлина ловко увела лейб-медика. После их ухода мы некоторое время молчали.
— Я вам нравлюсь? — внезапно спросила Ольга.
— Да, — не стал скрывать я.
— И вы мне. Вы добрый человек, хотя поначалу показались строгим.
— Хирурги добрыми не бывают, — возразил я. — Они делают людям больно.
— Для того чтобы спасти их. Хотя ваши сеансы были приятны.
— Вы — особый случай. Во всех смыслах.
— Знаете, Валериан Витольдович, — сказала она. — Грех так говорить, но я рада, что заболела белокровием. Иначе не повстречала бы вас.
— Встретились мы еще до лечения. В госпитале.
— Тогда у меня не было повода сойтись с вами ближе.
— У наследниц так строго?
— Еще как! — хмыкнула она. — Знаете, что меня подкупило в вас? Отсутствие подобострастия. Вам плевать на титулы и должности. А еще вы смелый и решительный человек. Мне это по сердцу.
Она выразительно посмотрела на меня. Я подошел и обнял ее. Она приникла ко мне и затихла. Я погладил ее по голове, затем чмокнул в подставленные губки. Невинно так, но она раскраснелась.
— Говоря о решительности, я не призывала вас целовать меня, — сказала она лукаво и отступила. — Вы наглец, господин зауряд-врач!
— Брось! — покачал головой я. — Ты этого хотела, как и я, впрочем.
— Мы перешли на «ты»?
— Разумеется, — сказал я и вновь обнял ее. — Оставь свои церемонии для других. Для меня ты не наследница престола. Просто женщина, к которой я испытываю влечение.
Мы вновь поцеловались, в этот раз по-настоящему. Затем еще и еще.
— Хватит! — сказала она и уперлась руками мне в грудь. — Не нужно больше. Я теряю голову, а это плохо. Мне следует придти в себя и разобраться в чувствах.
— Как скажешь, — кивнул я и отступил.
— Послезавтра я уезжаю в Москву, — продолжила она. — Вместе с матерью. Она завершает дела в Минске, и у меня нет повода остаться.
— Когда вновь приедешь?
— Боюсь, не скоро. На фронте затишье, раненых мало. С лечением справляются на местах.
— Я могу приехать в Москву. Возьму отпуск. Думаю, мне дадут.
— Не стоит, — покачала она головой. — В столице я на виду. Твое появление заметят. Пойдут слухи и разговоры.
— Нам-то что? Пусть говорят!
— Ты не понимаешь, — она вздохнула. — Я не мещанка какая-нибудь и даже не графиня. Появление у наследницы предмета страсти — политический фактор. Об этом послы доносят своим правительствам. В высших кругах начинают прикидывать политические расклады. И первым, кто от этого пострадает, будешь ты. Могут убить.
— Некоторые уже пытались! — хмыкнул я. — Их уже закопали.
— Мне импонирует твоя смелость, — сказала Ольга. — Но я прошу тебя быть осторожным. Ради меня! — она прижала руки к груди.
— Угораздило же меня влюбиться в наследницу!
— Ты жалеешь? — глаза у нее повлажнели.
— Нет! — сказал я и обнял ее. — Ни о чем не жалею и сделаю так, как ты просишь.
— Мы будем писать друг другу.
— У меня плохой почерк.
— Я разберу, — улыбнулась она, отстранившись. — Только пиши. Я буду ждать твоих писем.
— На какой адрес слать? Москва, Кремлевский дворец?
— Нет, конечно! — засмеялась она. — Держи! — она достала из сумки листок. — Здесь адрес Лены. Письма будешь отправлять на ее имя. В конверт вложишь другой — для меня. Она передаст.
Умная девочка! Все предусмотрела.
— Ладно! — сказал я.
— А еврейку эту отошли! Мне неприятно знать, что она подле тебя.
— Я к ней равнодушен.
— Все равно! — топнула она ножкой.
Ну, вот, уже командует. Я поколебался и кивнул. Мы поцеловались, и Ольга ушла. А я остался думать над тем, что произошло. Вот уж влез! С Ольгой понятно: пациентки часто влюбляются в лечащих врачей. Ну, а я-то с чего? Но ведь, вправду, нравится. Ни к одной женщине в этом мире я испытывал таких чувств, даже к Лизе. А ведь та красавица, да еще какая! На меня смотрит, как раненая лань на охотника, но душа к ней почему-то не лежит. А вот к этому воробушку…
Куда я лезу? Точно грохнут. Расклады наверху серьезные, и нежданный фактор в лице какого-то зауряд-врача многим не понравится. Говоря Горецкому, что меня убьют, я имел в виду совершенно другое. Врача, который лечит лейкоз, разорвут на куски. Других таких нет, а болеют многие. В том числе правители, аристократы и миллионеры. Все хотят жить. На меня начнется охота… Вот блин! Опасался одного, а получил другое, причем, куда более серьезное.
Подумав, я достал из буфета бутылку рома. Напустил себе бокал и осушил двумя глотками. Да идет оно все!.. Пусть все течет, как сложилось. С проблемами будем разбираться по очереди.
Я не знал, что они начнутся уже завтра…
Глава 15
Утром следующего дня меня позвали к начальнику госпиталя. Зайдя в кабинет, я увидел Загряжского и Бурденко. Поздоровался.
— И вам здравствовать, Валериан Витольдович! — отозвался Загряжский. Бурденко кивнул. — Проходите, присаживайтесь.
Я подчинился. Загряжский посмотрел на меня, затем на Бурденко. Николай Нилович выглядел мрачно.
— У меня для вас неприятная новость, — сказал со вздохом. — Начальник Главного санитарного управления Муравьев отклонил ваши предложения.
— Какие? — не врубился я.
— По переустройству оказания медицинской помощи на фронте, — пояснил Бурденко. — Вы, что, забыли?
— Простите! — повинился я. — Замотался. В последние дни было много работы.
А еще один зауряд-врач влюбился…
— Понимаю, — кивнул Бурденко. — Тем не менее, случилось. Такие дельные предложения! — вздохнул он. — Мы их обсудили, поддержали и присовокупили свои рекомендации. А их — в урну! — он сжал кулаки.
Чего-то подобного я ожидал. Но все равно неприятно.
— Чем Муравьев объяснил отказ?
— А ничем! — Николай Нилович развел руками. — Только резолюцию начертал. «Какой-то лекаришка будет нас учить!» — процитировал он сердито.
Я ощутил приступ гнева. Лекаришка? Скольких людей я уже вытащил с того света! А это зажравшееся мурло…
— У вас все, господа?
— Да, — кивнул Загряжский. — Мы позвали вас сообщить.
— Спасибо! — я встал. — У меня сегодня нет операций, Филипп Константинович, раненых не ожидается. Могу я отлучиться?
— Ради бога! — замахал он руками. — Хоть на весь день. Вы и так трудитесь без выходных. Отдыхайте!
— Благодарю, — кивнул я и вышел.
У ворот
