Японская война. 1904 - Антон Дмитриевич Емельянов
— Но все равно, там же был только один полк, — не понимал Иноуэ. — Никаких маневров, просто закопались в землю…
— Маневры как раз были, — не согласился Хасэгава. — Они отходили при обстреле, возвращались при первых попытках натиска, хорошо использовали фланги. Взять хотя бы ту вылазку, когда они выбили из окружения другой полк. А уж та их спрятанная батарея…
Генерал замолчал, вместе с ним молчали и остальные.
Если до этого скорострельным русским пушкам никак не удавалось проявить себя, то теперь… Враг сыграл партию как по нотам. Дал оторваться от своего прикрытия, собраться на конкретных плацдармах — сейчас-то Куроки понимал, что равнины между сопками первой линии, где они готовились к штурму новых позиций, были давно пристреляны. Им дали там собраться! Трезво, цинично, без шансов! А потом просто взяли кровавую дань. По самым скромным оценкам, за эти полчаса он потерял почти полторы тысячи человек, половину от всех потерь в этом сражении. И, главное, так быстро! Даже самые храбрые японские солдаты были поражены и утратили волю к победе — ведь душа, как и тело, тоже может уставать.
И теперь требовалось время, чтобы его армия подготовилась к новой атаке.
[1] Так было и в нашей истории. Японцы захватили русские позиции, а потом сделали паузу почти на 4 часа. То ли физически выдохлись, то ли морально, то ли японские командиры оказались недостаточно решительны, чтобы взять на себя ответственность за продолжение преследования… Мы точно не знаем, но пауза была, факт.
Глава 18
Новая атака? Куроки крутил эту мысль, рассматривая то с одной стороны, то с другой. А, впрочем, понадобится ли она?
— Мы можем навести мосты через Айхэ или использовать те, что было построены напротив левого фланга, — Хасэгава с Иноуэ уже начали обсуждать продолжение боя. И с каждым словом Куроки все отчетливей понимал, что его сомнения не случайны.
— Его не будет, — выдохнул Куроки.
— Что?
— Нового боя не будет. Русские ночью уйдут.
— Что?
— Они сделали что хотели. Победили, а теперь отойдут, чтобы сберечь людей.
— Но почему тогда они не ушли сразу?
— Чтобы каждый наш солдат хорошенько запомнил, кто нас победил. Чтобы этот день, это отступление, эти холодные воды Ялу навсегда остались в нашей памяти.
— Но сражаться сил у них нет? Так, может, собьем их? — глаза обычно спокойного Хасэгавы загорелись.
— Вы сможете поднять своих солдат в бой? — Куроки задал вопрос, на который уже знал ответ.
Хасэгава вспыхнул, но потом отвел взгляд в сторону.
— Не надо злиться, — Куроки продолжал смотреть на другой берег, словно пытаясь найти взглядом вражеского командира. — Нам сегодня преподали очень ценный урок. И лично я буду за него благодарен: выучу его, стану сильнее, и в следующий раз посмотрим, на чьей стороне окажется победа.
— Но наши союзники… — замялся генерал гвардии. — Нам же говорили, что поражения могут отвернуть их от нас.
— А официально мы и не проиграем. Всех журналистов и наблюдателей пустите на поле боя завтра. Мы ведь взяли переправу, вышли в Маньчжурию, так разве это поражение? Нет, и для всех мы будем придерживаться именно этой позиции.
На следующий день все было именно так, как он и предсказал. Русские отошли… Спокойно, аккуратно, забрав не только все свои припасы, но и целые пушки из подбитых на центральной позиции батарей. Подло, конечно, красть чужие трофеи, но… Душу Куроки грели новости с юга. Армия Оку начала высадку в Бицзыво, и именно он прикрыл ему тыл, давая возможность сосредоточиться только на Порт-Артуре. Теперь нужно взять крепость, и вся война уже не будет напрасной. Главное, сдержать удар, когда русские попробуют прорвать окружение. Немного страшно… Но может ли их армия быть одинаково хороша и в защите, и в атаке?
Нет, новое сражение точно будет легче. Тем более, общее командование, не только в штабе, но и на земле, принимает Ивао Ояма, и уж он-то без всяких сомнений сможет просчитать все русские хитрости… Их страну часто представляют медведем, но, возможно, им больше бы подошел иероглиф «ко», лисица.
— Тайсё, рады снова вас видеть, — к генералу с вежливым поклоном подошли потерянные в Согёне иностранные наблюдатели, Гамильтон и Макартур. Кажется, русские решили оставить ему хоть какой-то подарок.
Правда, подарок-то был с гнильцой. Если до этого у генерала была надежда сохранить в тайне некоторые повороты вчерашнего сражения, то теперь все детали точно уйдут в Лондон и на ту сторону Тихого океана. Второе даже хуже. Как Куроки знал из слухов, новые кредиты Япония рассчитывала получить именно от американских банкиров. И пусть пока Якоб Шифф настроен к ним очень доброжелательно, все может разом измениться, если шансы на возвращение инвестиций начнут уменьшаться.
— Полковник Макаров, прежде чем оставить нас, — продолжал тем временем Гамильтон, — просил передать вам, что восхищен силой и духом японского солдата. Он обещает, что в свою очередь передаст все детали своему командованию, и что ни один русский офицер больше не будет вас недооценивать.
Куроки пришлось приложить все силы, чтобы сохранить лицо. Все-таки не зря он думал о лисе — его враг опять показал себя. Сначала намекнул, что случайная гибель слишком информированных и неудобных наблюдателей не останется незамеченной. Как он сказал — передаст все детали… А потом удар про недооценку его сил. И ведь действительно звучит как признание, но в то же время и как угроза. Дальше будет хуже. Возможно, из этих образов родилось бы хорошее хайку.
— Спасибо за сообщение, — Куроки уже хотел было оставить англичанина с американцем, когда последний неожиданно хмыкнул.
— Мой коллега посчитал неуместным говорить это сразу, но вы ведь все равно изучите следы и все поймете…
— Что вы имеете в виду? — уточнил генерал.
— Последний русский полк, что вас так задержал, ушел не на север, а на запад.
Американец замер, вглядываясь в лицо Куроки. Было понятно, что ему очень хочется увидеть замешательство союзника, но генералу хватило опыта удержать себя в руках. На запад — это в сторону высаживающихся частей генерала Оку. На запад — это в сторону его собственных тылов, которые окажутся под ударом, если он, как и было задумано, просто двинется вперед. Один маневр, и сразу столько направлений под ударом.
