Простой советский спасатель - Дмитрий Буров
Федор дернулся, пытаясь стряхнуть чужое сочувствие. Видно было, каких усилий ему стоит не ляпнуть что-то грубое. Тихий, но от того еще более отчаянный плач, рвал душу.
— Юноша…
— Николай Николаевич… — окликнул я, решив: лучшая помощь — это дать Федору придти в себя, а описать, что нам нужно от доктора дяди Коли я и сам могу.
— Мама у них болеет. Терапевты и другие врачи в ваш центр направление не дают. Предлагают все новые и новые схемы лечения, а они не помогают. Елена Ивановна тает на глазах.
— В Энск по мою душу приехали? — Николай Николаевич внимательно слушал, склонив седоватую голову и время от времени поглядывая на спину Рыжова.
— Сюда они приехали, потому что какой-то столичный хлыщ из молодых докторов порекомендовал местного мошенника. Якобы он творит чудеса с онкобольными, спасает от рака. Велено было ехать на все лето, выполнять вес рекомендации и слушаться доктора. Вот на массажи какие-то ходит, отвары какие-то пьет.
— Н-но в-ведь помогает! — не оборачиваясь, процедил сквозь зубы Федор.
— Угу, — буркнул я. –Помогает… А теперь еще лучше помогает. Чудо-доктор утверждает, что есть у него заграничная таблетка, которая маму их вылечит от рака просто на раз. Да только стоит эта таблеточка десять тыщ. А Елена Ивановна против того, чтобы дети наследство отцовское продавали для её спасения. Вот и… — я развел руками. — Потому и искали с Вами встречи. Я уверен, доктор — мошенник, обманывает ребят, а они верят! А с Рыжовых просто вымогают деньги! И продолжат вымогать пока они будут в состояние заплатить!
Николай Николаевич сердито сверкал глазами из-под стекол то на меня, то на спину Федора. «Черт! Неужели я так ошибся, и доктор, который лечит Рыжову, и вправду — доктор?! Ну, ты, Леха, вечно не в говно, так с парохода!» — выматерился я про себя.
— По таким как Шурупов милиция давно плачет! — в голосе доктора зазвучала неприкрытая ярость. — Вот что, Федор Иванович! Вы, как сознательный советский гражданин, обязаны заявить о мошенничестве в милицию! — Блохинцева просто трясло от возмущения.
Шурупов? Значит, доктор дядя Коля наслышан о чудо-лекаре. И, судя по по реакции, выводы мои оказались верны: нет никакой таблетки, есть гоп-компания махинаторов, которая наживается на чужом горе.
Но тогда возникает закономерный вопрос: если про лже-доктора Шурупова известно лучшему онкологу страны Советов, почему наше доблестная советская милиция ничего не делает?
— Да кто мне поверит? К нему такие люди на примём приходят! — Федор махнул рукой. — И потом... Маме же он помогает... Как-то... — парень запнулся на полуслове, покрутил головой, словно прогоняя какие-то мысли, и с отчаяньем глянул на Блохинцева.
Я видел, что ему не хотелось связываться с милицией, и догадывался почему. Но по отчаянной решимости, застывшей в глазах, понимал: Федор пойдет на все, сознается в краже, напишет заявление, признается во всех грехах, лишь бы доктор согласился помочь матери.
—- Молодой человек! — от возмущения голос Николая Николаевича дрогнул и сорвался в фальцет. — Вы понимаете, скольких людей погубил этот шарлатан? И скольких еще сведет в могилу без надлежащей помощи?
Рыжов смотрел на доктора во все глаза, сжав кулаки и стиснув зубы. Лицо превратилось маску, но ясно было одно: его мало волнует мошенник. Ему важно задать самый главный вопрос и услышать на него положительный ответ.
— Юноша, — взгляд и голос доктора изменились, стали мягче, сочувственней. — Какое бы решение Вы не приняли в отношение негодяя, жду Вашу матушку на консультацию. Сегодня у меня не приемный день, потому прошу Вас занести к полудню выписку и все документы, которые у Вас имеются. Я полагаю, Вас просили привезти с собой документацию?
Федор судорожно закивал, готовый сорваться с места.
— Прекрасно, — Николай Николаевич задумался. — Да, именно так и поступим. Консультацию назначим после изучения выписки... Адрес знаете? Седина сорок шесть, корпус один, квартира тридцать один
Федор растеряно глянул на меня, я ободряюще улыбнулся, и парень сорвался с места. Отбежал пару метров и остановился, вернулся, схватил доктора за руку, крепко пожал, поблагодарил и рванул, только его и видели.
Я кинул взгляд на доктора Блохинцева. Николай Николаевич с улыбкой покачал головой, глядя вслед убегающему Федору, снял очки, снова протер стекла, водрузил их на нос и воззрился на меня.
—- Ну-с, молодой человек. С этим вопросом мы закончили. Что беспокоит лично Вас?
Я вздрогнул и растерянно уставился на доктора: откуда он мог знать, что в моей голове крутится мысль про красный архив, о котором упомянула мама?
— Спрашивайте, не стесняйтесь, — вот сейчас Николай Николаевич до боли напомнил мне того доктора дядю Колю, которого я изводил вопросами в детстве. — Только, с Вашего позволения, я продолжу свою прогулку. Не люблю, знаете ли, нарушать режим, — с этими словами Блохинцев двинулся по Тихой аллее к выходу из Городского парка.
—- Что такое красный архив? –выпалил я, боясь спугнуть удачу.
— Хм... Неожиданный поворот, — хмыкнул доктор. — Позвольте поинтересоваться, к чему Вам эта информация?
Я растерялся: толковой легенды у меня не было, я даже не рассчитывал на то, что доктор дядя Коля после нашей атаки захочет со мной разговаривать.
— Я... Э-э-э... Интересуюсь историей нашего города, — выпалил я первое, что пришло в голову, чтобы хоть как-то оправдать свой интерес в случайно подслушанному разговору.
— Вот как? Любопытно. И что же именно Вас интересует? — доктор незаметно бросил на меня задумчивый взгляд.
— Энские подземелья! — выпалил я, не раздумывая.
Ими все и всегда интересовались. Это был беспроигрышный вариант. Но я просчитался.
Глава 21.
—- Хм... Любопытно... Откуда такое интерес к преданьям седины глубокой? Что Вы знаете про городские подземелья?
Николай Николаевич замедлил шаг, а я судорожно копался в памяти, пытаясь вспомнить, что мне известно про подземные ходы. Начать решил издалека, потянуть время.
— Мой покойный отец увлекался историей нашего города, и меня привлекал. Ну как привлекал... Рассказывал много чего интересного, мы с ним и походы ходили. По всему нашему району колесили в поисках всякого разного.
— Как звали Вашего батюшку? — поинтересовался доктор.
— Степан, — выпалил я, не подумав.
«Черт! Какой Степан?! Я ж в другом теле!» — паника сжала виски, но тут же откатила назад. Случайно или нет, но отчества у нас со студентом совпадали, как и имена. Моя теория о неслучайных случайностях в действии. Эх, найти бы того, кто все эту катавасию устроил, и открутить ему… что-нибудь,
