Простой советский спасатель - Дмитрий Буров
Если в советское время из мальчишек еще вырастали настоящие мужчины, то в двадцать первом веке разбитая коленка или не дай бог шлепок по жопе в качестве наказания — это повод потащить ребенка к травматологу или к психологу с диагнозом «непоправимая психологическая травма».
Хотя по факту, эти травмы своим же детям наносят сами родители, свой дуростью и непомерными амбициями, изо всех сил навязывая им свои мечты и желания. Абсолютно не интересуясь у своих отпрысков, чего они сами хотят, о чем думают и фантазируют. Как говорится, донавязывались. Теперь расхлебываем.
На дороге показался автобус, и мы припустили со всех ног.
— А у твоего доктора фамилия есть? — на бегу поинтересовался Федор.
Вовремя, однако!
— Есть! Блохинцев Николай Николаевич! — не оглядываясь, выкрикнул я.
Добежав до остановки, я обнаружил, что Федора рядом нет. Он так и застыл в нескольких метрах, возмущенно таращась мне вслед.
— Ты чего застрял? Давай быстрее! — крикнул я, не понимая, что могло задержать парня.
Федор поколебался, но потом все-таки рванул ко мне. Мы успели занять места, до самого военного городка нас никто не потревожил. Я недоумевал всю дорогу: что не так-то? Видел, что парень хочет что-то сказать, но автобусный шум и гам вынуждали молчать. Федор то хмурился, то шевелил губами, будто споря сам с собой, но упрямо молчал.
— Ты псих! — едва мы выскочили из автобуса, рявкнул Федор.
Да так громко, что последние из очереди курортников, ломанувшихся в салон, начали на нас оглядываться.
— Да что стряслось-то? Объясни толком! — рявкнул я в ответ, отходя за остановку.
— Ты хоть знаешь, кто он такой? Этот твой Блохинцев?!
— Говорю же, доктор! — терпеливо, как маленькому, повторил я, продолжая целенаправленно двигаться в сторону парка.
Доктор дядя Коля был человеком привычки, гулял ровно два часа утром и вечером. Время уже поджимало, нельзя было упустить возможность переговорить с ним в парке. На домашний прием мы вряд ли пробьемся! Там очередь по записи длиной в километр, кто нас пустит!
— Доктор! Да он не просто доктор! Он академик! Он директор Национального медицинского исследовательского центра онкологии! — парень явно нервничал.
— Ну и что? — я по-прежнему ничего не понимал.
— Ну и что? Да мы пытались попасть в этот центр! В институт экспериментальной онкологии! Нас послали!
— Что, прям в самом центре послали?
— Ну... нет! — Федор сдулся. — Маме туда направление не дали. Терапевт отказалась. Да и потом врачи… Мол, ничего не ясно, давайте попробуем другое лечение…
— Ну и? В чем проблема?
— И ты думаешь, этот целый директор, лучший врач-онколог всего Союза, вот так запросто будет с тобой разговаривать в парке? Здрасьте, я Леша, а это мой друг Федя, помогите нам, доктор! — кривляясь, закончил Федор.
— Я не думаю, — пожал я плечами и уверенно закончил, увидев, как сжались кулаки и зло вскинулся парень. — Я уверен! Пошли!
И я решительно двинулся в сторону Тихой аллеи, где Николай Николаевич любил прогуливаться по утрам. Иногда мы с мамой его встречали, и какое-то время гуляли втроем. Я задавал кучу вопросов, и доктор дядя Коля терпеливо на все отвечал, называя меня «молодой человек».
Мы влетели на аллею, и я обрадовался, увидев знакомую поджарую фигуру в белом летнем костюме. Доктор с кем-то разговаривал, но, увлеченный бегом и поторапливаемый временем, я, не раздумывая, окликнул Блохинцева.
— Николай Николаевич! Прошу прощения, могу я отвлечь Вас на пару минутку!
Блохинцев отвлекся от собеседницы и перевел на меня взгляд. Вслед за ним к нам повернулась и стройная женщина, которая держала за руку пацаненка лет шести.
В груди что-то ёкнуло, но было поздно. Осознание, кого я вижу, пришло раньше, чем я успел разглядел женское лицо.
Глава 20
«Мама!» — сердце едва не выскочило из груди. Внутри похолодело, а потом обожгло жаром. На глаза навернулись слезы, и я часто заморгал, делая вид, что словил солнечного зайчика. На пацана я просто боялся смотреть. Увидеть себя в возрасте шести лет — такое себе удовольствие.
Все мое внимание был приковано к ней — женщине, которую я обожал до сих пор. Отца я любил и уважал, мне его очень не хватало. Но мама… Мама была душой нашего дома. Дома, в котором всегда собирались друзья и родня, и мои мальчуковые шумные компании. Мама одной улыбкой могла успокоить любую ссору, помирить непримиримых врагов. При этом она не лезла со своими советами к нам. Мальчишкам. Могла серьезно выслушать все наши мысли, поддержать и поделиться своим впечатлением и мнение оставляя решение на откуп нам.
Мама, которая умерла много лет назад, обернулась все с той же светлой и доброжелательной улыбкой ко мне — незнакомцу, который помешал ее разговору с доктором. Она всегда была светлым человеком, отец называл её нашим солнышком, светом в окошке и солнцем нашей вселенной.
Короткий вежливый взгляд вдруг на секунду вспыхнул узнаванием, но мама тут же недоуменно нахмурилась, удивляясь своей странной реакции на постороннего молодого человека. Даже вспыхнула от досады на свой внезапный интерес.
— Минуточку, молодой человек, — остановил меня доктор, заканчивая разговор с моей мамой.
— Мы пойдем, Николай Николаевич, — заторопилась она. — Не будем Вам мешать. Вы когда уезжаете?
— Думаю, еще недельку-другую погощу и обратно. Не беспокойтесь, голубушка, Осенью приеду на юбилей матушки и расскажу, что удалось узнать. Может, и копии журнала удастся достать для Степана.
— Да что Вы, какое беспокойство! Это от нас одни чудачества, — мама улыбнулась. — Очень я сомневаюсь, что в красном архиве будет то, что Степана интересует. Но Вы же его знаете, — мама развела руками. — Пока сам документы не изучит, не успокоится.
— Знаю, голубушка, сам такой же, Николай Николаевич смущенно улыбнулся. — Не переживайте, все сделаю в лучшем виде. Все, что окажется в моих силах. Есть у меня знакомые в архиве. Попробуем уважить Степана. Очень уж интересную историю он реанимирует. Любопытную… Где он их только откапывает!
— Где-где… Сороки на хвосте приносят, — мама звонко рассмеялась. — Я бы этим сорокам хвосты-то повыдергивала! Но, увы… Ждем Вас с Полиной Федоровной в субботу в гости. Домашний «Наполеон» гарантирую. Алеша, попрощайся с Николаем Николаевичем, — мама с улыбкой глянула на мальчишку.
Я все никак не
