13-й отдел НКВД - Павел Барчук
Тут вообще ни капли не лукавил. Иваныч на самом деле Союзу был верен, как и партии. Для него Родина, именно та, которую он знал, важнее всего. Уж это точно могу сказать.
— Я, Никита Пахомович, мог бы что-то придумать. Хитрить, искать методы давления, дабы жизнь сохранить. Но вот, пришел. Ничего не требую взамен, хотя рискую сильно. Если Вы подумаете, то поймёте, надёжный человек, преданный, вам нужен. Тем более в свете этой истории. — Я снова посмотрел на книгу. — Вот. Ну, теперь могу идти? Где искать, знаете. Если не против, отдохну немного. Завтра, на службу, все, как положено. И Вы, заодно, решение примите.
— Да, Иваныч. Иди. Свободен. — Тихонов помолчал пару минут, а потом добавил. — Завтра жду.
Я отдал честь, развернулся и направился к выходу. Честно говоря, ситуация была напряжённая. Пошел ва-банк. Но другого варианта не видел. Тихонов, не смотря ни на что, мужик с головой. Он понял прекрасно, о чем я говорю. Сам по острию ножа ходит. Сегодня ему Берия верит, а завтра в расстрельный список поставит. Из страха. Информация то ого-го какая. Верный человек, знающий всю подноготную, ну, или почти всю, очень ему к месту. То, что Иваныч явился и все честно сказал, отдав книгу, о чем-то, да говорит. В общем, прикинув все "за" и "против", я пришел к выводу, это единственная правильная линия поведения. Опять же, Иваныч ведь дожил в здравии до определенного возраста, значит, выходит, не до́лжно быть теперь иначе. По идее. Если Тихонов поймет правильно, он придумает, как с Берией вопрос службы и жизни деда решить.
Едва вернулся в квартиру, прямиком направился к себе. Правда, прислушался, когда проходил мимо двери Василия. Там было тихо. Отдыхает, наверное, бедолага. Что ж за гадость эта книга, если такое с человеком делает.
Сам устал, кстати, сильно. Может, стресс этих дней? Как ни крути, он был.
Оказавшись у себя, первым делом стянул гимнастёрку, остался в одной майке. Сел на кровать и закрыл глаза.
— Отдал, значит…
Вздрогнул от неожиданности. Аж сердце ухнуло вниз, как у девочки.
— Что Вы, Наталья Никаноровна, пугаете?
Старушка сидела на стуле ровно передо мной. Вот чертовщина… две минуты назад не было, ни ее, ни стула.
— А ты не пугайся. Или совесть не чиста? — Бабуля, как обычно, держала в руках свой дурацкий ридикюль. На меня смотрела с усмешкой. Веселило ее что-то.
— Короче. Зачем явились? Книгу, да. Отдал. Решил, так правильно. Да и выбор был невелик. Или Вы считаете, мне нужно было с ней в бега податься? В Сибирь?
— Эх… Иван, Иван… Знаешь, есть у вас, у людей поговорка. Благими намерениями выстлана дорога в ад. Ты такой выбор сделал, отталкиваясь от двух вещей. Решил, Иваныч непременно бы поступил именно, как чекист. Потому что чекист и есть. До мозга костей. Кроме того, хоть думал, что вмешиваться не нужно, а мыслишки про войну все равно душу бередили. По-твоему, если Берия сможет предотвратить данное событие, пусть получит, что желает кроме этого, лично для себя. В конце концов, ему же тогда и расплачиваться. Ну… в принципе верно. Кроме одного. Ошибочно уверился, будто это не может быть мне интересно. Книга и ее место нахождения. Посчитал, раз Иваныч долго прожил, точно все хорошо будет и это не та ошибка, которую ищешь. Отдашь книгу или нет, я ничего не потеряю. Вот так решил. Ну, да что теперь. Поглядим …
Наталья Никаноровна поднялась со стула и направилась к выходу.
— Эй, и все? Пара многозначительных фраз? Как Вы любите вот это. Напустить туману. Я что-то сделал не так? И откуда эта дебильная манера строить из себя человека? Тут из воздуха возникли, а выйти надо через дверь обязательно. Давайте уж, как пришли, так и уходите. Я хоть гляну, как оно выглядит.
— Нравится мне. Вести себя, как человек. Есть в этом что-то… особое. Так или не так, скоро узнаем. Кстати, Звезду то из кармана достань. — Бабуля продолжала улыбаться, чем изрядно раздражала.
Я сначала не понял, о чем она. А потом сообразил. И правда, в первый день, когда проснулся рядом с Белиалом, он же мне эту штуку в руки кинул. Потом, уходя на встречу с Берией сунул ее… ну, да, в карман и сунул.
Поднялся на ноги, подошёл к шкафу, куда при первой ночевке на этом месте, сунул штаны, в которых Иваныч был. Они лежали на самом виду, поверх остальной одежды. Вытащил их, встряхнул и запустил руку в карман.
Один из лучей как-то неожиданно кольнул кожу.
— Вот черт!
Раскрыл ладонь, на которой теперь лежала Звезда Давида и виднелась неглубокая царапина. Внезапно меня повело в сторону. Я тряхнул головой. Что за ерунда? Однако пол знакомо поплыл, намекая, что вот-вот сознание благополучно покинет мой разум.
— Да ну нет! — поднял взгляд, хотя, смотреть мешали темные мушки, кружившиеся перед глазами.
Наталья Никаноровна все так же смотрела на меня с улыбкой.
Дальше — темнота. Один хрен, я вырубился.
Сколько был в беспамятстве, не знаю. У меня возникло ощущение, что совсем недолго. Вроде, закрыл глаза и тут же их открыл.
Я лежал на полу. Одной щекой прижимаясь к ламинату. К ламинату?!
Медленно поднялся и принял сидячее положение. Обстановка вокруг — очень знакомая. Холодильник, стол, табуретки, электрическая плита. Голова опять раскалывалась, как и в тот раз, когда меня отсюда же закинуло в 1941. Соображал туго.
Я дома, выходит? Все хорошо, выходит? Облегчение накатило военной и я, как дурак, засмеялся в голос. Все правильно сделал. А
