Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
— Эй, кто там гансов пугает?
— Клевчук.
— Харэ развлекаться, отходим.
— Леший, красная! — Денисов указывает рукой в небо.
Ай, Матвеев, ай молодца, но почему стрельба продолжается, хотя и значительно подувядшая. Похоже пулемёт и винтовка работают, а им вроде отвечают те немцы, коих Клевчук дрессировал. Сейчас разберёмся.
Когда подходили к деревне стрельба активизировалась. Вот и наши. Один пулемёт и снайпер давят засаду на дороге, а такая же пара ведёт огонь вглубь деревни.
— Матвеев, там кто? — взмахом головы указываю на деревенские дома.
— Местные, — отвечает тот. Заметив мой удивлённый взгляд, поясняет. — Полицаи.
— Много?
— Штук пять осталось. Они нас за немцев приняли, ну мы им и врезали. Вон лежат.
Невдалеке лежало несколько тел, примерно с пяток, точнее не разглядывал.
— Что у нас ещё плохого?
— Двое наших уже на той стороне. Сейчас ещё пара пойдёт, поддержат. Немцы, те у грузовиков, здорово мешают, а совсем задавить их не удаётся. Пошли!
С нашей стороны подключилось ещё два автомата и пулемёт. Двое бойцов вскочили и побежали через дорогу. Из кустов с другой стороны ударили два автомата, прижимая стреляющих по бегущим немцам. Зажатые огнём с двух сторон, те практически прекратили огонь и начали отползать. Понятно, что ведя огонь с обеих сторон шоссе, мы перекрыли почти все возможности укрыться. Бойцы добежали, залегли и присоединились к обстрелу, так как один был пулемётчиком, гансам стало совсем хреново.
— Пошли!
Ещё пара бойцов, ведя в поводу лошадь с навьюченным трупом, заодно прикрываясь ей, рванули вперёд. И в этот момент с совершенно другой стороны, не с запада, где прижали водителей и сопровождающих с грузовиков, и не с севера, где отсиживались полицаи, а с востока, где дорога вроде была чистой, раздался винтовочный залп. Лошадь, теперь совершенно не прикрывающая партизан, взвилась на дыбы, заржала, срываясь на визг, и рухнула на дорогу. Один из бойцов споткнулся и упал рядом с бьющимся в конвульсиях животным. Второй растерялся на миг, но тут же залёг и полоснул очередью по кустам, в которые я, Матвеев и Денисов уже всаживали пулю за пулей. Затем подхватил своего товарища подмышки и поволок на другую сторону дороги. Да что же сегодня за невезуха такая. Сейчас ещё из леса подойдут…
— Коля, срочно уходим!
Матвеев мотнул головой, подхватил под уздцы вторую лошадь и рванул вперёд.
— Денисов, давай!
Тот сменил магазин на "браунинге", вскочил, полоснул в сторону нового противника и помчался следом за старшим сержантом. Ещё двое проскочили через дорогу, когда с места, где остались Потапов с Фроловым снова заговорил пулемёт. Чёрт, чёрт, чёрт.
— Потапов, отходите! — заорал я во всю глотку.
Услышали, бегут. Мы последние.
— Бегом.
Бежим, и лупят по нам похоже со всех сторон. Фролов падает, перекатывается через голову, но, не выпуская из рук пулемёт, пытается подняться. Хватаю, вздёргиваю вверх, набрасываю свободную руку на шею, и тут мне прилетает в бок.
Как не упал не понял, кто-то меня ещё подхватил и потащил на себе. Вот ещё, нежности – сам могу идти. Хотя нет, вроде не могу. Приплыл.
Глава 13
— Сержант, хватит, всё одно вы нас не утащите. Объявляй пятиминутный привал.
Плащ-палатку бережно опустили на землю, но в боку опять стрельнуло. Точно печень задело, нормальный человек уже давно бы кони двинул.
— Всем нормальную перевязку, — Матвеев распоряжался быстро и уверенно, настоящий командир. — А то понакрутили чёрт знает что.
Перевязали нас и вправду впопыхах прямо поверх формы, лишь бы кровь остановить. Невзначай ставший санитаром Крамской вытряхнул на траву целую гору каких-то шмоток, среди которых виднелись упаковки бинтов, консервные банки и прочее добро. Прямо к моей руке подкатился небольшой цилиндр с надписью "Pervitin".
— Боря, это откуда?
— Так у эсэсовцев этого добра море было. Это лекарства?
— Хуже, или лучше – как посмотреть.
Через пять минут меня опять запеленали. Судя по взгляду Крамского, много времени он мне не отпускал, наверно решил, что у меня внутренне кровотечение, раз наружу ничего не выливается. А может он в этом и не разбирается, просто считает, что с такими ранами не живут. А вот хрен!
— Сержант, слушай меня внимательно и не перебивай. С нами вы не уйдёте, поэтому: оттаскиваете нас метров на триста от тропы и маскируете. Оттаскиваете аккуратно, дабы не наследить, маскируете хорошо, в том числе и пути перетаскивания. Молчать! С нами оставишь одного, повторяю – одного, человека. Вон хотя бы Потапова. Далее – бинты соберите, через пару километров устроишь имитацию привала, там и бросите. Кроме того что отведёте от нас опасность прочёсывания, введёте противника в заблуждение о скорости своего передвижения. Теперь о скорости. Есть два варианта: если у группы преследования будет рация идти надо зигзагом, иначе в засаду влезете, к бабке не ходи. Если рации нет, а это, на мой взгляд, правдоподобнее, ну слабо верится что прямо здесь две таких группы есть, то рвать надо по прямой и что есть духу. Возможно, удастся вырваться из зоны оцепления, особенно если немцы будут думать, что вы тащите раненых. Тут тебе решать.
Уф, надо слегка перевести дух. Во рту сушит, да и потряхивает что-то не по-детски.
— По поводу марша. Делаешь следующее – вот эти таблетки, это наркотик. Не кокс конечно и не герыч, но тоже должен цеплять. Нормы приёма его я не знаю, думаю по одной раз в четыре часа, но смотри по обстановке – идти вам как минимум сутки без передыху. На спиртное не налегайте, не знаю как оно с амфетаминами взаимодействует. Лучше использовать углеводы – кусок сахара или хлеба рассасываешь во рту как можно дольше. Главное чтобы в организм постоянно попадало хоть небольшое количество углеводов. Да, при таком двойном обмане организм будет расходовать энергию со страшной силой и не понимать, что работает на износ, поэтому есть надо будет тоже часто, желательно больше белка. Всё ясно? Теперь давай сюда Крамского.
Отхлебнуть воды надо, совсем говорить не могу – изо рта карканье какое-то вырывается.
— Боря, что у тебя по минам?
— Мины на дороге остались, с лошадью. Здесь только два взрывателя нажимных, ещё могу четыре растяжки сделать. Это всё.
— Тогда так, через пару километров ставь растяжку, через сто метров ещё одну…
— Так нельзя, заметят.
— А ты её без гранаты поставь.
— А… Понял, пусть смотрят под ноги внимательно и не бегут?
— Точно. Дальше сам разберёшься, когда настоящие мины и растяжки ставить, а когда ложные. Матвеев, давайте, прячьте нас. Времени нет, за нами уже должны идти.
Вот, похоже и всё, теперь ждём. Потапов пытался поближе к тропе срулить, посмотреть, но я не пустил – толку от того что мы узнаем кто идёт и с чем, ну просто никакого. Притом ходят слухи, что человек может почувствовать направленный на него взгляд, особенно враждебный. Брехня небось, но оно мне нужно, проверять? Пролежали так часа два, за которые ничего не произошло – либо мы глухие, либо немцы мягколапые, либо я ничего не понимаю в антипартизанской деятельности, но отсиживаться смысла больше не имело. Естественно вся работа по передислокации свалилась на Потапова.
— Григорий, сначала тягаешь Зинчука, с ним тяжелее всего будет, не факт что он в ближайшее время вообще в сознание придёт, — о более ожидаемой перспективе не стал даже упоминать, хотя сквозное ранение грудной клетки, с нашими лечебными возможностями, почти не оставляло ему шансов. — Затем Фролова. Как Миша, допрыгаешь?
— У меня есть другие варианты?
— Видишь, говорит допрыгает. Ну, а последним меня потащишь. Иди место сперва подбери где-нибудь в полукилометре, хоть костёрчик какой сможем развести, ну а если ручей рядом будет, то вообще…
Перетранспортировка нас калеченных закончилась только к вечеру. Маленький костёр чуть потрескивал, нагревая сразу четыре котелка воды.
— Товарищ командир, вроде закипает. Суп варить будем?
— Хуже, Миша. Рану твою чистить. Зинчуку, акромя как повязки менять, помочь нечем, благо хоть что стрептоцид есть, а вот над тобой я поиздеваюсь.
— Нафига, командир? У меня же сквозняк, заживёт.
— Что сквозняк это хорошо, но в этом сквозняке у тебя как минимум кучка нестерильных ниток от штанов. Если бы тебя куда в голень ранили, то мы с Потаповым на крайний случай ампутировали бы её. А как проводить ампутацию при ранении в бедро, даже не представляю, ведь что-нибудь ценное могу оттяпать, что рядом висит.
— Шуточки у вас…
— Григорий, шомпол прокалил? Да не боись, Миша, подождём пока остынет, не собираюсь я тебя раскалёнными железками пытать. Котелки тоже снимаем.
Через десять минут пыточный, чего уж скрывать, инструмент был готов. Представлял он из себя шомпол, обёрнутый бинтом, коий в свою очередь был пропитан раствором стрептоцида. В котелке с остатками раствора лежал ещё кусок бинта. Понимаю, что варварство и чистый садизм, а что делать – нет у меня операционной и бригады хирургов. Лучше сделать что-то, а потом жалеть, чем не сделать и всё равно жалеть. Фролов от выпитой половины фляги коньяка конкретно поплыл, но смотрел на мои приготовления с ужасом. Ну, начали.
