Петр Заспа - Wunderland обетованная
Максим усмехнулся. Конечно, он знал ответ на этот вопрос. Ни секунды не раздумывая, он уверенно ответил:
— Нефть!
— Нефть? — переспросил удивлённо Тимофей Иванович. — Почему нефть?
— Да потому что из-за арктической нефти все будто с ума сойдут. С Арктикой произойдёт то, что как обычно у нас бывает: то никому не нужна была, то сразу всем! А всему причиной — нефть. Норвежское, Баренцево, Карское моря сплошь будут утыканы буровыми вышками. На эту нефть будут претендовать Америка, Канада, Дания, Норвегия. Да мало ли ещё кто! Финляндия и вовсе заявит, что богатства российского сектора Арктики являются «достоянием мирового сообщества»! Я хорошо об этом знаю, потому что не раз принимал участие в походах на обеспечение охраны наших боевых кораблей, выходивших для демонстрации силы и российского флага в так называемой «серой» зоне.
— Ишь ты! — Тимофей Иванович озадаченно оглянулся на Феликса. — А почему в «серой»-то?
— Да потому что с границами полная путаница. Мы считаем ту, которую определили ещё в двадцать шестом году, а норвежцы требуют рассмотрения границ по морскому праву, то есть по принципу средней линии от Новой Земли, Земли Франца-Иосифа и архипелага Шпицберген. Так и получилась «серая» зона. И мы, и они считаем её своей. А там — у кого бицепсы покрепче будут!
— Интересно… Ну и у кого крепче?
— У нас, конечно! Хотя до войны дело ещё не доходило. Но если что, то уж будьте уверены!
— Да… чудеса.
Тимофей Иванович запустил пальцы в бороду и наморщил лоб в глубоком раздумье, затем обернулся к стоявшим на крыльце полярникам и крикнул:
— Миша! Молчит Большая земля?
— Молчит, Тимофей Иванович!
— Миша! Ты включи на прогрев передатчик, а мы с Максимом сейчас подойдём!
— Правда?! — на радостях Максим отбросил ведро и, бросившись к дому, уже на бегу выкрикнул: — Спасибо, Тимофей Иванович! Я знал, что вы мне поверите!
Феликс задумчиво посмотрел ему вслед и сказал:
— Иваныч, а я никогда не слышал, что ты нефть нашёл!
— С Папаниным мы, Феликс, на юге Новой Земли нашли огромные залежи меди. Но ты же видишь, что он не врёт. Так врать человек не может. Здесь что-то не так. Да и бес с ней, с этой медью! А вдруг из-за нас и вправду хорошие люди погибнут?
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ЗАКАТ WUNDERLAND
Егор Сорокин отирался возле командира в центральном посту. Расположившись на диванчике, он листал судовой журнал. Удивительно было наблюдать за хронологией событий по скупым и отрывочным данным, датированным различными годами. Вначале твёрдой рукой Долгова значились числа, представленные маем две тысячи одиннадцатого. Далее, в период неразберихи и сомнений, даты вообще отсутствовали. А через пару листов, сначала несмело, ограничиваясь только числом и месяцем, события наконец обрели и год. Цифры «Одна тысяча девятьсот сорок два», — старпом коверкал до неузнаваемости, будто рука у него дрожала от несуразности этого факта и пыталась вывести совсем другую, правильную дату. Оставшись за старпома, Егор цифру «сорок два» писал чётко и всегда её вдавливал шариком ручки. Он смирился с такой постановкой вопроса и уверенно вывел: 13 сентября, затем подумал и скривился. — Брр! Ещё и пятница! Ладно. «Время 15.45, боевая готовность — два, подняты радиоантенны, ожидаем сообщения от Долгова».
«Дмитрий Новгородский» завис на перископной глубине, выставив над водой штыри антенн и вслушиваясь в ожидании в эфир. Моряки на центральном посту, тихо переговариваясь, травили байки про сползающие с севера в Баренцево море айсберги. Кто-то высказал предположение, что ледяные горы могут достигать до трёхсот метров в глубину. Автора предположения тут же подняли на смех: в Баренцевом море глубина не больше двухсот, и то местами!
— Накаркаете, — недовольно проворчал Егор.
Неожиданно с гидропоста прозвучал доклад о многочисленных шумах боевых кораблей, приближающихся с юга.
— Возможно, вышли навстречу конвою, — предположил Дмитрий Николаевич.
Но пеленги не изменялись, дистанция сокращалась, и командир занервничал.
— Командир, такое ощущение, что они по нашу душу, — предположил штурман.
— С чего бы это? Егор, не вгоняй народ в смуту.
— А самолёт намедни помнишь?
Дмитрий Николаевич задумался. Корабли на экране обстановки развернулись фронтом в строй поиска, и от греха подальше он кивнул стоявшему на рулях боцману:
— Давай на безопасную.
Безопасной глубиной погружения для их типа лодки в Баренцевом море было пятьдесят метров. Нырнув, «Дмитрий Новгородский» завис, ожидая, когда корабли пройдут и можно будет опять подвсплыть и выставить антенну.
Цели на экране приближались, и неожиданно, сначала тихо, затем всё громче послышались посылки асдиков. Один из кораблей прошёл точно над ними, и с гидропоста несмело, будто гидроакустическая вахта не поверила собственным ушам, прозвучал неуверенный доклад:
— Кажется, бомбы.
Командир со штурманом переглянулись. В тот же миг над головой ухнула, слившаяся в один, серия взрывов. Егор свалился с дивана и, не выпуская из рук вахтенный журнал, вместе с вылетевшим из своего гнезда графином с водой залетел под пульт управления рулями. Палуба из-под ног резко нырнула вниз. Лодка с дифферентом на нос пошла на глубину. Дмитрий Николаевич с трудом дотянулся до микрофона межотсечной связи:
— Ход восемь узлов! Разворот вправо на девяносто! В отсеках осмотреться!
К счастью, эсминец ошибся с глубиной, и бомбы взорвались выше лодки. «Дмитрий Новгородский» рванулся с места и, торопясь уйти из опасного места, взял курс на север. В отмеченное первым эсминцем место сбросил бомбы второй эсминец, за ним отработал третий.
Командир вытер лоб, потом, переведя дух, улыбнулся и, глядя на штурмана, произнёс:
— И ведь не огрызнёшься. Свои работают. И на том спасибо, что хоть промахнулись!
Дальше — больше! Оцепив их район, бомбы сбрасывали все кто мог. Взрывы лопались впереди по курсу, за кормой, сбоку. Вода вокруг «Дмитрия Новгородского» кипела, выбрасывая на поверхность поднятые со дна водоросли, затопленные брёвна, дохлых рыб. Лодка металась, меняя глубину и курс. Заметив разрыв в строю поиска, метнулись туда, и наконец, их потеряли. Всплески от взрывов ещё долго вспыхивали на экране позади лодки, но уже далеко и не опасно. Опасаясь себя обнаружить, а по всей видимости, именно посылки гидролокатора привлекли эсминец, Дмитрий Николаевич приказал его выключить. Импульсы легко могли быть вновь обнаружены противолодочными кораблями. Неожиданная бомбёжка произвела на него сильное впечатление, и он решил, что недооценивать советские эсминцы, пожалуй, не стоит.
Они уходили, и больше ничто не предвещало опасности, но в душе почему-то тонко заныла струнка тревоги.
Командир беспокойно заворочался в кресле. Вроде бы всё нормально в отсеках, реактор работает в заданном режиме, турбины выдают положенные обороты, гребные винты исправно толкают лодку вперёд с требуемой скоростью. Ухо чутко прислушивалось к любому нештатному звуку, но его не было. Всё было в порядке, но смятение не отпускало. Будто преднамеренно вспомнились недавние разговоры моряков об айсбергах.
«Нет! Вряд ли! — подумал Дмитрий Николаевич. — Небольшие айсберги наши акустики слышат и в обычном режиме шумопеленгования. А отойдём ещё немного подальше, тогда и включим гидролокатор в активный режим. Здесь бояться нечего».
Действительно, опытные акустики легко различают шум заплёскивающих на глыбы льда волн. Этот звук характерен, и при определённой изощрённости слуха можно вполне точно определить пеленг на опасного соседа. Но это если речь идёт о небольших айсбергах…
Удар в корпус опрокинул всех с ног. По лодке прокатился гул, будто кто-то саданул по железной бочке кувалдой. Скорость резко упала, зато стрелка глубиномера быстро пошла вниз. Падая, Дмитрий Николаевич увидел безумные глаза вцепившегося в рули и ловившего раскрытым ртом воздух боцмана, и первое, что пришло на ум: «Вот так мы и погибаем! Быстро, неожиданно и глупо! Только что всё было в порядке, а мелькнула секунда и от порядка не осталось и следа».
— Да сколько можно! — крикнул, свалившись в очередной раз с дивана, штурман.
В центральный пост влетел Валентиныч и, оттолкнув в сторону вахтенного механика, бросился продувать балластные цистерны. Теперь по лодке прокатился гул яростного шипения. «Дмитрий Новгородский» замедлил падение, затем, остановившись и будто раздумывая, начал медленно и нехотя подниматься к свету.
Рядом, будто гигантский зелёный небоскрёб, высилась ледяная гора. Командир вместе с главным механиком первыми выскочили на внешнюю палубу и побежали в нос лодки. Носовой обтекатель со всей гидроакустической начинкой был смят, но цел. Валентиныч, тяжело вздохнув, заметил:
