Петр Заспа - Wunderland обетованная

Петр Заспа

WUNDERLAND ОБЕТОВАННАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЗЕМЛЯ АЛЕКСАНДРЫ

Сначала было слово. За словом было дело. А перейдя от слов к делам праведным и неправедным, человек придумал мир, войну, любовь и ненависть. Дальше — больше. Движимое инстинктом самосохранения, человечество принялось облачать главные свои чувства в бронзовые доспехи, затем в стальные панцири, потом их заменила кевларовая броня. Дубина в волосатых руках сменилась железным мечом, затем опять дубиной, но уже ядерной. Границ собственного поселения не хватало, и человек полез туда, где уважающий себя микроб ещё десять раз подумал бы, прежде чем объявить эту среду зоной своего обитания. Но то микроб. А человек, как существо жадное, да ещё и любопытное, всегда закроет глаза на временные неудобства. Да и на пожизненные неудобства тоже. Не беда, что вокруг вечная мерзлота. Зато в лёд можно забить кол и гордо заявить — этот айсберг теперь мой! Плевать, что этот кусок льда ещё раз в жизни можно и не увидеть. Но как приятно греет душу мысль, что где-то он плавает, где-то торчит из воды его острый бивень и, может, даже вспорет брюхо зазевавшемуся кораблю. А нечего лезть на моё, на родное!

Что из себя представляет Земля Александры, и как она выглядит, никто толком сказать бы не смог. Но с твёрдой уверенностью каждый заявлял: она моя! Всякий чертил на карте линии границ, так, как ему хотелось, и до хрипоты кричал: «Не сметь! Там когда-то моя нога потопталась! Это моё!»

Так поступали крикуны. Те, кто был поумнее, просто приходили сюда и молча чувствовали себя здесь хозяевами.

Атомоход «Дмитрий Новгородский», удерживая на экране локатора метку цели, уже несколько часов шёл за следовавшей курсом на архипелаг Земля Франца-Иосифа немецкой подводной лодкой. Чувствуя себя в полной безопасности, субмарина под развевающимся флагом Кригсмарине шла, не скрываясь, и её радист непрерывно вёл связь с невидимым абонентом, находившимся где-то рядом.

Командир Дмитрий Николаевич Журба не покидал мостик и через плексигласовый иллюминатор наблюдал за проплывавшими навстречу обломками льдин. Вдалеке по курсу взлетела в небо ракета с невидимой немецкой лодки.

Командир проводил взглядом красный огонёк и вызвал на связь боевую часть связистов:

— Что говорят?

— Сейчас, товарищ командир! — отозвался командир связистов Володя Кошкин. — Отто ещё слушает. Сейчас будет переводить. Работают в УКВ диапазоне, второй радист должен быть совсем рядом. На прямой видимости.

Командир обернулся к уткнувшему нос в меховой воротник кожаной куртки штурману:

— Ты не определил, куда они идут?

— Если Кошкин говорит, что это где-то рядом, то это только остров Земля Александры. По курсу скоро появится.

— Земля Александры? Неужели там есть немцы? Странно… Знаю, что даже в наше время там ничего не было. Кажется, погранзаставу поставили, чтобы никто не забыл, что это русский архипелаг. А так — лёд да камни…

В ответ на красную ракету с лодки над чертой горизонта показался зелёный огонёк с невидимого берега. Зелёная звезда вспыхнула и тут же бесследно исчезла.

— Обменялись опознавательными сигналами, — прокомментировал штурман.

— Товарищ командир! — ожил динамик корабельной связи голосом Кошкина. — Отто прослушал переговоры, и вот что получается: лодка U-255 запрашивает у базы на берегу топливо для заправки и погрузку мин. Им ответили, что обеспечат всем необходимым и приказали швартоваться к пятому причалу. Там есть кран.

— Ого! — не сдержавшись, вскрикнул Дмитрий Николаевич. — Да у них здесь целый порт, если есть как минимум пять причалов, да ещё и с краном в придачу. Обнаглели немцы. Считай, под самым носом у наших обосновались.

Тусклое полярное солнце катилось над горизонтом и отражалось вишнёвым блином в застывших водах Северного Ледовитого океана. Показавшийся остров искрился, покрытый нетронутым изумрудным снегом. Несмотря на начало сентября, воздух замер, скованный десятиградусным морозом. Тишина стояла такая, что было слышно, как шелестит вода, омывая покатые борта лодки. Громкое слово разносилось вокруг оглушительным эхом.

Командир поморщился, сконфузившись от собственного выкрика, и тихо спросил штурмана:

— Что здесь с глубинами?

— До самого берега больше сотни.

— Хорошо. Давай вниз. Дальше пойдём под перископом.

Штурман, успев замёрзнуть в открытой для морозного воздуха рубке, нырнул в люк. Следом спустился командир. Оказавшись на центральном посту, рядом с расстеленной на столе картой, Дмитрий Николаевич указал пальцем на россыпь островов:

— Что про них знаешь?

— Знаю, что Земля Франца-Иосифа — это роддом белых медведей! — засмеялся в ответ штурман.

— А ещё лежбище немецких подлодок. Как такое могло произойти, что они обосновались под самым носом у Северного флота?

— Командир, а чему ты удивляешься? Мы за месяц не встретили ни одного советского корабля, зато сколько видели немецких самолётов и даже эсминцев! Немцы чувствуют себя здесь, как дома. И оцени, как удобно! Пути караванов проходят совсем рядом.

Дмитрий Николаевич навалился животом на карту, всматриваясь в вытянутый контур острова. Земля Александры ничем не выделялась из множества островов архипелага. Разве что была его западной оконечностью. Масштаб карты не позволял рассмотреть детали, и командир быстро потерял к ней интерес.

— Пора посмотреть своими глазами, — пробормотал он и перешёл к тубусу перископа.

Оптика приблизила обрывистые берега, усеянные прибившимися глыбами льда. Кое-где чёрными пятнами темнели оголившиеся камни, но в основном всё было покрыто снегом и блестело на солнце, будто битое стекло. U-255 была уже рядом с берегом, и экипаж, выстроившись на палубе, размахивал руками, подбрасывая в воздух бескозырки. Дмитрию Николаевичу даже удалось рассмотреть в рубке немецкой субмарины белую фуражку командира. Затем, подкрутив резкость, он обследовал береговую линию и увидел вход в бухту. Узкий проход вглубь острова обозначался красными мигающими огнями. Дальше выглядывала мачта радиоантенны с обвисшим флагом Кригсмарине. Ещё дальше виднелись крыши двух зданий, как два сугроба, торчавшие в снежной пустыне.

— Ты прав, — командир обернулся к штурману. — Обосновались они здесь капитально. Как напоказ, ни страха, ни сомнения.

— Что будем делать?

— Пока наблюдать.

Приблизившись к берегу на расстояние не больше мили, «Дмитрий Новгородский» завис под водой, выставив на поверхность блестящий глаз перископа. Издалека его вполне можно было принять за одну из дрейфующих вокруг льдин. Но немцам было не до созерцания моря. У причала кипела работа. Дмитрий Николаевич с интересом наблюдал, как к корпусу лодки присосались топливные шланги, а над кормой возникла стрела крана. Похожие на бочки мины выкатывались из тоннеля в скале и, раскачиваясь на тросах, исчезали в открытых люках лодки. Экипаж суетился на палубе, занятый погрузкой и скалыванием успевшего нарасти сверкающими сталактитами льда. Сосульки свисали с тросов антенн и тянулись с мостика на палубу белыми щупальцами. Ствол орудия превратился в заледеневший столб, и моряки били по нему ломами, сбивая сверкающие обломки. Так продолжалось не менее трёх часов. Вода в бухте парила, сопротивляясь морозу, и казалось, что лодка плывёт по облаку. Дмитрий Николаевич стряхнул усталость: а ведь она действительно плывёт! Глаза покраснели от напряжения. Командир поморгал, потёр веки пальцами и опять приник к окулярам.

Сомнений нет. Чёрная, на фоне снега, рубка двигалась к выходу бухты.

— Что? Даже чаю не попьёте? — пробормотал он озадаченно и, заметив вопросительный взгляд штурмана, пояснил: — Уходят.

Субмарина проскользнула мимо уткнувшихся в берег небольших ледяных гор и, задымив дизелями, рванулась в открытое море. Экипаж не торопился укрыться внутри лодки и, вытянувшись в шеренгу, наблюдал за удаляющимся островом.

— Как на параде, — процедил сквозь зубы штурман. Приникнув к перископу, он нервно задвигал желваками и неожиданно предложил: — А, может, торпеду?

Командир отрицательно качнул головой.

— Не будем мелочиться. Меня больше интересует это воронье гнездо. Взрыв переполошит базу, а нам шум ни к чему. Пусть уходят, а мы понаблюдаем за бухтой.

С уходом лодки огни на берегу погасли, стрела крана исчезла, и только вода продолжала парить, отдавая воздуху последнее тепло, принесённое далёким Гольфстримом.

Дмитрий Николаевич взглянул на хронометр. Ранее утро. Приход лодки разбудил береговую команду, и теперь все исчезли, лишь только лодка отошла от берега. О находящихся на берегу немцах напоминала лишь тонкая струйка дыма, тянувшаяся из трубы прилепившейся к самому краю воды деревянной избы. Командир задумался, уткнувшись лбом в тубус и повиснув на рукоятках перископа.