Солдат и пес-2 - Всеволод Советский
Сослуживец действовал грамотно, разумно. Не спешил. Постепенно в его разговорах стали проскальзывать странные нотки: некоего сожаления о жизни, о нереализованных талантах… Причем он имел в виду как себя, так и собеседника. Вот, мол, оба они такие даровитые, с таким потенциалом! И застряли в рядовых клерках. И похоже на то, что в этих чинах придется догнивать до пенсии. Поскольку продвижение зависит не от твоих способностей и работы, а от связей, знакомств, блата…
По словам Михеева, он уже на этой стадии насторожился. То бишь, ему почудилось, что кореш разводит баланду не просто так, а с интересом, втягивая собеседника в свои потаенные расклады. И якобы уже тогда возникла мысль про обращение в компетентные органы… Но все же он, Сергей Михайлович, спешить не стал, а решил вникнуть глубже, прикинуться заинтересованным лицом, набрать побольше достоверной фактологии, а вот потом…
— А потом суп с котом, — жестко усмехнулся Михаил. — Слушай, Михеев! Ты кого лечишь, а? Ты нас за дураков держишь?.. Вот не советую! Здоровее будешь.
— Простите, товарищ… Вы, я вижу, тут главный, товарищ старший лейтенант или капитан… Кстати, а товарищ рядовой, он что, тоже ваш?.. И Мариночка, разумеется? Очаровательная, несравненная Мариночка!..
— Меня зовут Марина Андреевна, — насупилась Горшенина. — Мариночка я для мамы с папой…
Михаил перекрыл их обоих:
— Вопросы здесь я задаю. Вот Михеев, дрянной ты мужик! Гнилой. А если совсем правду сказать — говно.
— Позвольте!..
— Не позволю! Теперь слушай меня.
И Михаил четко, без лишних слов изложил свое видение событий.
По версии чекиста, никаких диссидентских базаров безымянный не разводил. Это дело тухлое и ненадежное. А насадил он Михеева на совсем другой крючок. А именно — шантаж. Банально, зато прочно. Как лопатой по балде.
То, что сотрудники отдела культуры в той или иной мере «химичат» с левыми концертами, вряд ли было секретом для коллег-чиновников. Да и начальство смотрело на это сквозь пальцы, если чиновники не борзели. И, что называется, воровали с прибылей. То есть, вот допустим, турне какого-нибудь ансамбля прошло отлично, с аншлагами, принесло в областной бюджет хорошую прибыль. Тогда черт с ними, пусть пару «леваков» в сельских домах культуры забабахают. И музыкантам хорошо, и администратору, да и зав.отделом культуры тоже кое-что на карман падало. Ну что, жизнь есть жизнь… Другое дело, если кто-либо теряет берега и начинает грести под себя со всей дури. Вообще говоря, советские госслужащие — каста достаточно отфильтрованная, она как-то автоматически отбраковывала белых ворон и волков в овечьей шкуре… Да собственно говоря, любая социальная система так работает, как живой организм, стремящийся к самосохранению. Поэтому зарвавшийся сгорал довольно быстро.
Сергей Михайлович не был глуп. Правила игры он понимал отлично. Но был очень уж падок на женскую прелесть и нежность. А эта самая нежность в известных случаях требует расходов. Женщины где-то могут быть бестолковыми, а вот как мужиков доить — тут они очень хорошо соображают… Так что пришлось товарищу Михееву залезть в государственный карман. А безымянный тут как тут. Втихую, тет-а-тет предъявил неопровержимые улики. На несколько лет колонии-поселения. Ну, может быть, «химии». А может, и вовсе обойдется без суда — система не любила выносить сор из избы, тем более по легким правонарушениям. Но на карьере в этом случае, безусловно, будет поставлен крест. И не то, что больше не вырастешь, а лишишься и того, что имеешь. Возможно, сам вынужден будешь добывать себе хлеб насущный.
— … вот на эту шишку тебя и нахлобучили, — язвительно сказал Михаил. — И ты, конечно, обосрался до самых штиблет.
— Я…
— Головка от х*я!
— Миша!.. — чуть не взвыла Марина. Все-таки она была особа утонченная.
— Марина Андреевна! — строго заметил КГБ-шник. — Это мужские игры. Терпи! А ты, Сергей Михайлович, кальсоны привел в негодность, даже не говори ничего. Не серди меня. А что ты сразу думал этого типа нам сдать, и материала побольше набрать про него — в это я готов поверить. Чтобы из его рук выскользнуть и от нас откупиться. Это как раз похоже на правду!
Глаза Михеева за затененными окулярами воровато забегали. Но ответить он постарался величественно:
— Знаете… Это все тоже гипотезы…
Михаил хмыкнул как-то разочарованно-грустно:
— Э, Сергей Михайлович… Я думал, ты умнее.
Сергей Михайлович вмиг перестроился:
— Ну, хорошо, хорошо. Допустим. Но… но я и в самом деле материал собрал. Я и больше скажу! Знаете, я старался разыгрывать такого недалекого болвана, у которого на первом месте женщины… Зря усмехаетесь, Мариночка, зря. Это образ, маска!..
— Ближе к делу, образ, — прервал Михаил.
Михеев заметно воодушевился. Ему показалось, что тон чекиста стал добродушнее, и это хороший признак. В нем, в Михееве заинтересованы. Что отчасти было правдой.
Итак, он вдохновился, заговорил и ближе к делу, и быстрее.
Рассказал, что его задачей было курсировать между областным центром и районным, контактировать с теми, кого указывал куратор.
— Я ничего не записывал, но все запоминал, — скромно похвалился соратник муз. — На память грех жаловаться. Приметы, автомобили, номера… Впрочем, вы, наверное это уже знаете?.. Хорошо. Но я думаю, что знаю то, что вам было бы узнать очень и очень интересно!
— Это нам решать, — тон Михаила вновь посуровел, — что интересно, что неинтересно. Слушай, Сергей Михайлович! Ты давай-ка потише. Ты, я смотрю, уже вообразил себя нашим сотрудником?.. Ты давай-ка заверни губу, да выбрось эту мысль из головы.
— Но я уверен, что это ценные сведения!
— А я нет. Но слушаю. Кто этот тип?
И Михеев торжественно объявил то, к чему мы были готовы:
— Его зовут… Лесницын Вадим Павлович!
Я мысленно перевел дух. Наши версии подтверждались!
— Подробнее о нем, — суховато потребовал Михаил.
Тут Михеев, похоже, сел на любимого конька. Практический психолог он был неплохой. Что-то из его рассказа нам было уже знакомо, а что-то оказалось новым и любопытным. В частности, он указал на некоторые
