90-е: Шоу должно продолжаться – 12 - Саша Фишер
Почему-то по рассказу Сэнсея я представлял эту самую Аню очень юной барышней. Этакая хрупкая красотка, оказавшаяся бессильной против нахлынувшего урагана страстей.
— Привет, Семён! — к нам навстречу шагнула молодая женщина с внешностью настолько далёкой от «принцессиной», насколько и от роковой. Медовые волосы пострижены длинным каре, минимум косметики. И лицо такое… свойское. Подруги-своего парня.
— А вы, видимо, и есть тот знаменитый Велиал, о котором мне ребята так много рассказывали.
Девушка широко и обезоруживающе улыбнулась и протянула мне руку.
— Приятно познакомиться, — я изобразил шутовской поклон и галантно поцеловал её протянутую явно для рукопожатия руку.
«Лучше бы эта Аня была принцессой», — подумал я. — Капризной и стервозной'.
Не вязались у меня шекспировские страсти, со слезами и клятвами «это в последний раз». Да и в случайности встреч я как-то засомневался.
Но это как-то мимоходом все промелькнуло в голове. Даже если эта Аня бессовестно соблазнила Сэнсея, то что? Он мальчик взрослый, вполне способен себя защитить. Ну и принять нужные решения тоже.
— Пойдёмте скорее уже отсюда! — Аня вручила Сэнсею вместительную спортивную сумку с надписью «СССР — 80» и уверенно двинулась к ступенькам моста.
«Лет тридцать ей», — подумал я.
Подумал бы, что меньше, но очень уж умело она красилась. Юные принцесски девяностых как правило так не умеют. На местный молодежный макияж я только-только привык смотреть без смеха и слез. А у этой Ани с лицом было все в порядке. Косметика замаскировала следы усталости после долгой дороги, но при этом ее было почти незаметно.
— Дорога была — просто кошмар! — жизнерадостным голосом рассказывала Аня. Она шла рядом с Сэнсеем, но периодически оглядывалась на меня. — В Москве в этот вагон набилась школьная команда по карате. Эти бандерлоги скакали по полкам и головам пассажиров до самой Казани. Когда они вышли, им разве что вслед платочками не махали. Мол, какая радость, что вы наконец-то уходите.
Смеялась Аня заразительно и открыто. Рассказывала живо, бодро и с юмором. На хреновые приключения в поезде она не жаловалась, а, скорее, хвасталась ими.
На первый взгляд, человек она позитивный, лёгкий и уверенный в себе.
Хотя нет, такая она как раз на второй взгляд. На первый я решил, что она коварно соблазнила моего друга Сэнсея и сейчас ведёт в «Папоротнике» какие-то странные игры. И не расходится с Сержем, чтобы держать Сэнсея в виноватой зоне.
— Но я недолго радовалась, — Аня снова мимоходом улыбнулась мне через плечо. Улыбка была настолько светлой и искренней, что я тут же устыдился своего «первого взгляда». — Ко мне в купе подсели трое вахтовиков, которым на самом деле нужно было в Тюмень, но там билетов нет, они делают теперь крюк через Челябинск. И первое, что они сделали — та-дам! — они достали водку. А потом…
Голос Ани журчал, пока мы поднимались на мост. Потом в туннеле. Ненадолго замолк в здании вокзала, но потом мы вышли на площадь, и Аня продолжила свой рассказ, в котором фигурировали самые разные категории неприятных попутчиков. Если не врёт, то поездка была прямо-таки «буллшит-бинго».
Что самое странное, непрестанно болтая, Аня не выглядела при этом болтливой.
— Слушайте! — Аня остановилась и повернулась ко мне. Сделала это так резко, что дистанция сократилась, и я, чуть было, в нее не врезался. — Мне тут в голову идея пришла. Семена не спрашиваю, он не местный, но ты-то должен знать!
— К вашим услугам, барышня! — отшагнув чуть назад в шутовской поклоне, ответил я.
— А кафе «Петушок» ещё живое? — с искренним интересом спросила она.
Ну да, а кто
мне сказал, собственно, что эта самая Аня в Новокиневск в первый раз приехала?
Глава 21
— Если вон в той точке прожектор повесить, нормально будет, — Стас указал пальцем в то самое нужное место. — И тогда если дым пустить, то получится такой конус света. Как в кино.
— Можно просто по столам попрыгать, пыль поднимется, и будет тот же самый эффект, — сварливо пробурчал напарник Стаса. Новый какой-то, я его раньше не видел. Чернявый, вертлявый и вечно всем недовольный. И, в отличие от предыдущих, которые молча выполняли команды, все время норовил высказать свое ценное мнение.
«Не жилец», — равнодушно подумал я.
Сэнсей, Бельфегор и Аня сидели на металлической решетчатой верхотуре и тихо совещались.
Часть тяжеленных монтажных столов уже стащили в один край цеха и начали собирать из них конструкцию, похожую на зиккурат. И наверху сидела Наташа. Притащив туда какую-то обшарпанную и убитую табуретку.
— Все-таки в два стола высоковато, — сказал я, задирая голову.
— Не мешай, я медитирую, — отозвалась Наташа, не открывая глаз. — Хотя нет, все. Момент упущен. Я только-только успела поймать это вот странное ощущение, будто вокруг меня — королевский дворец, и я тихонько пробралась в тронный зал и сижу на троне.
— И ждешь, что придет стража и тебя выгонит? — засмеялся я, тоже забраясь наверх.
— Нет, — вздохнула Наташа. — Прикинь, совсем даже наоборот. Как будто королева пробралась в свой же тронный зал, в котором нет никого из министров, фрейлин и просителей. И не надо делать величественный вид и следить за тем, чтобы корона на голове держалась ровно. Никто ничего не просит, не требует, не клянчит. Тишина и покой. И можно развалиться на троне, как будто это простое кресло…
— Ну вот теперь меня будет совесть грызть, что я такую замечательную фантазию испортил, — сказал я, встав рядом с табуреткой Наташи и осматривая цех с высоты нашей гипотетической сцены. Нет, все-таки в два стола — нормально. Особенно вот так, в форме ступеней. Можно даже сделать один постамент еще повыше.
Цех большой, так что конструкция не смотрелась особо циклопической.
— Я думаю, нам нужны пальмы, — сказала Наташа. — Надо из чего-то сделать здоровенные пальмы, чтобы листья были где-то под потолком.
— Из старых покрышек? — усмехнулся я. — Эй, не смотри на меня так, я же пошутил!
— Пошутил? — Наташа приподняла бровь. — Это же отличная идея! На выезде из города возле Калиновки свалка этих самых покрышек, там их можно бесплатно сколько угодно взять. А чтобы стволы
