Трейдер. Деньги войны - Николай Соболев
После выступления нас тесно обступили не журналисты, а руководство МИТ во главе с Вандерграфом, каждый считал долгом потрясти руку Термену. Лев принимал все восторги смущенно, обходясь буквально несколькими фразами вроде «Очень приятно», «Весьма польщен» и тому подобных — в гимназии и университете он в основном учил немецкий и французский, английский же знал слабее.
Вандерграф не допустил нас до лап журналистов и утащил в свой кабинет, где нам с ходу назначили еще несколько концертов в МИТ, а один из гостей декана снял трубку и через пять минут застолбил для нас выступления в зале Orpheum и театре Metropolitan. Демократия, без связей никуда.
Попутно с концертами вышли репортажи в газетах и даже желтая Boston American писала кипятком от новизны, но походя пнула меня за «излишнюю эксцентричность». Вот после этого бостонские антрепренеры едва не разорвали нас на куски — Термена желали видеть одновременно в Simphony и Jordan, крупнейших залах города. Едва мы с грехом пополам устаканили график, как меня вызвал провост.
Теодор Лайман даже встал навстречу из своего кожаного кресла и подал руку:
— Поздравляю, коллега! Черт побери! Как это вы ухитрились найти нечто столь выдающееся у коммунистов?
— Кто ищет, тот всегда найдет! — порадовался я обращению «коллега», но счел нужным добавить: — Лев Термен не коммунист, он из дворянской семьи с французскими корнями.
— О, даже так? — провост снял очки. — Хм… а вы не думали, молодой человек, пригласить его в лабораторию на работу?
Не то что думал, а попросту планировал и рассчитывал, но вслух этого говорить не стал:
— Прекрасная идея, мистер Лайман! Я обязательно предложу это мистеру Термену!
— Отлично, отлично… Но знаете ли, зачем я вас вызвал?
Я только развел руками.
— Мне сообщили мои соученики, так сказать, в частном порядке, что моя alma mater, которую вы именуете «школа выше по реке», заинтересована в концерте.
— В чем же дело? Мы открыты для предложений.
— Дело в вашей репутации, молодой человек! — он отечески потрепал меня по плечу. — После взрыва стадиона и нашествия гномов вы в Гарварде persona non grata. Любое официальное лицо университета за контакт с вами будет подвергнуто остракизму!
Мы вежливо посмеялись над ситуацией.
— Потому-то, молодой человек, они и действуют приватным образом.
— Я так понимаю, что мне там появляться не следует?
— Именно так, именно так.
— Что же, просвещение должно быть выше тщеславия. Что если предложить мистеру Вандерграфу выступить перед концертом вместо меня?
После триумфа в Мемориальном зале Гарварда из Нью-Йорка позвонил страшно довольный Ося — слухи по городу поползли один другого хлеще и уже появились желающие ухватить кусочек бостонского успеха. Особенно ему понравился его почти земляк Сол Юрок*, которому Ося своей властью передал организацию концертов. Вот даже при моем слабом культурном уровне я это имя припомнил — американский музыкальный импресарио, недавно он возил по Штатам балерину Анну Павлову и самого Шаляпина, о чем много писали в газетах. Юрок немедленно развил бурную деятельность, но вначале ему удалось получить только средний по качеству зал Музыкальной академии — в основном, потому, что здание собирались сносить и расписание имело дырки.
* Сол Юрок, при рождении Соломон Гурков — музыкальный и театральный продюсер, эмигрировал в США из Российской империи.
Как в Бостоне, первый концерт прошел с триумфом, на волне успеха Юрок выбил нам Aeolian Hall, дал рекламу…
Ося притащил газету с проплаченной статьей и добавил:
— Я сегодня видел очередь, где люди стояли за послушать твою гуделку.
— Терменвокс.
— Ой, не делай мне голову! У людей такие глаза, будто они стояли за убить! Распродано все!
Пронырливый Юрок организовал три рецензии — в The Sun, Herald Tribune и New York Times, после чего к нему с предложением о выступлении обратилась администрация Carnegie Hall, самого крутого зала в городе.
— Блин, я даже не рассчитывал на такой успех…
— Это еще не все, Джонни! — таинственно понизил голос Ося. — Сразу, как вышли публикации, качнулись акции RCA и всей электротехнической тройки!
— Данные зафиксировал? — подался я вперед.
— Обижаешь, — наигранно возмутился Ося. — Я предлагаю вот что…
Мать моя женщина, еще и биржевая игра!
Весна и без того забита под завязку…
Во-первых, мне предстояло завершить свое образование в МИТ, для чего я старательно кропал магистерскую диссертацию. В качестве темы выбрал «Некоторые вопросы теории передачи сигналов», поскольку эту работу Найквист напишет только через год, а Котельников докажет свою теорему* только через шесть. На лавры соотечественника я не покушался, но вот «частоты Найквиста» теперь, скорее всего, будут называться «частотами Грандера».
* Теорема Котельникова или Найквиста-Шеннона, она же «теорема отсчетов» — фундаментальное утверждение в области цифровой обработки сигналов, доказана в 1933 году.
Во-вторых, Термен подкинул идею, уже апробированную им в Советской России — сопровождать выступления цветомузыкой, и мы экстренно паяли еще один концертный ящик под названием «илюмовокс». Лев, кстати, очень впечатлился нашими схемотехническими приемами и все больше втягивался в работу лаборатории. Правда, от идеи создания «аромавокса», разбрызгивателя запахов, я его отговорил, сославшись на возможные аллергические реакции у слушателей — при общенациональной страсти к сутяжничеству хлопот потом не оберешься.
В-третьих, в апреле меня настиг Хикс, уже два года как закончивший МИТ и работавший на DuPont de Nemours. Химический гигант среди прочего вел исследования полимеров и синтетических каучуков, так что для Хикса не представляло особых трудов добить проект по созданию компаунда, который он мне и продемонстрировал.
— Отлично, Генри! — пощелкал я ногтем по стеклообразной массе. — Хрупкая?
— Если сильно ударить, да.
— Отлично, отлично! Теперь надо бы сделать пластичную…
Ага, разбежался.
— Видишь ли, — пыхнул трубкой Хикс, — на меня и так уже косятся, что я занимаюсь какими-то своими делами. Если я продолжу, меня заставят внести их в план работ и тогда плакал наш патент, его заберет компания.
— А что с научной базой?
— Пока методом тыка, но уже есть понимание, что надо использовать смесь эпоксидной и фенолформальдегидной смол. Вот у этого образца соотношение примерно три к семи…
Блин, упускать компаунд не хочется, но как извернуться, чтобы DuPont не мог подгрести его под себя? Проще всего, чтобы Хикс работал на меня, но это дополнительные расходы
