Иркутск – Москва - Александр Борисович Чернов
Ширше смотреть надо, мой дорогой. Ширше… Если уж ты зациклился непременно на четырех башнях, что тебе помешало сразу задать Виккерсу работу над проектом линкора с двенадцатью двенадцатидюймовками? Пусть даже с паромашинами и ходом в 19 узлов? Которые со временем, если припрет, аккуратно поменять на турбины, а котлы на высоконапорники, не ковыряя зубилом и ломом весь корпус? Ни-че-го!.. И Фишера нашего разлюбезного мы этим не спугнули бы. Да, у нас два лишних ствола, но у него — три узла хода в плюсе. Так что с его точки зрения «Дредноут» прогрессивнее и круче. Тем более, что трехорудийных башен никто в мире не делает. И скорее всего русские с этой штукой намучаются и потеряют кучу времени. А если еще рассказать ему про полное бронирование проекции борта тонкой броней, как на реальных наших «Севастополях»…
Мы же по ходу пьесы зададим Дмитрию Ивановичу вектор в работе со снарядной начинкой и разновесными зарядами. И сразу начнем проектировать башни и станки орудий под сорок пять градусов возвышения. А еще — аэродинамика нового снаряда. А еще — про делишки Поллена и Дрейера не забыть. Про длиннобазисные дальномеры и организацию ПУАО. И тогда, любезный мой граф, очень большой вопрос: а нужны ли нам вообще будут все эти сверхкалибры? Вот он, русский асимметричный ответ в сфере бревноутостроения. Вменяемый и реалистичный. Разве не так?
Короче, завязывал бы ты с этой своей труффальдинистостью. Не нужно пытаться услужить одновременно трем господам: и нам вменяемый флот выстроить, и немцам задницу подлизнуть, и бриташек не спровоцировать. Пункт первый — вот он, твой наиглавнейший интерес. Все же остальное — по мере возможностей. А это значит, что? Это значит, что наша с тобой задача добиться безусловного первенства России в качестве и эффективности средств поражения. Будь то мины, торпеды или иное подводное оружие, снаряды, авиабомбы, РСы или диверсы с их средствами доставки и вооружением.
При этом мы знаем и понимаем, что тяжелые артиллерийские корабли для нас — лишь один из дальних приоритетов. Если не самый последний. А до него: средние и крейсерские подлодки, авианосцы с их самолетами, суперэсминцы, различная над- и подводная кусачая мелочь, морпеховский спецназ, плюс еще рыболовы и торгаши двойного назначения.
И нам при всех мыслимых раскладах нет необходимости озадачиваться проблемой «проекции силы» за океан. Конечно, если у кого-нибудь со временем голова не закружится от успехов, и на Певческом или повыше вспомнят про Аляску или Гавайи. Но на мой узкопрофессиональный взгляд, океанский флот России противопоказан. Мы должны быть непобедимы в наших морях и у своих побережий. И здесь японская идея фикс втиснуть максимум вооружения в минимум тоннажа мне весьма импонирует, если вынести за скобки и выкинуть все, что крупнее легкого крейсера. Мины, торпеды, люди-лягушки громадных плавучих платформ для своего размещения не требуют. А средних размеров остров — вообще непотопляемый авианосец. И не буравь меня глазками. Думай о серийном, поточном производстве кусачей, смертельно ядовитой мелочи. Надводной, подводной и летающей. Все остальное вторично…
Но. Допустим… Если я даже и соглашусь с твоим желанием сварганить четырехбашенную посудину. Теоретически… — Василий задумчиво уставился куда-то в угол, над головой Петровича, — Хотя бы для того, чтобы этим делом хорошенько подхлестнуть англо-германскую «линкорную гонку». Пусть богатые мальчики побольше тратят денег, ресурсов и времени на свои стальные муравейники. Но так ли они нужны России? Тем более, что в наших реалиях могут запросто оказаться инкубаторами для революционных отморозков и их идей?
Помни об этом. Дума, реформы, это все замечательно. Но пока наш народ реально не почувствует улучшений в жизни, не увидит перспектив для детей, горючего материала для господ-агитаторов будет предостаточно. А я, между прочим, говорил тебе, что впрягся во все это безнадежное дело с одной-единственной целью: не позволить нашим прадедам скатиться в братоубийство, приведшее к тому, что к 21-му веку Россия придет с таким же почти населением, как и к 20-му. А ведь могла запросто нарожать и прокормить минимум полмиллиарда русских и прочих наших соотечественников.
Так что, по роду профессиональной деятельности, мне вообще-то нужно было бы запретить все это бревноутостроение «во веки веков, как не соответствующее королевской чести», — Василий впервые с начала этой их заполуночной беседы рассмеялся, — Кстати. Не забыл, откуда это?
— «Тридцать первое июня»?
— Точно. Эх… а ведь так и тянет иногда посмотреть какую-нить стоящую киношку на сон грядущий… Ладно, долой грусть-лирику. Короче, Петрович: не вижу я абсолютно никакого смысла в подгонке первых наших дредноутных капиталшипов под стандарт одной линии с германским флотом. Пусть бы ходили себе по Маркизовой луже на скромных девятнадцати узлах. Не захотят таких к себе герры-фоны: и слава Богу! Зато будет кого выставить для охраны минно-артиллерийской позиции у столички в Финском заливе. Или даже у Владика…
Хотя… Если уж ты так загорелся идеей получить к часу «Х» только «супера», не считаясь с затратами, пускай оно будет. Если, конечно, Коковцев для всей этой чехарды модернизаций деньги даст. В чем я лично не шибко уверен, — неожиданно сменил гнев на милость Василий, — В конце концов, может получиться и так, что до большой войны только четыре новых линкора нам и дадут построить. И то бы — слава богу! Мы предполагаем, а деятели в Лондоне располагают. К сожалению.
Ладно. Могамизируй, черт с тобой. Только с Дубасовым и Макаровым все тщательно перетри, чтобы разыграть спектакль как по нотам. Давить через Николая на них не вздумай. И вообще — меньше резких движений в Питере на первых порах. Война пока окончена, приоритеты в сферах сместились. Будь осторожен, короче. И если почувствуешь вероятность утюга на пузе, дай знать немедленно. Все ясно и понятно?
— Ясно, товарищ начальник.
— Правильный ответ. Похвально-с, ваше
