Г. Носовский - Шахнаме: Иранская летопись Великой империи XII-XVII веков
12. ИЗМЕНА И БЕГСТВО СИАВУША В ТУРАН – ЭТО ПРЕДАТЕЛЬСТВО И БЕГСТВО КУРБСКОГО В ЛИВОНИЮ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПЕРЕПИСКИ СИАВУША (КУРБСКОГО) И КАВУСА (ГРОЗНОГО)
Дальнейшие события, согласно иранскому Эпосу, развиваются практически точно по сценарию, известному нам из русских летописей.
Сиавуш (Курбский), наконец, принимает решение. Он отказывается повиноваться своему шаху (Грозному) и фактически переходит на сторону туранского царя Афрасьяба (Сигизмунда). Мы цитируем.
«"К войне принуждает меня Кей-Кавус, но клятвопреступником стать я страшусь… Я клятвой священной скрепил договор (с туранцами – Авт.)… По свету о том разнесется молва, что предан был мною Турана глава… ПОЙДУ ОТЫЩУ УГОЛОК НА ЗЕМЛЕ, УКРОЮСЬ ОТ ШАХА, ИСЧЕЗНУ ВО МГЛЕ…
Зенге… спеши к Афрасьябу… без остановки скачи. Заложников всех и Турана дары… доставь и владыке вручи самому, про все, что случилось, поведай ему.
Бехрам… Войска и защиту родных рубежей… я власти вверяю твоей до тех пор, пока не прибудет с дружиною Тус. Ему передай ты и войско, и груз"…
Узнав, что задумал свершить Сиавуш – в смятеньи Бехрам, полный доблести муж… Льет слезы кровавые славный Зенге. В тоске на царевича оба бойца глядят… Бехрам отвечает: "НЕ ПРАВ ТЫ, О КНЯЗЬ! ПРИЮТА НЕ СЫЩЕШЬ, С ОТЦОМ РАЗЛУЧАСЬ. Посланье пиши, убеди ты царя вернуть оскорбленного богатыря.
Шлет в битву родитель – ты должен идти. Коль миг не упустишь, все можно спасти… Прощенья просить у отца – не позор. Заложников вышли вдогонку письму – рассеешь ты в сердце властителя тьму. А если заложников жаль – отпусти… Царю покоримся, не спорить же с ним! Туранскому войску разгром учиним. Будь ласков с отцом, колебанья забудь… ОПОМНИСЬ, ВО МРАК НЕ ВВЕРГАЙ НАШИ ДНИ. Раскинулось древо величья, взгляни! Его ты иссушишь упорства огнем, но после ты кровью заплачешь о нем. Себя не лишай ты престола, венца… Властителя нрав – что огонь; ничего не значат хула и угрозы его"…
НО МУДРЫХ СОВЕТОВ ОН (Сиавуш – Авт.) СЛУШАТЬ НЕ СТАЛ, не то ему горестный рок начертал. Ответил он: … "Ужель два народа я ввергну в войну и руки в безвинную кровь окуну? Шах в гневе, нужна ему пленников кровь. Минувшим меня попрекает он вновь. Покинуть мне поле сраженья? Рать с врагом не столкнув, пред владыкой предстать? Обрушит он яростный гнев на меня и дух мой повергнет в пучину огня… Сам буду себе и посол и вожак. ЗДЕСЬ, В ПОЛЕ ОСТАВЛЮ И СТАВКУ, И СТЯГ"…
Стеснились сердца именитых бойцов… от мысли, что ХОЧЕТ ПОКИНУТЬ ИХ КНЯЗЬ. Предвидели множество тяжких невзгод, какие с Кавусом разрыв принесет…
Дружины глава (Сиавуш – Авт.) к Зенге обращает такие слова: "Спеши властелину Турана отнесть о горьких моих злоключениях весть: себя ради мира обрек я войне… Я клятву сдержал и с пути не сошел, хоть знаю: за это утрачу престол… ОСЛУШНИКОМ СТАЛ Я ЦАРЮ СВОЕМУ, МОГУ ЛИ ТЕПЕРЬ ВОРОТИТЬСЯ К НЕМУ? Меня через земли свои пропусти туда, ГДЕ СМОГУ Я ПРИЮТ ОБРЕСТИ. В СТРАНЕ ОТДАЛЕННОЙ, БЕЗВЕСТНОЙ СВОЕ ХОЧУ ОТ КАВУСА УКРЫТЬ БЫТИЕ, уйти от хулы, от жестоких обид, которыми шах разъяренный грозит"» [876:2г], с. 163-167.
Итак, Сиавуш решает предать иранского шаха Кавуса и бежать. При этом демонстрирует полную лояльность к туранцам. Запрещает своему войску нападать на Туран. Подтверждает свой договор с Афрасьябом, скрепленный клятвой с ним. Возвращает туранцам заложников целыми и невредимыми. Наконец, просит разрешения пройти через земли Турана, чтобы скрыться от гнева шаха Кавуса.
В общем, предал своего повелителя, причем довольно масштабно. Правда, после долгих колебаний. Само собой разумеется, обосновал свое предательство «прекрасными намерениями».
Русская романовская версия говорит об этой измене так. «Только что закончился полоцкий поход, в котором Курбский выполнял почетное поручение. Он командовал авангардом армии – сторожевым полком. (Обычно на этот пост назначали лучших боевых командиров). Курбский находился на самых опасных участках: он руководил осадными работами у стен неприятельского острога. После завоевания Полоцка… высшие офицеры могли рассчитывать на награды и отдых. Но Курбский лишен был всего этого. Царь приказал ему ехать в Юрьев. Всем памятно было, что Юрьев послужил местом ссылки "правителя" Алексея Адашева…
В это самое время Грозный занялся расследованием дела о заговоре князя Владимир Андреевича, которому Курбский доводился родней. Розыск скомпрометировал юрьевского воеводу…
Курбский пробыл в Юрьеве год, ПОСЛЕ ЧЕГО БЕЖАЛ В ЛИТВУ. Под покровом ночи он спустился по веревке с крепостной стены и с несколькими верными слугами ускакал в Вольмар… Причиной спешки было то, что московские друзья тайно предупредили боярина о грозящей ему царской опале… Послы (Грозного – Авт.) сообщили литовскому двору о том, что царь проведал об «изменных» делах Курбского и хотел было его наказать, НО ТОТ УБЕЖАЛ ЗА РУБЕЖ… Обстоятельства отъезда Курбского не выяснены полностью по сей день…
После смерти Курбского… на суде выяснилось, что ПОБЕГУ КУРБСКОГО ПРЕДШЕСТВОВАЛИ БОЛЕЕ ИЛИ МЕНЕЕ ДЛИТЕЛЬНЫЕ СЕКРЕТНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ. Сначала царский наместник Ливонии получил "закрытые листы", т. е. секретные письма, не заверенные и не имевшие печати. Одно письмо было от литовского гетмана Ю.Н. Радзивилла и подканцлера Е. Воловича, а другое – от короля. Когда соглашение было достигнуто, Радзивилл отправил в Юрьев "открытый лист" … с обещанием приличного вознаграждения в Литве. Курбский получил тогда же и королевскую грамоту соответствующего содержания… Тайные переговоры в Юрьеве продолжались никак не менее одного или даже нескольких месяцев, а возможно, еще и дольше…
Слова Сигизмунда (иранского Афрасьяба? – Авт.) по поводу "начинания" Курбского (иранского Сиавуша? – Авт.) кажутся странными ввиду того, что написаны они были ЗА ПОЛТОРА ГОДА до отъезда московского воеводы. На границах шла кровопролитная война. Королевскую армию не раз постигали неудачи. Неудивительно, что Сигизмунд II обрадовался "начинанию" Курбского и выразил надежду, что из этого выйдет доброе дело. Как видно, он не ошибся» [776], с. 88-91.
Итак, обе версии – «древне»-иранская и романовская – здесь практически тождественны. В самом деле.
□ Выдающийся полководец руководит царскими войсками в дальнем походе, вторгаясь в мятежную страну-провинцию. Поход является карательным. Однако операция по усмирению бунтовщиков наталкивается на большие трудности.
□ Мятежники начинают тайные переговоры с полководцем. Обмениваются секретными письмами, склоняя его на свою сторону.
□ Полководец колеблется. За ним уже числятся (справедливо или нет) проступки при царском дворе, вызвавшие подозрения царя-шаха.
□ Получив отчет о странном ходе операции, царь-шах подозревает военную измену и начинает следствие.
□ Перепуганный полководец бежит в стан противников.
□ Полководец и царь обмениваются несколькими резкими письмами, высказывая друг другу взаимные обвинения. Позднейшие комментаторы придают этим письмам большое значение, как интересным историческим документам.
□ Русско-ордынские и «древне»-иранские источники подчеркивают, что эти важные события в значительной степени произошли «из-за женщины» (история Есфири-Судабе).
□ Обе версии подчеркивают злобность, агрессивность, вспыльчивость и коварство царя-шаха. В романовской версии – это Иван Грозный, а в иранской – шах Кей Кавус.
Вновь обратимся к иранскому Эпосу. Об обстоятельствах предательства Сиавуша говорится подробно, с множеством деталей. Как мы теперь понимаем, они позволяют нам воссоздать более полную картину измены и бегства князя Курбского.
Приняв решение о бегстве к туранцам, Сиавуш направляет витязя Зенге к туранскому царю Афрасьябу. Посла приветливо встретили, Афрасьяб тут же сообщил обо всем предводителю своей рати, в том числе «о шахе, что столь неразумен и слеп и жаждет войны, НЕУЕМНО СВИРЕП; и как он обходится с сыном родным» [876:2г], с. 168. Затем Афрасьяб спрашивает совета: следует ли поддержать иранца Сиавуша в его намерении перекинуться к туранцам? Туранский воевода Пиран предлагает пригласить Сиавуша, завербовать его на службу: «Для князя, чей столь многотруден удел, ни злата б, ни помощи не пожалел… Да если б заслуг он других не имел – лишь ту, что вступился, разгневан и смел, за сотню туранцев, восстал на отца, лишился престола, лишился венца – ему не должна ли туранская знать в среде своей место почетное дать? Коль будем велению чести верны, его не отпустим из нашей страны. К тому ж постарел Кей-Кавус, и престол покинуть властителю срок подошел. Князь молод… верховный престол унаследует он…
Приют благородному юноше дай, как сына родного, его обласкай. Пусть в нашей державе покой обретет, пусть должный его окружает почет. Дочь дай ему в жены, исполнив обряд… Сюда, знать, привел Сиавуша творец, чтоб войнам пришел долгожданный конец», с. 169-170.
