Константин Калбанов - Вепрь-2
— А может они с товаром отправились, да не в Обережную, а скажем на постоялый двор у Приютного, а то и вовсе остались там же у пещеры, добро стречь.
— А ты пленных поспрашай про товар, они тебе обскажут, сколько и чего там было.
— А нет среди них атамана, убили его. Вот вызнал ты все и убил, а ватажники простые могли и не знать о каком тайнике.
— Ты что, чернильная душа, напраслину на меня возводить удумал? — Вот понимал, что нужно спокойнее, но иди совладай с норовом. Да и то, кто выдержит когда обвиняют не пойми в чем.
— То не напраслина, — и не подумал обижаться дознатчик, — то дума, как оно могло быть. Так например могло быть, что ты получил указания от меня, действовать так-то и так-то.
Ясно. Удачно проведенная операция, ватага истреблена и не просто, перехвачена нить ведущая дальше и выводящая на чистую воду купца, налицо обезвреженный преступный сговор. Как не примазаться к такому. Тут уж не по холке получишь, а совсем даже наоборот. Как же тебе помочь, сука ты такая, чтобы ты мне кровушку не пил?
— Не получится так. Коли воевода Градимир узнает, что его люди под кем кроме него ходят, мне то не к добру. Полковому воеводе я все уж доложил, начну сказывать иначе, тут уж он осерчает, почто ему неправду сказал. Так что, коли хочешь примазаться…
— Ты за словесами-то следи а то… — не дал договорить Виктору подьячий, но закончить так и не успел.
— Заткнись, — непроизвольно рыкнул Виктор и подьячий тут же отшатнулся впечатавшись в бревенчатую стену. — Ты падла татей в граде проспал, а теперь примазываешься и начинаешь вешать на меня всякие грехи, коих и в помине нет. Да даже если бы и был там товар, не ты сука там жизнью рисковал, не ты закон приступал шею под топор подставляя, не тебе и грязью меня поливать.
— Ты бы поаккуратнее, десятник ить тут тебе не лес, — довольно быстро пришел в себя подьячий, если испуг и был в начале, то сейчас и следа от него не осталось, в Виктора уперся угрожающий и злой взгляд. — Отсюда еще и выйти надо и не бряцай оружием или решил меня прямо тут убить.
— Вот тебе мой сказ. Коли хочешь примазаться, то знай, весть мне подал какой-то мужичок, внешности обыкновенной ничем не выделяемой, опознать его не смогу, обычный такой, каких много. Подал весточку и был таков. Мог он оказаться и твоим соглядатаем. Как то все обставить сам решай, не моя печаль. Глядишь еще и похвалят. И помни, я прохожу не по разбойному приказу, а по посадскому, так что в мою сторону взор не вороти, не то, на мне кровушки нынче много.
— Опять угрожаешь?
— Упреждаю, чтобы глупости не творил. Я не тать, а волчара битый, так что порву как овцу, только клочья полетят. Просто забудь, что есть такой Доролюб на свете, на том и разойдемся, я на границе, ты в граде. Все, записывай опросный лист, не ночевать же здесь.
Показания подьячий все же записал записал, поскрипел зубами в тон перышку, но долг свой исполнил. Нечего и сомневаться, не держи то дело на личном контроле сам полковой воевода, не остановили бы его никакие угрозы, Виктор уже был бы в железе и неважно какой крови то стоило бы. Волков внимательно прочитал написанное, ничего лишнего, никаких особых подробностей, кратко и лаконично, все уместилось на одном листе. Поставив свою подпись, он поднялся и направился на выход, однако в дверях остановился и глянул прямо в глаза подьячему.
— Я тебе показал, как можешь выгоду свою поиметь, там и думу думай, а коли решишь дать приказ меня спеленать, просто помни, взять меня как барана не получится. Понимаю, не тебе вязать, не тебе и шкурой рисковать, да только не один я, вся моя бывшая ватага нынче на службе у Великого князя и по закону мы только-только жить начали, привыкнуть еще не успели. А мои парни это тебе на подзаборная градская шваль, они Гульдию на уши поставили, да солдат ее лучших как курят резали. Так что подумай, прежде чем шум подымать.
— Нешто за дурака меня держишь, Вепрь? Ты иди с миром, служи, да помни, что я у тебя за спиной. А чтобы так благостно у тебя на душе не было, знай, моих рук и до границы достанет, было бы желание, а оно появилось.
— Бывай здоров.
— И тебе не хворать. Тебе здоровье в пыточной еще ой как понадобится.
— Так уверен, что спеленаешь?
— Ты же волчара тертый, а волк собачью пищу вкушать и на цепи сидеть никак не сможет. А я охотник, коего терпение должно отличать, так что подожду.
На постоялый двор Волков вернулся уже заполночь, с намерением убраться на следующий день восвояси. Нечего им делать в Граде, их место на границе, подальше от глаз начальства. Да и после посещения острога он ясно осознавал, что наломал дров выше крыши. Вроде и не мальчик, и жизнью битый, куда иным, а так подставился. Теперь каждый приезд в град для него сродни хождению по минному полю, подьячий человек не глупый и злопамятный, а потому будет под него копать усердно. А потом, нахождение на границе от этого пристального внимания никак не избавит. В крайнем случае, достаточно только весточку кинуть в Гульдию о постоялом дворе, то только обыватели вертели головой и понять ничего не могли, а этот знал точно, где, что и как. Так что оно может Виктор и волчара опасный, но этот точно охотник и куда опаснее. Волков читался как открытая книга, вон вспылил как, но этот четко сечет ситуацию и что противник нынче у властей в фаворе. Он куда лучше представлял себе, какие перемены начнутся для купцов и насколько происшедшее на руку Смолину, сам Великий князь приказал утеснений купцам никаких не чинить, дабы они развивали торговлишку, крепли и у западников торговлишку перетягивали на себя. А тут такая вот незадача. Без реакции такое оставлять нельзя, так что полномочий у Воеводы поболе станет, уж в Звонградском уезде точно и никто Смолину за то пенять не будет.
Вот только не вышло у Виктора уехать сразу поутру. Сначала решил дать людям отоспаться, сколько в походе, да еще и почти трое суток без передыха на ногах, плюс бой. Одним словом парням нужен был отдых. А тут еще и воевода вызвал к себе на подворье. Пробыв в трудах праведных весь остаток дня и почти всю ночь, на следующий день он продолжил празднество, так внезапно для него закончившееся. И то, не так часто навещает его давний друг и соратник, да еще и повод какой, осуществилась их давняя мечта породниться. С детьми не сладилось, у обоих сыновья, так хоть внучку свою за младшего сына Вяткина отдал, тоже ведь родная кровиночка.
У подворья боярина картина была один в один, что и вчера, разве только пьяных под забором валяющихся прибавилось. Но сегодня можно, пусть их валяются, а как оклемаются, опять за чаркой тянутся, оно и к добру, чем больше народу выпьет за здравицу молодых, тем те счастливее будут. На этот раз никто его останавливать не стал, а наоборот сразу же провели за ограду. Как же, ждем, проходи мил человек, да прямиком на задний двор, а если быть точнее, то в сад.
Основная свадьба отгуляла еще вчера, сегодня народ похмелялся, потому столы расставили в тени деревьев, чтобы голову не напекло, а ветерок овевал захмелевших гостей. Да-а, если это похмелье, то совсем скоро все опять будут на рогах. Собрались-то только ближники, да только вино и мед льются рекой и все в рот, лишь чутка проливается уголками губ. Нет, с такими темпами точно совсем скоро наберутся. Вон и Градимир, не доводилось его таким видеть, пьян и весел.
А вот и Смеяна. Не СМЕЯНА. А именно, Смеяна. Шевельнулось что-то вяло в груди, екнуло слегка и погасло. Вот стало быть кого воевода замуж выдает. Виктор прислушался к своим ощущениям, вот никогда не подумал бы, что весть о свадьбе его первой по настоящему большой любви с другим не всколыхнет в нем ничего. Но вот не было этого, спокойно как-то отнесся к происходящему. Что это? Смирился с тем, что у них разное положение или уж отболело? Да Бог его ведает, но вот не ранит и все тут. Наверное, рана нанесенная гульдами все же до сих пор саднила гораздо сильнее, чем то казалось.
А мужем-то у нее Боян, заместитель Градимира. Отношения с молодым человеком у Виктора никак не складывались. Понятно, что дружбу им не водить, кто он и кто простой десятник, да еще и с таким темным прошлым, молодой человек очень щекотливо относился к вопросам чести, а потому невзлюбил Добролюба сразу и бесповоротно. Потом выяснилось, что десяток его, подчиняется только воле воеводы, а коли сам Вяткин хочет какое поручение дать, то только через Градимира и никак иначе. Ну какому начальному такое понравится. Не складывалось у них, никак не получалось. Волков даже предположить не мог, как оно будет, если Смолин укатит куда, а на его место станет этот боярич, поедом съест, к гадалке не ходить.
Случайно встретился взглядом с невестой и вдруг почудилось Виктору, что лик ее стал темен, а в глазах поселилась печаль. Да ну, бред. Вот только что сияла, а тут при виде его сразу расстроилась. Ерунда это все. Просто вспомнилось что нехорошее, а может слышала о том, кем он стал и сколько на его руках крови людской, тут уж не по локоть, а по самую маковку испачкаться успел. Опять же уродство такое в светлый свой день увидеть. Вон и у Бояна настроение сразу ухнуло вниз, а кому захочется, на своем празднике видеть того кого терпеть не можешь. Но то не его ума дело.
