Николай Берг - Лёха

— Вир гратулирен зи! — сказал торжественно, как на собрании Середа. И опять звякнул бутылкой о бутылку и приложился к горлышку. Потом ловко прихватил еще пару бутылей, плюхнулся на свое место и рявкнул Лёхе, который с блаженным видом наблюдал за всем этим действом.

— Форвертс!

Водитель понял с лета, и вездеход дернулся вперед по дороге. Немец что‑то недовольно забухтел, угрожающе погрозил пальцем, но не смог встать с низкого своего кресла, да еще и уронил бутылку, залив чем‑то красным себе живот и штаны. Это было так смешно, что Семёнов и обернувшийся Середа заржали в голос, словно застоявшиеся жеребцы.

Проехали еще минут пятнадцать. Середа беспечно крутил головой, насвистывая тот же мотивчик, что до этого горланил Лёха. Потом почему‑то приказал остановиться. Остановились, заехав в кусты. Семёнов вопросительно поглядел на артиллериста, да и Жанаев высунул голову, точь в точь, словно черепаха из панциря в документальном фильме про Кара–Кумы — и это было очень смешно. Семёнову давненько не доводилось так веселиться.

— Вот, день рождения праздновал сукин кот — сказал Середа, раздавая бутылки сослуживцам.

— Стихи прямо — почтительно отозвался Лёха, прикладываясь к бутылке.

Артиллерист многозначительно и важно приосанился, поиграл бровями. Видно было, что ему приятна эта похвала.

— Проберет его цыганский пот! — неожиданно для самого себя ляпнул Семёнов.

— Отличные стихи, в тему — уважительно без тени насмешки констатировал Лёха.

— Это Петров говорил — признался боец.

— А я бы кого‑нибудь бы пришиб — вдруг заявил мирный Середа.

— Немца? — как‑то глуповато спросил Жанаев.

— Хороший вопрос! — сказал Лёха.

— А кого же ще? Турок же здесь нету — ловко пошутил артиллерист, и Семёнов с Лёхой захохотали, прикладываясь к бутылкам с густым, сладким красным напитком.

Жанаев как‑то странно кивнул. Успокоено так.

— Этого именинничка нельзя было — огорченно сказал Середа.

— Да, там его товарищей много — кивнул в ответ глубокомысленно Семёнов.

— С роту, пожалуй. Кавалеристы, в лоб им пряник.

— Нет, обозники. Там телеги дальше стояли.

— А все равно чтоб им в лоб!

— Бензином бы разжиться — вклинился Лёха, облизывая красные липкие губы.

— Это верно — переглянулись пехотинец с артиллеристом.

— Тогда поехали! — распорядился Лёха и все опять расселись по местам.

Опять дорога была безлюдной, да еще водила свернул в сторонку, по дорожке не пойми почему понравившейся. Но эта дорога загнулась кренделем и пошла куда‑то не туда. Покрутились залихватски, наконец, выбрались на дорогу, которая вела в нужном направлении вроде. Прокатили по ней, и тут Лёха резко затормозил, так, что примлевший Середа чуть не свалился долой с вездехода.

— Это вас ист дас, грубо говоря? То есть пуркуа? — тихо спросил очухавшийся артиллерист.

— Давай этот бронетранспортер угоним! — ответил тоже тихо водила.

Услышавшие эти слова бойцы с заднего сидения стали вертеть головами. И точно — метрах в ста впереди стоял гробообразный здоровенный кузов на гусеницах. Задняя двустворчатая бронированная дверь была открыта, и там сидел, поглядывая в их сторону человек в черном комбинезоне.

— Если он там один — то я за! — сказал тихонько Семёнов. Ему уже сразу понравился этот мощный бронированный грузовик.

— Да хоть и два! — бодро заявил Середа — сейчас мы их уработаем! Чур, я первый!

Подъехали. Немец сидел и флегматично на них поглядывал. Семёнов почему‑то сразу решил, что это тыловой чмошник. Технарь какой‑то. Больно у него вид был не боевой, и комбинезон засален и замаслен. Да и старый уже.

Не слезая с вездехода, Середа о чем‑то бодро спросил сидящего в бронетранспортере. Тот вяло и без особой охоты ответил. Середа удивился, потом опять спросил техника о чем‑то. Семёнов вылез вроде как размять ноги, огляделся. Вокруг было настолько явно безлюдно, что просто сразу же понятно, что немец тут один — одинешенек.

Вблизи этот бронетранспортер смотрелся еще более солидно, чем со ста метров. Грубая, толстая броня, которую можно было бы сравнить с танковой, во всяком случае, на глазок (а видел сейчас Семёнов самую суть вещей насквозь) толще, чем у погибшего танчика «Дочь Антилопы». Да и, пожалуй, не хуже, чем у других, не тех, что ворошиловский — тоже. Вот то, что в щитке наверху не было пулемета, а ящики по бортам были раскрыты настежь, что давало стоящему гиганту вид сиротский и покинутый, словно заброшенная изба с распахнутыми пустыми дырами окон и дверей, бойца насторожило. Не выглядела эта техника боеспособной, хоть и бодро стояла на своих разлапистых гусеницах и странных дырчатых колесах, таких же, как и на их вездеходе, только у вездехода конечно колесики были маленькими, словно игрушечными.

— Мудрят фрицы — подумал со смешком Семёнов — все что‑то химичат, то к трактору мотоцикл прилепили. А тут вон явно грузовик ополовинили. Колеса‑то передние чисто от грузовика резиновые.

— Пойду фрица уработаю — тихо шепнул Середа, повернувшись к товарищам.

Не спеша слез и вразвалку пошел к меланхоличному немцу. Подошел вплотную, полез за пистолетом и тут пожилой, в общем‑то, немец — ему явно был сороковник, очень бойко пнул со всей мочи артиллериста сапогом в живот. Ну, в общем, куда‑то туда. Ошарашенный Середа отлетел на пару метров от машины и скорчился, Семёнов вскинул винтовку. Но немец — куда только флегматичность делась — задом наперед, но очень шустро, словно рак в нору, юркнул в чрево бронетранспортера. Пуля влетела уже в пустой проем. Выстрел опоздал, оставалась маленькая надежда, что может под рикошет попадется. Выдернул затвором гильзу, загнал новый патрон. Удивился тому, что так подробно видит все детали кувыркающейся в воздухе гильзы, словно мир замер и время потекло медленнее. Глянул на Жанаева, который успел схватить за шиворот кинувшегося к бронетранспортеру с кинжалом в руке Лёху, цыкнул на них обоих.

— Раненых тут нам не надо! Он теперь с оружием и за броней. Постреляет как курей! А то вообще уедет!

Лёха обиделся, а бурят проворно полез в брезентовую сумку, показал на ладони что‑то похожее на два серых гусиных яйца. Как дошло до понимающего весь мир Семёнова — эти штуковины явно были гранатами. Только непонятно, как с ними работать. Не видал Семёнов раньше гранат такой системы. Один конец был кругленьким, с другого между двух стальных рожек торчала полукруглый голубой куполок. Ясно было, что именно с ним надо что‑то делать. Вопрос вот — что именно?

— А ну — марш за машину! — цыкнул Семёнов. Лёха странно посмотрел на бойца и внятно заявил:

— Да пошел ты!

Боец только открыл рот, чтобы ответить, но заметил какое‑то нехорошее шевеление в БТР и бахнул в открытый проем навскидку. В ответ случилось неожиданное — на броневой борт звучно грюкнулось тяжелое железо и грохотом обвалилась пулеметная очередь. Семёнов только и успел рявкнуть:

— Ложись!

Правда, сам не лег, присел только за вездеходиком, увидел злые глаза Жанаева, подмигнул. Выглянул осторожно, Лёха оторопело стоял столбом, увидел рожу Семёнова, перекосившуюся от злобы и тут уже выпендриваться не стал, залег, но по–дурному — между маленьким вездеходиком и БТР. На открытой местности. Хорошо, немец тоже мазанул — пули от его очереди прошли высоко и бесполезно. Но то, что у него был пулемет, огорчило Семёнова. Сидя за броней, да с пулеметом! И хрен его укусишь. Хорошо, не уехал, значит, не может, не зря у этого бронированного гроба вид нежилой, сломан, вероятно.

Середа сумел оклематься, выстрелил в проем на корме из пистолета, неуклюже подполз совсем близко к гусенице. В общем, ни то, ни се. Немец явно гранат в запасе не имел, а то быстро бы всех расставил по местам — швыряй как из дота, пока руки не устанут, и не укроешься, если что. Быстро бы всех угомонил. Так что — повезло, обратно повезло. Но и выковырять его из БТР непонятно как. Опять осторожно выглянул, артиллерист съежился практически под кормой у бронетранспортера. Немец тоже притаился.

— Нё пйму — сказал тихо Жанаев.

— Что?

Бурят показал гранату. Не любил Семёнов такие штучки, непонятны они ему были, и он их опасался.

— Надавить?

— Давыл.

— Потянуть?

— Тинул.

Оба задумались. В наступившей тишине скрежетнул металл. На одном борту БТР, потом на другом. Семёнов своим сверхчутьем понял — поглядывает немец в бортовые бойницы, пытается понять, где противники сидят. А сидят противники очень удачно, хотя как раз тут подходит та самая поговорка о тех, кому везет. Встали‑то не специально, а где Лёха остановился. И получилось — как раз там, куда немцу попасть труднее всего. Завозился Середа, и тут же над ним выбила искры новая очередь. И опять фриц закинул пулемет плашмя на бронеборт и влепил уже точнее — пара пуль звучно грохнули в бочину маленького вездехода. Пристрелялся, гад. Тут уже не до шуточек. Ответно выстрелить Семёнов не успел, немец свое оружие сдернул.