Александр Михайловский - Время собирать камни

— Но, Государь, — возмущенно воскликнул я, — Как вы можете так говорить?! Ведь ваши великие предки…

Его Императорское Величество посмотрел на меня печально, словно на несмышленого ребенка, — Густав Карлович, мои великие предки оставили мне в наследство Великую Державу. А что я оставил бы своему сыну? Мой великий отец, наверное, увидев все, что произошло в этом году, поступил бы со мной, как Тарас Бульба со своим сыном Андреем.

Знаете, незабываемое и омерзительное зрелище, когда люди, которых ты назначил на самые высокие должности, и которым ты полностью доверял, забыв о долге, чести и присяге, наставляют на тебя свои револьверы, и требуют отречения от Престола. Угрожая в противном случае расправиться не только лично с тобой, но и с твоей супругой и детьми. И заметьте, это были не матросы и солдаты, разложившиеся уже после, того, как монархия рухнула. Это были генералы и члены Государственной думы, с визгом кинувшиеся делить выпавшую из моих рук власть.

Нет, наверное, все, что не происходит — все к лучшему. Я с самого начала знал, что негоден к делу управления Империей, и все время искал пути к безопасному самоустранению от возложенной на меня Провидением тяжкой ноши. К несчастью моему и моей страны, мой брат Георгий заболел туберкулезом и умер в Аббас-Тумане, а самый младший брат Михаил еще меньше моего был склонен к тому, чтобы править и повелевать…

Михаил переступил с ноги на ногу, от чего на сапогах мелодично тренькнули шпоры, — Ники, ты же знаешь, — сказал он, — мне бы шашку, да коня, да на линию огня… А твое место могло присниться мне только в страшном сне. Наша МамА, — он кивнул в сторону гордо вздернувшей подбородок Вдовствующей императрицы Марии Федоровны, — все время мечтала усадить на трон меня. И, к счастью, этого ей не удалось сделать. Ибо занять твое место я согласился бы лишь в случае смерти твоей и Алексея. Возможно, Ники, я не повторил бы твоих ошибок. Но я вполне мог совершить еще более худшие.

Я растерянно молчал, в недоумении переводя взгляд с одного августейшего брата на другого. Сказать честно, я не ожидал услышать от них подобные речи. Наконец, собравшись духом, я спросил Государя, — Так вы и в самом деле обещали господину Сталину свое содействие, и призывали верных вам офицеров к сотрудничеству с новой властью? А я думал, что это всего лишь большевистская пропаганда…

Государь вздохнул, — У нас с господином Сталиным заключен своего рода договор. Если преданные мне люди, не за страх, а за совесть будут сотрудничать с новой властью, то он обязался не допустить в России ужасов, подобных якобинскому террору. Пока я выполняю свою часть договора, то он выполняет свою. Можно сказать, что после разгона бунта люмпенов, русская революция, перешла к Бонапарту, минуя Робеспьера. Так-то оно, наверное, будет лучше.

— Ничего не понимаю? — растерянно сказал я, — А как же господин Ленин, Государь? Ведь ваш отец подписал смертный приговор его старшему брату, и тот жаждал мести.

— У товарища Ленина теперь другие заботы, — неожиданно вмешался в наш разговор Александр Васильевич, — ему обещано, что он еще при своей жизни увидит воплощение вековечной мечты человечества — построение общества всеобщей справедливости. Все произошедшее — это результат того, что власти имущие забыли, что есть люди, которые не могут свести концы с концами, и чьи дети плачут от голода, а родители не в состоянии их накормить. И это в то время, как другие буквально с жиру бесятся…

— Наверное, вы правы, — вздохнул Государь, — забыв христианские заповеди о равенстве всех людей перед Богом, мы получили в наказание удар мужицкой дубиной по лбу. Моя сердобольная сестра, — он покосился на стоящую рядом Великую Княгиню Ольгу Александровну, — рассказывала мне о тех тяготах, которые переносит народ. А я не верил ей, считая, что нищета народная происходит от пьянства и лени.

И лишь недавно, один молодой товарищ Александра Васильевича, раскрыл мне глаза, ткнув меня носом в мои заблуждения. Благосостояние страны, дорогой мой барон, оказывается, измеряется не богатством высших классов, а достатком низших. Идеальное общество не то, в котором нет богатых, а то в котором никто не кичится своим богатством среди вопиющей нищеты. С нами, или без нас, но господин Сталин и его друзья будут строить такое общество. Если мы встанем на их пути, то будем уничтожены так же беспощадно, как они уже уничтожили своих собственных товарищей, которые подняли против них мятеж. А если они еще и повесят Гучкова, как он того, несомненно, заслуживает, то я буду готов хоть каждый день пожимать руку Сталину, от меня не убудет. Кстати, — обратился Государь к моему спутнику, — У вас нет известий с вашего госпитального корабля? Как там Алексей? Как его самочувствие?

— Не беспокойтесь, Николай Александрович, — ответил тот, — болезнь у него в легкой форме, отторжения к лечебным препаратам нет. Одна инъекция в неделю, и он сможет жить жизнью обычного здорового человека. Заниматься спортом, жениться, завести детей…

На глазах у Государя выступили слезы, — Ах, Александр Васильевич, вы сняли камень с моей души. Передайте вашим докторам мою огромную благодарность. К сожалению, я уже не могу вознаградить их, как они того заслуживают. Но я и Александра Федоровна будем каждый день молить Господа об их здравии. Вот видите, барон, — Государь снова повернулся в мою сторону, — вот и еще одна причина, из-за которой я сотрудничаю с господином Сталиным и его друзьями. На кону жизнь моего единственного сына, и только они способны ее спасти.

Сказать честно, но из сказанного я почти ничего не понимал. Очевидно было лишь одно — Государь был не против того, чтобы невысокий рябой человек со смешным кавказским акцентом, потушил полыхающий по всей России пожар, и построил на ее развалинах свой, лучший, с его точки зрения, мир.

И тогда я для себя решил, что раз это так, то я не имею причин поступать иначе. В конце концов, если я верен своей присяге, то должен выполнять волю императора, неважно, отрекся он от престола или нет. Честный человек присягает только один раз, и от присяги его может освободить только смерть, или тот, кому он присягал.

Заметив мои колебания, Николай и Михаил переглянулись. Потом младший из братьев спросил меня, — Господин барон, а каковы ваши дальнейшие планы?

— Не знаю, — ответил я, — генерал Потапов отозвал меня из отпуска по болезни для получения дальнейшего назначения. Мне пока еще не известна ни моя новая должность, ни место дальнейшей службы.

— Очень хорошо, — сказал Великий Князь Михаил, — Просто замечательно. Моей сводной конно-механизированной группе, срочно нужен начальник штаба. Вы согласны занять эту должность? Местом же вашей службы будет самое горячее место германского фронта. Гарантировать могу лишь одно — скучно вам не будет.

Времени на раздумья уже не оставалось, погрузка заканчивалась. Я видел, что до отправления эшелона оставалось не более четверти часа.

— Ваше Императорское Высочество, — сказал я, — я согласен. Что я должен делать?

Михаил оглядел меня с ног до головы, — Ваш багаж при вас?

Я показал ему на маленький саквояж, вроде докторского, в котором возил за собой по фронтам необходимый минимум личных вещей, — Как говорили древние, Omnia mea mecum porto — Все свое ношу с собой.

— Ну и ладно, — махнул рукой Михаил, — мундир мы вам найдем, коня тоже. Ваши обязанности я вам объясню чуть позднее…

Пронзительно крикнул паровоз, и Михаил повернулся к брату и матери, — Бывай Ники, и ты Мама, не поминайте лихом, если что?

— К черту Мишкин, — ответил Николай и обнял брата, а Мария Федоровна украдкой приложила к глазам кружевной платок.

Великий Князь Михаил схватил меня за рукав, и мы поспешили к штабному вагону. Эшелон медленно набирал ход.

— Пусть будет все, как Богу угодно, — подумал я, запрыгивая на подножку, — как в Святом Писании говорится: "Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя"…

Часть 4

Рижский экспресс!

Уф… Кажется выдалась свободная минута, и можно немного отдохнуть от дел. Пока наши военные и дипломаты занимаются вопросом перемирия с Германией, по ходу дела сокрушая аглицких "джеймсов бондов", мы, тыловые крысы, шуршим потихонечку бумагами, не высовываясь и не паля из револьверов с двух рук.

Вчера, к примеру, ко мне вломилась сама Надежда Константиновна, и устроила скандал. Дело в том, что товарищ Ленин сейчас весь в работе. А именно — занимается созданием новой законодательной базы. Видели бы вы, какую речь произнес Владимир Ильич на очередном заседании ЦИК. Когда некоторые "несознательные товагищи" попытались сказать ему, что, дескать, законы — это дело завтрашнего дня, а главное — текущий момент, он вышел из себя и картавя сильнее, чем обычно, обрушился на них,