Александр Михайловский - Время собирать камни

Но я не успел переговорить с товарищем Цюрупой. Позвонил Иосиф Виссарионович, и попросил срочно зайти к нему… Нет, похоже, что отдохнуть мне сегодня так и не удастся…

Да, быстро все делается у этих… Ну, в общем, тех, кто пришел в наш мир из будущего. Еще позавчера адмирал Ларионов встретился с нашим бедным гросс-адмиралом Тирпицем, который, Слава Всевышнему, пошел на поправку. Поприсутствовать мне на их разговоре не пришлось. Выяснилось, что русский адмирал хорошо владеет немецким языком, и после взаимных приветствий и представлений, меня вежливо выставили за дверь. Разговор двух адмиралов шел те-а-тет.

А когда он закончился, господин адмирал позвал меня в каюту. Тирпиц был бледен — видимо беседа с командующим русской эскадрой его изрядно утомила. Но глаза у него сверкали так, словно он помолодел лет на двадцать.

— Фридрих, — сказал он, — я хочу тебе поручить дело, которое поможет спасти десятки, а может и сотни жизней германских и русских солдат. Ты должен срочно выехать на встречу с нашим кайзером, и помочь ему разобраться во всем происходящем. Боюсь, что наш монарх не понимает до конца серьезности всего, что случилось за последние несколько недель. И он не представляет, всю опасность русской эскадры из будущего для Рейха.

Я написал небольшую записку для нашего кайзера, которую ты должен передать ему лично. Вот, ознакомься с ней, — и адмирал скосил глаза на листок бумаги, лежавший наприкроватной тумбочке.

В послании кайзеру неровным почерком Тирпица было написано всего несколько предложений. Я запомнил их наизусть:

"Ваше Величество, я заклинаю вас поверить всему, что расскажет вам податель этой записки, гауптман Фридрих Мюллер. Прошу отнестись максимально серьезно ко всему сказанному им. Речь идет о судьбе Империи.

Верный слуга Вашего Величества Гросс-адмирал Германского флота Альфред фон Тирпиц"

Я посмотрел на лежавшего на больничной койке адмирала. Он кивнул головой, словно подтверждая то, что я сейчас прочитал.

— Да, сынок, — сказал он, — ты единственный, кто может справиться с этим поручением. Сам я, как ты понимаешь, еще не скоро смогу самостоятельно передвигаться, а время не ждет. Поэтому поезжай к кайзеру, и доложи ему все, что ты тут видел. С тобой поедет русский, специалист связи из людей Ларионова. Он возьмет с собой аппаратуру, с помощью которой кайзер может лично связаться с русским адмиралом и главой их правительства Сталиным. Адмирал Ларионов пообещал мне, что с помощью этой аппаратуры можно вести разговор сразу со всеми участниками переговоров, примерно так, как мы разговариваем по телефону.

Русский специалист будет обслуживать эту аппаратуру. Я обещал адмиралу Ларионову, что с его головы и волос не упадет. Ну, а ты лично проследишь за этим.

Своим шифром я связался со Ставкой кайзера в Кройцнахе. Мы решили, что ваша встреча должна произойти не там, а в Берлине, точнее, Потсдаме. Повод есть — на днях у кронпринца Вильгельма родилась дочь. Кайзер решил съездить в Потсдам, поздравить невестку и посмотреть на внучку. Заодно ознакомится с новым дворцом Цецилиенгоф, который он приказал построить для семьи своего сына и наследника. Работы в этом дворце были завершены в начале октября. Там вы и встретитесь.

— А как мы попадем в Потсдам? — спросил я у адмирала, — ведь путь туда займет немало времени. А вы сами сказали, время не ждет…

— Адмирал Ларионов все продумал, — ответил Тирпиц. — до Данцига вас доставят на вертолете. Правда, как сказал русский адмирал, радиус действия вертолета недостаточен для того, чтобы их винтокрылая машина сумела долететь до Данцига и вернуться назад. Поэтому, уже сейчас в сторону Цоппота на полном ходу вышел русский эсминец, который и примет к себе на палубу этот вертолет на обратном пути. Между прочим, в нашем флоте корабль такого класса уже назывался бы крейсером, — адмирал закашлялся. Потом, успокоившись, продолжил. — В районе Цоппота вы пересядете на надувную лодку, которую у входа в гавань подберет катер портовой полиции. Их предупредят о том, что гауптман Мюллер, сопровождающий его человек и несколько ящиков с грузом необходимо срочно доставить в Данциг, и посадить на приготовленный для них спецсостав. На нем вы и доберетесь до Потсдама. Там вас встретят и проводят к кайзеру. Все понятно, Фридрих? — спросил у меня Тирпиц.

— Все, господин адмирал, — я вытянулся перед адмиралом и щелкнул каблуками. — Я сделаю все, чтобы добраться до кайзера и рассказать ему о том, что здесь видел.

— Не забудьте рассказать о покушении на меня и фрау Нину в Стокгольме, — добавил Тирпиц, непроизвольно приложив ладонь правой руки к простреленной груди. — И о том, что подонки, окопавшиеся в его окружении, ради собственной карьеры готовы и дальше бессмысленно проливать кровь германских солдат. Впрочем, я думаю, что когда кайзер лично сможет переговорить с русским адмиралом, то многое он и сам поймет.

— Вперед, гауптман, Германия ждет от тебя выполнения воинского долга перед ней!

С этим последним напутствием адмирала я вышел из каюты. Не успел я перевести дух, как началось то, что у русских называется "давай, давай, станция Петушки — хватай мешки — вокзал тронулся!". Обычно такая лихорадочная деятельность означает, что медленная запряжка русской тройки закончилась, и началась быстрая езда.

С плавучего госпиталя русские немедленно переправили меня на гигантский корабль-авиаматку, где познакомили с хмурым и неразговорчивым русским старшим прапорщиком, сказавшим о себе лишь то, что зовут его Антоном, и он разговаривает по-немецки. Я задал ему несколько вопросов на языке Гете и Шиллера, послушал его ответы, и пришел к выводу, что его немецкий совсем не плох. Чувствовалось, что человек жил в Германии, и, судя по произношению, в самом Берлине.

Ранним утром 30 октября мы погрузили в вертолет — это тот самый летательный аппарат русских, на котором мы летели из Швеции, несколько ящиков с аппаратурой связи, забрались сами, и отправились в путь. Перед отлетом адмирал Ларионов передал мне большой пакет, запаянный в прозрачную пленку. Как сказал мне командующий русской эскадрой, в этом пакете были личные письма кайзеру от адмирала Ларионова и главы нынешнего большевистского правительства Сталина. Я спрятал этот пакет под рубашку, чтобы он всегда был при мне.

Одет я был в свой цивильный костюм. Антон выглядел примерно так же, как и я. Только, как я успел заметить, одежда сидела на нем неловко, словно человек ничего подобного раньше не носил.

До Цоппота мы летели около двух часов. Разговаривать в вертолете было невозможно из-за шума его двигателей, поэтому я откинулся на сиденье, попытался расслабиться, и… заснул. Проснулся я от того, что шум двигателей зазвучал по-другому. Вертолет начал снижаться.

Один из летчиков сдвинул вбок дверь, и в салон ворвался соленый морской ветер. В эту дверь один изчленов экипажа и мой спутник выбросили вниз какой-то серо-зеленый сверток. Вслед за нимвниз полетел какой-то цилиндр, размером примерно с ручную гранату. Когда этот цилиндр упал в воду, то в воздух поднялся столб густого оранжевого дыма.

Потом, постояв еще немного у открытого люка, они начали собираться. С вертолета вниз сбросили канат, а Антон, надевспециальное приспособление, называемое люлькой, стал готовиться к спуску. Как я понял, он уже имел немалый опыт подобных дел. Антон сел в дверном проеме, вложил веревку люльки в тормозные карабины, и, повернувшись лицом к вертолету, начал плавно спускаться вниз.

Я выглянул наружу. Под нами на волнах колыхалась серо-зеленая лодка. Сверху она была погожа на сплющенный бублик. В ней сидел Антон, уже успевший отстегнуть веревку. Он помахал мне рукой, и я понял, что пришла моя очередь.

Вздохнув поглубже, я подождал, когда летчик в вертолете поможет мне пристегнуть карабины к веревке и, зажмурив глаза, шагнул из вертолета в пустоту. Но спуск вниз прошел быстро и без каких-либо неприятных ощущений. Уже сидя в лодке, которая представляла собой надутую воздухом прорезиненную оболочку, я помог принять Антону груз, спущенный нам сверху. И, когда вертолет, втянув веревку в люк, развернулся, и полетел на восток, я стал вместе с ним собирать весла, чтобы грести в сторону берега.

Впрочем, заниматься долгой греблей нам не пришлось. Привлеченный столбом оранжевого дыма из гавани Цоппота вышел небольшой паровой катер, который насбыстро заметил и принял на борт. Как поясни Антон, такие сигнальные устройства с дымом, как раз и служили для привлечения внимания спасателей к жертвам морских катастроф. Морская полиция, по всей видимости, уже проинструктированная и предупрежденная о нашем появлении, быстро и без лишних вопросов доставила нас в порт Данцига, откуда на автомашине мы добрались до железнодорожного вокзала.