Кодекс спецназовца - Алексей Викторович Вязовский
Тоом начал долго и нудно мне рассказывать про то, какие препоны ему чинили ментовские начальники, как он был вынужден делать отдельный оперштаб, подчинять себе «скорые». Этим и занималась Калиновская.
– Елена Станиславовна готовилась лично к реанимационным мероприятиям. Ей не до клофелина было.
– Надо к Щелокову ехать, – я вздохнул. – Такое раздолбайство дальше плохо может кончиться.
Список, куда мне надо было срочно ехать, сильно увеличился. Комитетская поликлиника – прикрыть задницу. ГРУ. Провести разведку насчет Полякова – поди меня там не забыли еще. Теперь к Щелокову в МВД…
Мы еще немного поболтали с Тоомом, я рассказал про Штаты, про Гувера. Но о предложении создать спецназ при Совбезе – молчок. Не известно, как там оно еще повернется. Чем выше взлетаешь – тем больнее падать.
Иво пообещал пробежаться по соседним управлениям, в первую очередь в ВГУ. «Разведать». На этом и распрощались.
* * *
Домой меня подвез водитель Алидина. Генерал подумал о своем зяте – мне даже помогли занести вещи в дом. Там я прямо в холле столкнулся с Кожедубом. Ваня был в штатском, похоже, слегка подшофе.
Взял у меня один из чемоданов, спросил:
– Из командировки?
– Из нее, – покивал я.
– А у нас воду горячую отключили.
– Я и под холодной помоюсь.
В детдоме и не с таким приходилось мириться. Однажды лопнули трубы в зиму и горячей воды не было целый месяц. Пиелонефрит, почки лечил в больничке, всего обкололи, обратно вернулся минус пять кило. Качало на воздухе. Ничего, справился. А тут просто плановое отключение воды. Смешно. Наш народ всю историю жил в экстремальных условиях. То одна мировая бойня, то другая. Закончилось все похоже совсем плохо – просто так шлюзы в метро не закрывают.
Мы зашли в лифт. Ваня начал рассказывать, что неподалеку есть краснопресненские бани, у него есть телефончик управляющего, если мне надо… Мы ехали в лифте, я просто млел от этого бытового разговора. Только сейчас понял, в каком напряжении постоянно был в Штатах. Да и возвращение с Саратовым добавило перца. Все эти урки, клофелины…
– Не, спасибо. Если что, жена вскипятит мне воды. А в баньку обязательно сходим. За мной – отдельный кабинет. Договор?
Кожедуб ударил по ладони, мы в четыре руки донесли чемоданы и сумки до квартиры. Ко мне пришло еще одно понимание. Это, получается, что? Я все собранные ветеранам подарки – всю эту хохлому, самовары и прочее – привез обратно домой? Культурная программа накрылась медным тазом.
– Что-то ты совсем бледный… – ас внимательно на меня посмотрел. – Совсем тяжко было?
– Что ты! – испугался я. – Ерунда по сравнению с тем, что ты пережил. Скольких однополчан схоронил?
– Много.
Теперь и лицо Ивана стало мрачным.
– В сорок третьем на Курской дуге ломали хребет немцам очень тяжко. Полк за месяц стачивался. Утром вылетаешь, а на хвосте у тебя уже какой-нибудь Ганс висит. Всё знали – где у нас аэродромы, посадочные глиссады… Вечером кого-нибудь обязательно хоронишь. Без ста грамм не засыпал. Но ничего, заломали зверя, загнали в логово.
– Сколько тебе было?
– Двадцать три. Молодой был, борзый. Смерти не боялся. А теперь вон, посмотри… – летчик похлопал себя по животу.
– Да нормально у тебя там все. В сорок восемь и я такой же буду. Может, и поболе наберу.
– Считай, работаю военным чиновником, – пожаловался Кожедуб. – Инспекции, документы… Разок в неделю слетаешь – уже хорошо.
– Как там Гагарин? Видел его на Чкаловском.
– Переобучился, экзамены сдал. Юрка молодец, не бросает пилотаж. А мог бы по загранкам дальше мотаться, лицом работать. Ладно, заболтался я, пойду. Заходи, как отмокнешь.
– Так воды же нет!
Мы посмеялись, потом попрощались с Кожедубом. Я тихонько открыл дверь своим ключом. Зашел. Пахло пирогами, на проигрывателе звучала «Герл» «Битлов». Та самая, которую мы слышали возле Останкинской башни от мутного стиляги. Его потом еще попытались прогнать дружинники. А он им пластинку фирмы «Мелодия». «Музыкальный калейдоскоп», кажется. Я, шифруясь, прошел в гостиную. Тут что-то поменялось. Новые шторы и кресло с подлокотниками. Кадка с раскидистой пальмой. Я посмотрел пласт, который лежал рядом с проигрывателем. Да, так и есть – «Музыкальный калейдоскоп». Музыка и слова народные. Ага, ага…
Я на цыпочках пробрался в кухню. Яна в коротком белом платьице, пританцовывая и покачивая бедрами, колдовала на кухне. Солила и перчила салат, мешала его.
Достал колье из кармана, тихо подошел ближе. Под «ой!» обнял жену, погладил выступающий живот. Увеличился? Немного вроде прибавил.
– Что так долго?
– Кожедуба встретил. Зацепились языками.
Я застегнул колье на шее жены.
– Это мне?!
Яна побежала в прихожую – смотреться в зеркало. Там раздалось еще несколько восторженных восклицаний.
А я сел за кухонный стол, откинулся к стене. Пахнет домом. А я-то вот уже другой. Не домашний. И дело не в Синтии. У меня и до этого была любовная интрижка – с Леной Калиновской. Что же делать, если большинство мужчин полигамны?
Дело было в том, что я оценил «запах свободы» в Штатах. Там много плохого, неправильного. Но есть и большие плюсы. Свобода веры, передвижения, социальные лифты. Последние могут быть совсем внезапные. Вот попрет в следующем десятилетии хайтек – сколько народу на нем поднимется. А у нас? Была бы у меня такая квартира – я обвел взглядом кухню, – если бы Яна не была дочкой большого гэбэшного генерала? Большой вопрос. За «Гром», может быть, что-то и отсыпали. Но явно не в высотке авиаторов. А попробуй заработать на нее. Невозможно. Вот эта невозможность и сгубила Союз. То нельзя, сюда не ходи. Вот разрешили бы народу хотя бы мелкий бизнес – уже отдушина и «лифт». Хочешь уехать из страны? Вали на все четыре стороны. Сразу меньше всякой «пятой колонны», которая раскачивает… Ну и национализм на окраинах. Реши эти три проблемы – страна мощным дубом еще двести лет простоит. Так нет, до последнего будут упираться и запрещать.
Я вздохнул, растер лицо руками. Гнать, гнать эти мысли. В Штатах ему понравилось… Купился на витрину капитализма, в президентском номере пожил. Вот так и покупают элиту с потрохами. За десять сортов колбасы и джинсы. А потом ой, что случилось, дуб столетний рухнул от небольшого порыва ветра. Ладно, Спитак с Афганом и Чернобылем ни хрена не небольшой порыв – натуральные ураганы были. Но ведь до этого Вторую мировую вывезли. А там больше двадцати миллионов потери, афганские – даже рядом не стояли. Что же случилось за сорок шесть лет? Расслабились? Захотели сытой западной жизни? Ну так на золотой миллиард
