Скорость. Назад в СССР 2 - Адам Хлебов

Татка по девичьи переживала, иногда тосковала и говорила, что в жизни нет счастья и настоящей любви.

Я ее успокаивал, говорил, что он не стоит даже мизинца моей прекрасной сестры, что он еще очень пожалеет, когда сестренка встретит своего мужчину.

Она обнимала меня и говорила, что никто в жизни ее не понимает лучше меня. Ну разве, что Настя.

Я тоже обсуждал своих девчонок с Таткой совершенно без опасений быть осмеянным.

Если у меня возникало желание поделиться, я честно рассказывал про свои симпатии и детские влюбленности, я знал, что тайны моего сердца не будут преданы огласке.

Единственное о чем я не мог поведать сестренке — это, то как будоражит мою кровь ее лучшая подруга Настя.

* * *

Когда мы шли здороваться с Трубецким, она заговорщицки спросила тихим голосом:

— Ну-ка выкладывай, кем тебе приходится эта симпатичная особа?

Глава 20

Если у меня возникало желание поделиться, я честно рассказывал про свои симпатии и детские влюбленности, я знал, что тайны моего сердца не будут преданы огласке.

Единственное о чем я не мог поведать сестренке — это, то как будоражит мою кровь ее лучшая подруга Настя.

Когда мы шли здороваться с Трубецким, она заговорщицки спросила тихим голосом:

— Ну-ка выкладывай, кем тебе приходится эта симпатичная особа?

* * *

— Да мне тоже очень интересно, это твоя новая девушка? — посмеиваясь спросила Настя.

— Это моя коллега, она тоже гонщик, — ответил я спокойным голосом, исключающим двоякое толкование мооих слов.

Я не стал упоминать факт, что мы тренируемся и будем выступать на машине, которая принадлежит Саше.

— И кто же из вас круче?

— Много будете знать, скоро состаритесь. Игорь Николаевич, позвольте вам представить мою сестру Наталью, — я обернулся в сторону сестры, — и нашу общую подругу Анастасию.

Трубецкой уже вылез из-за руля. Он направился к нам и вежливо поклонился, совсем немного склоняясь и сохраняя аристократическую осанку.

Он поочередно взял правые кисти рук и поднес к своим губам, но не коснулся, а лишь сымитировал поцелуй.

— Девушки позвольте представить вам нашего руководителя команды, победителя гонки Ля Тарга Флёрио в Италии, победителя гонки Серки де Ромпа, призера Гран-при Монако, князя Трубецкого Игоря Николаевича.

— Боже, сударыни я пленен вашей красотой, — Трубецкой улыбался, — кажется, небеса разверзлись и оттуда спустились два нежных ангела.

Девушки засмущались, они опустили глаза и изредка смотрели на него так будто впервые пришли на бал в царские палаты.

А князь умеет делать комплименты.

Я уловил за спиной какое-то движение. Обернувшись я увидел, как Саша, надев черный шлем, облаченная в желтый облегающий фигуру гоночный комбинезон, садится за руль нашего «Сокола».

Девушка была хороша. Она явно слышала комплименты князя и психовала.

Не спросив ни у кого разрешения, она завела машину выехала на стартовую позицию.

— Подожди, нужно же подготовиться… — обратился я к ней

— Мне не нужно!

Она врубила передачу и под удивленные взгляды Славы и Артура рванула с места. Я посмотрел на солнце.

Оно здорово припекало. В августе в Москве или дожди или жара, третьего не дано.

Я посмотрел на Трубецкого. Князь неодобрительно покачал головой, но тут же провожая взглядом машину, добавил:

— Управление собственными эмоциями и гневом тоже часть тренировочного процесса. Пусть привыкает. Ведет себя, как пацанка. Но я это исправлю, никогда не поздно учиться хорошим манерам. Будем надеяться, что она не натворит глупостей.

Я посмотрел вслед стремительно удаляющимся желтым Жигулям.

— Что это с ней такое? — спросила Татка.

Ко мне с двух сторон подступили Настя и Татка. Наверно в профиль мы смотрелись, как комсомолец и две комсомолки с плакатов, тревожно вглядывающихся вдаль или в светлое будущее.

— Наша принцесса в гневе, — отшутился подошедший Артур, — пойдемте пить кофе, она вернется только минут через шесть.

— Принцесса? Почему не королева? Классно звучит — королева автогонок, — спросила Настя обернувшись к Артуру.

Тот скромно потупил взор в асфальт. Я его не узнавал.

— Знаете ли, Анастасия, дело в том, что королева может быть только одна, а принцесс много. К сожалению, не всем дано стать королевой.

Женская красота творит чудеса. Прав был Федор Михайлович Достоевский. Матершинник и грубиян старательно подбирал в своем лексиконе слова, для того чтобы понравиться Насте.

«Хитрый лис, как бы ты не корежился и выкаблучивался, не видать тебе Насти, как собственной задницы.», улыбнулся я Артуру.

«Не для тебя этот бутон растили», как выговаривала наша школьная директриса хулиганам, пытающимся ухаживать за симпатичными отличницами.

Мы пили кофе, Трубецкой рассказывал нам про женщину гонщицу, участвующую в соревнованиях Формулы Один, которую он знал лично.

— Никто не верил, что она способна потягаться с мужчинами. Женщина за рулем — редкое явления, а за рулем гоночного болида Формулы 1, практически, невероятное.

— Князь, я впервые слышу, что есть женщины гонщицы в буржуйской Формуле Один. Я думал там исключительно мужики выступают. Мне казалось, что это только у нас в социалистических странах равноправие.

— По большей части, твое утверждение справедливо, но тем не менее, Лелла Ломбарди выступала и даже заняла шестое место в Гран При Испании в семьдесят пятом году.

— Но князь, там же была сначала заваруха с гонщиками и безопасностью трассе Монжуик Парк в Барселоне. Гонщики, отказались участвовать в гонке, поскольку организаторы не сделали ничего для усиления мер безопасности. Тогда им пригрозили штрафами. Некоторые просто медленно проехались на тренировках, а на старт так и не вышли.

Трубецкой с нескрываемым удовольствием слушал мой рассказ.

— Я снова поражен вашими знаниями Александр.

— В гонке произошло много аварий, в большинстве которых пострадали топ-пилоты. Сразу после старта машина Никки Лауды, он выступал за Феррари, разбила в хлам Парнелии Марио Андретти, когда тот попытался выйти вперед. В них въехал еще один Феррари, и в результате одной аварии обе Феррари выбыли из гонки. Самая лабуда произошла на двадцать шестом круге, когда не помню у какой машины, сломалось крыло. Короче гонщик потерял управление и снес ограждение, убив четырех человек, стоявших за ним — смотрителя трассы, двух пожарников и репортера газеты.

— Какой ужас! — воскликнула Татка, — что-то мне твои гонки разонравились. Это очень опасно.

— Поэтому девушка, пришла шестой, — продолжил я, — гляда на Настю. Ее-то как раз, рассказ не пугал, а