Скорость. Назад в СССР 2 - Адам Хлебов
Мама работала, отец тоже, поэтому она, на правах старшей сестры, водила и забирала меня из школы, на первых порах.
Мы играли с ней дома в пацанские игры: в хоккей на полу зала. Наша сборная обыграла канадцев и мы попеременно с ней были то Харламовым, то Третьяком, то Гретцки. Еще мы играли в солдатиков, машинки, войнушки и прятки.
Была моей нянькой если я заболевал. Ходила со мной к стоматологу, которого я боялся и ненавидел всеми фибрами души. Она успокаивала и требовала, чтобы я проявлял мужество в зубоврачебном школьном кабинете.
Тогда в каждой школе был стоматологический кабинет, где отечественная медицина зорко следила за тем, чтобы у пионеров и комсомольцев не образовался кариес и не портились зубы.
Готовила мне завтраки и обеды. А если надо то, вступала мальчишечьи в драки на моей стороне, помимо моей воли.
Родная кровь не водица, как любила приговаривать моя бабушка.
Такое случалось не часто, всего пару раз. И мне было немного стыдно перед моими «врагами», за то что на моей стороне дралась девчонка.
Надо отдать ей должное, она лезла в драку только когда я противостоял превосходящим силам «противника» или дрался с ребятами старшего возраста.
Одним словом она была мне не только сестрой, но настоящим «старшим братом».
Я правда, тоже не отставал и старался всегда помогать и опекать ее.
Однажды летом на каникулах, мне было тогда лет восемь, нас отправили в деревню «набираться здоровья» к каким-то дальним родственникам отца.
Те, работая в совхозе, занимались на собственном подсобном участке выращиванием клубники для последующей продажи на рынке.
Мы с Таткой не очень-то и хотели ехать в деревню, к практически, чужим людям. Родители нам пообещали что, мы вдоволь наедимся фруктов и ягод, особенно клубники.
Татка обожала клубнику и это обстоятельство сыграло решающую роль в нашем настрое. Мы бурно обсуждали в дороге в Воронежскую область клубничные перспективы и купание в речке.
Поели ли мы клубники? Это отдельная история! Хозяева оказались еще более прижимистым, чем наш отец. Все до одной ягоды шли в «дело». На рынок.
Нам не предложили не только ни одной клубнички, но и использовали нас вовсю, как бесплатную рабочую силу без выходных и проходных, как говорится.
А мы как городские воспитанные дети, даже и подумать не могли что-то брать без спроса, тем более с огорода.
Хозяева только и знали рассказывать, о том, как им тяжело дается каждая копеечка. Других разговоров мы с Таткой особо не слышали.
Лишь однажды хозяйка в конце рабочего дня после ужина позволила нам сорвать по одной клубничке.
Она с ревностью наблюдала, как мы ходим и приподнимаем листики, выискивая самую крупную и спелую.
Наконец мы нашли большие, красивые, насыщенные цветом и ароматом ягодки и сорвали по одной.
Эта клубника была так хороша, что хотелось бесконечно ею любоваться.
Старшая дочь хозяйки, Надька, девица дет четырнадцати, тоже наблюдала эт картину.
— Покажи, что там у тебя, Татка! — весело попросила хозяйская дочь.
Моя сестра на открытой ладошке принесла ягоду. Наивная душа. Мы и глазом не успели моргнуть, как великолепная клубника тут же исчезла во рту Надьки.
— А у тебя, чё там, Сашка? — Надя повернулась ко мне. Но я показал ей фигу.
Мы с сестрой были шокированы таким поведением.
— А у тебя, чё там, Сашка? — Надя повернулась ко мне. Но я показал ей фигу.
Татка с надеждой посмотрела на хозяйку, ожидая, что та осудит дочь и разрешит сорвать еще. Но та повела себя грубо и более чем странно, на взгляд городского ребенка
— А нехрена «сусалами» щелкать. В следующий раз будешь знать, как ворон считать.
Из глаз сестры полились слезы. Она молча плакала обратив свой взор в небо.
Мое сердце разрывалось от обиды за сестру.
Может быть в деревне такой «урок» и был полезен.
Выжить в стесненных суровых условиях, имея естественные природные ограничения можно только имея хватку, расторопность, весомую долю наглости в характере.
Хитрость считалась признаком острого ума.
Воспитанность и вежливость принималась хозяевами за «слабость».
Я же вынес свои уроки из крестьянской «педагогики».
Я обнял сестру за плечи и, впервые за время пребывания в тот деревне, увел Татку на речку, под недоуменнымы взглядами «гостеприимных» родствеников.
Место, куда мы пришли, словно было нарисовано кистью самого великого художника.
Это была речка, каких в России тысячи и тысячи, с кустами и ивами по берегам, притаившаяся в лоне зеленых холмов.
Лента русла разрезала роскошные ярко-зеленые поля, обрамленные границами темного леса.
Вечерний красный заказ играл на гладкой поверхности довольно широкой и не быстрой реки.
Мы сидели на краю оврага, подогнув колени, и наблюдали, как на водной глади играет плотва.
— Ничего, Татка не переживай, я подарю тебе целый вагон клубники, — я протянул ей свою ягодку, — вот увидишь!
— Нет, поешь сам, я не хочу…
— Ты что сдурела? Ну-ка, кусай давай половину!
Я видел, как она боролась со своей обидой но в конце концов я ее уговорил и мы вдвоем с удовольствием разделась с ягодой.
Она была настолько ароматная, сочная и сладкая, что, казалось, что я и сегодня помню ее вкус.
— Давай завтра сходим магазин, купим конфет и печенья? — предложил я.
У нас были с собой деньги на обратный путь, выданный мамой.
— Давай пока подождем, мало ли что. Вдруг нам они понадобятся, — ответила Татка
— Ладно.
— Как тут красиво, почему мы сюда ни разу не пришли раньше, Сашь, — спросила меня сестренка, положив мне голову на плечо и наблюдая великолепный закат.
— Потому что «эти», вместо отдыха, заставляют нас пахать с утра до ночи.
— Как так можно, взять и сожрать мою клубнику?, — тихо сказала она мне, в ее голосе снова зазвучала обида, — как так можно, взять и сожрать мою клубнику? А эта, ее мать…Не щелкай. Вот гадина. Они нас ненавидят, мне кажется. Она так и смотрит в рот за столом, на сколько «копеечек» мы ее объели.
— Ага, я тоже заметил. Хотя мама ей с нами прислала им гостинцев рублей на пятьдесят наверно. Один утюг чего стоит.
Мы привезли в деревню электрический утюг по просьбе хозяйки. Ещё кучу новой посуды, одежды и постельного белья.
— Знаешь, тут красиво, но я хочу домой, — грустно сказала Татка.
— Это я могу устроить, — ответил я улыбаясь заходящему за горизонт золотому
