Назад в СССР: Демон бокса – 3 - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
— У меня нет, сэр! — он с очевидностью трусил. — Разве что в нашем офисе в Нью-Йорке…
— Плачу двести баксов за каждый бой, если притянешь их завтра ко мне в отель не позже десяти до полудня. Ещё двести баксов за запись моей тренировки прямо сейчас, ОК?
Чудить изволите, барин… Но я оплачивал свои чудачества.
Организаторы боя в «Трамп-Плаза», со своей стороны, оплатили нам и группе Спинкса неплохие тренировочные залы, каждый с рингом, мешками, пневмогрушами и кучей спортивных принадлежностей. Я поставил оператора НВО с нужного ракурса и, размявшись, несколько раз пробил по песчаному противнику весь свой арсенал, не только излюбленные апперкоты, но и джебы, джолты, кроссы, хуки, оверхэнды, свинги. Из любопытства скинул перчатки и выдал серию цуки.
— Достаточно!
Оператор получил деньги и отправился переписывать снятое на бытовую кассету. А я работал на скорость.
Скорость! Скорость!!! И высочайший темп.
Ещё не отсмотрев отснятое, чувствовал правоту Риверса. Советские тренеры и вообще из любительской ассоциации главное внимание обращали на быстроту и точность, американцы — на силу и напор. Вот почему я слабею в той же пропорции, как Тайрел Биггс. Силы и напора хватит на троих, стойкость к ударам отменная, но отставание в стремительности скоро сбросит с пьедестала.
Начал догадываться, почему Дон не продавил поставить на кон мой пояс WBC против пояса IBFСпинкса. Конечно, по правилам IBF я должен был провести несколько рейтинговых боёв с «их» супертяжами и добиться права быть претендентом в обязательном бое по защите титула той ассоциации. Но правила нарушаются, договорённости — превыше всего. Значит, мой промоутер в меня не верит и желает, чтобы в следующий раз, в начале сентября, вышел в ранге чемпиона мира, снова в Неваде… Ну да, точно! В контракте прописан обязательный матч-реванш по заявлению проигравшего, я, естественно, буду жаждать спинксовой крови, тогда Дон запросто потребует от устроителей свыше миллиона каждой стороне, поставив на кон чемпионские пояса.
К чёрту его скепсис. Хочет — пусть ставит на противника. Осталось всего несколько дней, упущенное за два года не наверстать, но что смогу, то сделаю.
Девочки мои пребывали в недоумении, отчего благодушие сменилось злой сосредоточенностью, вместо вояжей на шикарные пляжи Нью-Джерси с утра до ночи торчу в тренировочном зале, в гостинице, обложившись кассетами, втыкаю очередную в видеодвойку, смотрю бои свои и чужие, часто останавливаю и трогаю картинку по одному кадру, порой прикладывая линейку к экрану и что-то измеряю…
Грёбаный Риверс, к сожалению, попал в точку. Скорость реакции по сравнению с замерами, которые делали давным-давно ещё папа Ким и Коган, упала примерно на десять-пятнадцать процентов, без специального стенда не определить точнее. Скорость движения руки тоже, бью теперь тяжелее, но медленнее. Перед Майклом Спинксом никакого преимущества нет.
В спортзале я послал Марва далеко и без хлеба, работая часов по восемь с мешком и грушей, после них — с Джонни-Кастетом. Молодой гангстер узнал, наконец, что такое прыгать на ринге перед олимпийским чемпионом, хотя бы с боксёрскими лапами. Несколько раз я просил показать его, на что он способен — бей куда хочешь, лишь бы не ногами, а то ногой и отвечу. Парень здорово прибавил за пару месяцев, у других столько не получалось и за полгода, проводил мощные серии. Запретив себе уходить в защиту, я стремился избежать ударов так, как учил Коган — уклонениями, нырками, изредка подставляя перчатку, когда уйти с линии огня не успевал. Что удалось за считанные дни — понятия не имею…
— Вал! Марв и Дон против тебя. Я слышал их гнилой базар.
Мы стягивали промокшие от пота трусы в раздевалке перед душем. Больше никого не было.
— Не боишься стучать?
— Они хрен догадаются. Не видели меня. Считают тупым недоумком. А я от тебя взял больше, чем от Марва, хрен ему в душу.
Если так…
— Может случиться, Джим, что в «Трамп-Плаза» они сотворят нечто такое скотское и очевидное, что буду вынужден рвать контракт. Мне Марв рассказывал: до моего появления Дон велел ему дать снотворное боксёру прямо во время боя, чтоб тот потерял концентрацию и слил.
— Парню, несогласному на договорняк⁈
— Именно. Тот едва не погиб. Прикинь, ты спишь на ногах, а тебе прилетает тонна в подбородок.
— Сука траханая… Да и Марв — сука.
— Не они такие, Джим, наш боксёрский мир таков, и мы с тобой не лучше. Но должны выживать. Я к чему веду, если порву с Доном, сможешь уйти со мной? Или у тебя суровый контракт?
— Какой нахрен суровый! Никакой бумажки вообще. Дон в любой момент скажет мне: отсоси, Джим. Или я ему: отсоси, Дон.
Я поднял самую скользкую тему.
— У него есть дружок, зовут Луис-Бомба. Если ты пошлёшь Дюка нах, за тобой не придут ниггеры Луиса?
— Пусть попробуют… Всех раскладов не знаю, Дюк торчит Луису лимона четыре. Когда в мае не добазарились об отсрочке, Луис меня с пацанами отправил к Дону, мал-мал подрихтовать.
— Что-то я, вернувшись из Советов, никакой рихтовки на роже Дюка не усёк.
— Так он сразу обоссался, — хохотнул мой спарринг-парнтёр. — Согласился увеличить цифру на миллион. И один лям отдать уже к первому сентября, остальное за год. Меня потом зазвали к Марву, уж очень впечатление произвёл, до усрачки.
— Вот как. Джим, ты — чел Луиса?
— Я — только свой. С Луисом был разовый. Дал мне двести баксов. Сам поднял лям. Я таких черножопых ненавижу больше, чем белых.
В далёком от завершения пазле мироздания добавилась ещё одна фигурная картонка. Финплан Дона мне теперь совершенно ясен. Конечно, на миллионных контрактах со мной, а ещё другие парни приносят, он выкрутится и отобьёт четыре миллиона за восемьдесят седьмой. Вот со взносом к первому сентября у него засада. Что он может? Поставить против меня? Продать кому-то гарантию, что я лягу под Майкла? Где-то около этого.
Проще всего самому достать лям из сейфа и сказать: держи, вычту из твоей доли до декабря восемьдесят седьмого. Но как ответить на его естественный вопрос: откуда ты, мать твою, знаешь про миллион до осени? Палить Кастета нельзя ни при каком раскладе.
Тогда последний и не очень хороший вариант. Пусть Дон не знает, что я его раскусил. Но придётся крутить головой на триста шестьдесят градусов, подляна готова прилететь и сзади, и спереди.
А ещё —
