Андрей Посняков - Последняя битва
А дело было так…
Как-то в конце марта, Герхард, засидевшись в библиотеке, опоздал на занятие по гражданской обороне. Можно было бы, конечно, прийти, проскользнуть тихонечко в актовый зал, если б не шарфюрер Хаст – больно уж тот был дотошным и прямо-таки болезненно подозрительным. Запросто бы заставил пробежаться в противогазе километров пять по раскисшему от беспрерывно льющих дождей стадиону. Оно Герхарду надо? Ясно, что нет. Но и прогул в личную карточку получать не хочется. Скоро конец учебного года, будут подсчитывать баллы – и что, опять плестись позади всех? Так ведь могут и в «Гитлерюгенд» не принять, скажут – а зачем нам нужны всякие там разгильдяи из «Дойче Юнгфольк»? Вот всех примут, а его, Герхарда Майера, – нет. И что тогда делать? Ну нет, принять-то, конечно, примут, да ведь придумают какие-нибудь испытания – типа кроссов, прыжков с третьего этажа или драки «до первой крови» – это только так называется «до первой крови», а на самом деле… Нет, нельзя было опаздывать, никак нельзя, да уж на больно занятный документ наткнулся Герхард в библиотеке. Один из орденских братьев, какой-то Альбрехт из Гогенхайма, докладывал о пойманном литовском шпионе, который оказался не только шпионом – но и колдуном, таинственно исчезнувшим от правосудия с помощью какого-то колдовского заклятия. Текст заклятия приводился ниже, и Герхард его дотошно переписал – «ва мелиск ха ти…» – ну и прочая труднопроизносимая белиберда. И тем не менее интересная.
Короче, из-за этого проклятого заклинания Герхард и опоздал. Опоздал, остановился на полпути к школе и надумал вообще туда не ходить, а сказаться больным. Шарфюрер Хаст, конечно, не верил и родной маме и наверняка потребовал бы справку. Но у матери как раз имелся один знакомый врач. Тот-то и выписал бы требуемую справку, оставалось лишь прикинуться больным и сидеть дома, ждать, когда вернется с работы мать. Герхард так и поступил, резко повернулся и, опасливо посматривая по сторонам – не встретить бы знакомых ребят, – побежал домой. Бежал быстро, словно б на крыльях летел – вот бы и на марш-броске так бежалось, так ведь нет, куда там! Никого знакомых, слава богу, не встретил и уже потянулся к калитке, как вдруг:
– Не подскажете, это дом Майеров?
Юноша оглянулся, увидев перед собой седоусого человека в длинном сером плаще и кепи.
– Да, это дом Майеров, – кивнул Герхард. – А что вы хотели?
Странный тип. Одет прилично, даже более чем. А наверное, это сослуживец отца!
– Я хочу поговорить…
– Мать еще на работе.
– Нет, не с ней. – Седоусый покачал головой и внимательно посмотрел на подростка. – С вами, если вы – Герхард Майер.
– Да, я Герхард Майер. Но…
– Не бойтесь, я вас не обижу. Просто я должен передать вам одну вещь…
– Что-нибудь от отца?! – обрадовался Герхард. – Пойдемте в дом.
– Нет, лучше поговорим в машине… Прошу!
Седоусый кивнул на припаркованный неподалеку «Хорьх» с поднятым верхом. Машина не из дешевых, да и от самого этого человека прямо-таки разило респектабельностью. В общем-то, никакой угрозы Герхард не чувствовал – да и что может случиться с ним здесь, на городской улице – если что, всегда можно позвать на помощь полицию или соседей.
– Садитесь, садитесь… Вот сюда, на заднее сиденье, пожалуйста.
Мягкие пружины закачались под весом Герхарда, хлопнула дверца. Обойдя машину, седоусый уселся рядом, вытащил из лежавшего на сиденье портфеля пару бумаг:
– Прочитайте и распишитесь, герр Майер.
– …мужеска полу, родившемуся от Марты Кравен, в браке или вне оного… Чушь какая-то!
– Не совсем, – рассмеялся мужчина. – Читай дальше.
– Хранить в тайне от женщин… От каких женщин?
– От матери.
– При чем тут моя мать?!
– Ни при чем. Я просто должен передать тебе одну вещь.
– Вещь?
– Да. Ту, что указана в завещании.
– В чем-чем?
– Вот она!
Седоусый достал из портфеля… перстень! Тяжелый, золотой, явно старинный, с большим зеленым камнем.
– Распишитесь и владейте этим перстнем по праву.
Сказать, что Герхард хоть что-нибудь понимал…
И тем не менее перстень взял. Машинально расписался…
И пришел в себя, уже стоя на тротуаре. Даже номера не запомнил, растяпа. Только машину – темно-серый «Хорьх»… или это был «Вандерер»? А может быть, «Опель-капитан»? Н-нет, все-таки «Хорьх»… Наверное… Был бы брат, он-то уж разобрался б, не зря ведь помешан на всяких машинах.
Жаль, даже фамилию не спросил. Впрочем, если б седоусый хотел, то представился бы. И что теперь? Рассказать все матери? Да, наверное, так и стоит поступить. Или сначала – брату? Может быть, перстень – подделка?
– Конечно, подделка! – безапелляционно заявил вечером Эрих. – Явная позолоченная медь, да и на камень взгляни-ка внимательней, какой-то уж он больно прозрачный. Явно – бутылочное стекло.
– А зачем тогда…
– Да на пари! Чтоб посмеяться… Наверняка у этого седоусого в ювелирной лавке знакомый оценщик – с ним и спорили. А ты, как дурачок, побежишь… Да еще во что-нибудь вляпаешься!
Герхард вздохнул:
– И что мне теперь с этим кольцом делать?
Эрих пожал плечами:
– Не знаю. Я бы так лучше выкинул от греха подальше.
– Ага, выкинул! А вдруг оно и впрямь золотое.
– Ага, золотое, как же! Скажи еще и камень – чистой воды изумруд!
– Ну насчет камня не знаю…
В общем, братья тогда поссорились, чуть не до драки. Утром, правда, помирились и перстень решили не выкидывать, а получше спрятать, выждать некоторое время и уж тогда отнести к оценщику в ювелирную лавку.
– Вот как раз после летнего лагеря и отнесем, – заявил Эрих.
– Ага, а ты туда поедешь?
– А ты, можно подумать, нет? Да кто нас спрашивать будет?!
Перстень спрятали, прикрепив снизу пластырем к крышке стола. И вот сейчас пришла пора наконец его достать. То есть это Герхард так решил, не советуясь с братом. А чего с ним советоваться-то, не ему колечко подарено!
Идея устроить костюмированный праздник неожиданно пришлась югендфюреру Мюллеру по вкусу.
– Признаться, Майер, я и сам о чем-то подобном думал, – выйдя из-за стола и расправив плечи, сообщил он. – Не хватает нам театрализованности, зрелища вот что! Вот все есть – и политбеседы, и спорт, и культура – а вот зрелища нет! А ведь скоро проверка, будет много важных гостей. И что им показать? Теперь знаю что. Молодец, Майер, соображаешь… Кстати, тот офицер СС, что присылал за тобой машину, он что, твой родственник?
– Вы, верно, имеете в виду барона Отто фон Райхенбаха, герр баннфюрер?
– Ого! Так он еще и барон? Это твой дядя?
– Друг семьи. Штурмбаннфюрер СС.
– Неплохие у тебя знакомства, Майер! Очень-очень неплохие! Что ж, поручаю тебе все подготовить, прорепетировать. В помощники бери кого хочешь, человек пять-шесть.
– Яволь, герр баннфюрер! – Герхард радостно щелкнул каблуками и, осмелев, попросил: – Нас бы еще от кроссов освободить. Боюсь, не успеем, времени мало.
– Сам знаю, что мало, – хмуро кивнул Мюллер. – От кроссов и марш-бросков освобожу, так и быть. Но чтоб на политзанятиях были, как штык!
– Будем, герр баннфюрер!
Уже после отбоя в палатке все ели остатки пирога, привезенного Герхардом из дому. Хвалили – вкусный. А Эрих завистливо вздыхал:
– Повезло тебе, побывал-таки дома.
– Ой, вот только не ной, Майер, – замахал руками Тротт. – Мы все к августу дома будем.
– Это кто здесь ныл? Это кого ты нытиком обозвал, герр Тротт?!
– Ну вы еще подеритесь, как какие-нибудь баварцы, – буркнул Герхард. – Нашли, из-за чего ссориться.
– Эй, трусы! – снаружи послышался громкий насмешливый голос. – Вы что, опять уже спите?
– Гамбс, – неприязненно прошептал Артур. – И принесла же нелегкая. Сейчас будет издеваться – чего это мы Фишера не пошли бить.
– Как, кстати, марш-бросок? – тихо поинтересовался Герхард. – Не слишком утомились?
– Да не слишком… Видишь, все живы. Даже Фишер.
– Ну, трусы, пустите меня в вашу палатку?
– Сам ты трус! – разозлившись, бросил Герхард и тут же прикусил язык: у Гамбса был острый слух, а кулаки – крепкие.
Гамбс услышал.
– Это кто это там хвост поднял? Ты, что ли, чистюля Майер? А ну вылезай, разомнемся. Вылезай, говорю, пока я тебя сам не вытащил!
– Сейчас мы ему вместе бока намнем, – решительно заявил Эрих.
– Нет. – Герхард покачал головой и поднял полог палатки. – Сам разберусь.
Гамбс – здоровенный, сильный, злой – стоял у самого входа, широко расставив ноги. Позади него маячили подпевалы из первого звена-камрадшафта.
– А-а! Майер! – притворно обрадовался Гамбс. – Вылез-таки. Ну куда пойдем биться?
– Биться и дурак может. – Собрав в кулак волю, Герхард усмехнулся. На самом-то деле он откровенно боялся здоровяка Гамбса – да и кто его не боялся?
– Что-о? – удивленно протянул здоровяк. – Это кто здесь дурак?
– Я говорю, вовсе не обязательно драться, чтоб выяснить, кто из нас трус, – поспешно пояснил Герхард. – Можно узнать это другим, гораздо более действенным, способом.
