Санька-умник 2 - Сергей Анатольевич Куковякин
Трофейные площадки, конечно, охраняли, но… пошарить на них нашему брату разрешали.
— Только, мужики, осторожнее. Мало ли что…
За участие в боях по освобождению территории Чехословакии, я, как и многие, получил благодарность от командования. В свежеотпечатанном листе значилось: «Старшему лейтенанту медицинской службы Котову Александру Ильичу. Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 26 апреля 1945 года № 345 за отличные боевые действия, проявленные при овладении крупным промышленным центром Чехословакии городом Брно (Брюн) — важным узлом дорог и мощным опорным пунктом обороны немцев, всему личному составу нашего соединения. В том числе и Вам, принимавшему участие в боях, объявлена БЛАГОДАРНОСТЬ. Командир соединения Гвардии Генерал-лейтенант танковых войск Катков Ф.»
Благодарность — не медаль, но всё же…
Кстати, этих благодарностей у меня уже несколько. Я их все храню — пригодятся.
Вот и Прага. Центр города мне был хорошо знаком, всё не раз тут своими ножками хожено.
Чехи угощали нас фруктами, сладостями, выпечкой, всем, чем Бог пошлет, а местные власти даже приказали не брать с советских солдат денег за выпитое в киосках пражское пиво. Да и откуда у наших солдат и офицеров, кроны протектората Богемии и Моравии? Я, к примеру, эти цинковые монетки, только тут, в Праге, и увидел. Местные бумажные деньги — тоже.
Последним, бесплатностью для нас чешского пива, мы в полной мере пользовались. Правда, потом возникала одна проблемка, но… решаемая.
Наших патрулей в городе было много, так что ходил я по Праге без опаски. Посетил практически все места, где мы с супругой в будущем побывали. Что-то изменилось, что-то — почти нет. Даже тот отель-пивоварня, где мы как-то на недельку останавливались, уже работал.
Зашел. Как не зайти…
Выпил кружку, другую и так домой меня потянуло — хоть плач!
Всё, с пивом на сегодня надо завязывать! Что-то я на фоне принятия этого напитка расчувствовался…
В Праге наш медсанбат пробыл всего несколько дней. Оставалось даже загадкой — зачем он в столице был нужен? Достопримечательности города советским военным медикам показать? Или, ещё для чего-то?
После капитуляции Германии части нашего седьмого механизированного корпуса 2-го Украинского фронта расквартировали в городах Чехословакии. Так я эту страну по старой памяти называю.
Нашему медсанбату было определено место дислокации в городе Бенешов. Разместили нас в здании бывшего немецкого госпиталя. Как говорится — по профилю. Там даже кое-что из оборудования, инструментария и медикаментов от немцев осталось. Хозяйственный подполковник всё это моментально прибрал к рукам. Как в воду он смотрел, что все эти трофеи нам ещё пригодятся.
Некоторые из медсанбата даже подсмеивались над командиром — куда это всё нам, победили уже немцев, война закончилась…
Победили, но — не всех.
Рядом с нашим медсанбатом в Бенешове стояло большое трёх этажное здание, предназначенное теперь для сборного пункта освобожденных узников немецких концлагерей — антифашистов почти со всей Европы. Большинство из них составляли греки и итальянцы, было много французов, англичан, скандинавов, встречались даже югославы и болгары.
В беседах с нами они рассказывали о своей борьбе против фашизма, о тяжелых временах, проведенных в застенках гестапо и фашистских лагерях смерти. Все в один голос с большим уважением и благодарностью отзывались о Красной Армии — их освободительнице.
Не СССР, не быть бы им живыми. Таково было их коллективное мнение.
Глава 8
Глава 8 На восток
Почти месяц мы отдыхали.
Ну, а как иначе нашу жизнь в Бенешове можно было назвать? Раненые к нам в медсанбат не поступали, иногда только — больные. С чем? С кишечными расстройствами. Наедятся солдатики чего попало, вот и несет их…
Мы выспались, отмылись, немного отъелись.
— Когда, домой-то поедем? — таким был самый частый вопрос, который мы задавали друг другу.
В гостях — хорошо, а дома — лучше.
В гостях… Надо ещё учесть, что здесь мы были не в гостях.
Местное население относилось к нам хорошо. С некоторой настороженностью, но — совершенно нормально. Конечно, как в первые дни на каждом углу пивом нас не поили, но…
На своей земле, среди своего народа, ты — дома, со своими людьми, пережившими все огромные тяготы войны, лихое время…
Народом простым, доверчивым, участливым, открытым, душевным, бескорыстным…
Война не сделала грубыми, бесчувственными вчерашних воинов, которые прошли огонь и смерть, они остались верными духу отцов и традициям дедов. Отечественная многовековая культура, язык и вера являются носителями, матрицей нашего народа, всегда ставящего духовное выше материального, правду — выше закона, справедливость — выше эгоизма. Мы — это народ, у которого творчество, труд и покорение пространства всегда превалировали над прочим. Нет, от всего земного мы не отказываемся, но за сладкий кусок и новые портки мать родную не продадим, а воля нам дороже золотой клетки.
— Собирайтесь. Снимаемся, приказ пришел.
Так однажды утром прервал наш отдых подполковник.
Куда, нам даже в голову не пришло спросить.
Домой, куда же ещё⁈
Наши сборы были короткими. За годы войны мы привыкли к перемещения, постоянным переездам с места на место. Так было и в наступлении, и в обороне.
Долго задерживаться на одном месте в медсанбате считалось противоестественным. Так мы и жили, словно какие-то древние кочевники.
Место назначения нашего нынешнего перемещения подполковник нам не озвучил.
— На восток, — вот единственное, что было им сказано.
На восток, значит — на Родину. Нам и этого было достаточно.
Год за годом мы шли на запад, а сейчас домой возвращаемся.
Наша армия сделала своё дело. Мы разбили сильнейшего врага, а сейчас пора и возвращаться к женам, детям, отцам и матерям. Увидеть близких — мечта каждого российского солдата, офицера, генерала…
Домой! Домой! Домой!
Только об этом и были все разговоры в медсанбате.
Мой настоящий дом был далеко-далеко, но и меня на войне в Пугач тянуло.
Вот уже и станция Чоп. Здесь нас переставили с европейской колеи на советскую железную дорогу.
Наш железнодорожный состав состоял из одного пассажирского вагона для командира 7-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта танковых войск Федора Катукова, нескольких товарных вагонов, а остальными были открытые платформы. На последних располагалась замаскированная военная техника и разного рода специализированные колесные машины без маскировки.
Наша, теперь единственная, санитарная машина тоже стояла на открытой платформе. Внутри её, в «салоне», расположились командир медсанбата и корпусной врач.
