Петр Заспа - Торпедой - пли!

— Товарищ командир, я занимаюсь… — заблеял Артем.

— Что?! — скривился Дмитрий Николаевич. — А скажите мне, наш любезный врач, что вы знаете о БЧ-3?

— О БЧ-3?

— Да! Да! В штаны вам якорь! О нашей минно-торпедной части!

Артем напустил на лоб судорогу глубочайшего раздумья, соображая, к чему клонит командир и что за этим последует. Наконец, решившись, он выпалил:

— Я знаю, что торпеда зеленая, а мина живет в воде.

— Колоссально! — восхищенно произнес Дмитрий Николаевич. — И как с таким великим багажом знаний вы до сих пор не подсидели меня? Но я, клизма ты наша доморощенная, пополню твой запас! Без этой БЧ наш грозный крейсер сразу превращается в беззубую калошу! Способную лишь катать таких идиотов, как ты, в подводных круизах. Половина торпедистов мучается с зубами! Но в мед-блоке доктора застать невозможно, потому что они изволят опочивать в каюте! На камбузе тараканы на голову сыплются! А в носовом кубрике я видел большую серую мышь. Известную вам как крыса! Так до каких пор, я тебя спрашиваю, ты будешь шататься без дела по лодке?! Где работа? Где результат?

— Я… — невнятно бормотал Артем, еще не совсем представляя, чем закончить.

— Исчезни с глаз! — оборвал его Дмитрий Николаевич. — И займись делом.

Ух ты! А полегчало-то как! Ухмыльнувшись, он осмотрел притихший центральный пост.

«Работу ему давай! — злобно раздувался Артем, пробираясь в медблок. — Будет тебе работа! Надо взять ведро с мышьяком и высыпать у двери капитанской каюты! Пусть переступает, и двадцать раз подумает, прежде чем мне своими крысами в нос тыкать. Это же какая гнилозубая жаба на меня настучала? Если командир сказал, что с зубами мучается половина боевой части, значит, нашелся всего один ненормальный с лишними зубами. Потому что, будь их двое, было бы сказано, что в зубных конвульсиях бьется вся БЧ».

— Молодой человек!

Артем удивленно оглянулся. Перед ним стоял и смущенно улыбался седовласый старичок, о котором все забыли.

— Молодой человек, вы не подскажете, где здесь туалет?

Доктор на мгновение задумался. До него не сразу дошло, что у такого родного слова, как гальюн, есть синонимы. В другой раз, возможно, Артем с пониманием отнесся бы к несчастному дедушке, но сейчас, как говорится, тот попал ему под горячую руку.

— А вы ныряйте в эти дырочки с лючочками, — ехидным голосом начал он наставлять старичка. — Они называются переборочками. И так прямо и прямо. Нырнете восемь раз, там он и будет, родимый. Только почитайте вначале инструкцию, какой винтик за каким крутить. А то вас на струе какашек в проход вынесет!

— Спасибо, спасибо! — заторопился старичок.

А Артем задумался: мы в походе уже три дня! Куда же он, бедняга, все это время ходил?

Приближался рубеж. Дмитрий Николаевич оглянулся вокруг: кого бы послать гонцом? Но все были заняты. Лишь за спиной маячила лысая голова замполита.

— Сан Саныч, — обратился к нему командир. — Сан Саныч, будь добр, разыщи нашего ученого мужа и пригласи на центральный пост. А то по громкой связи вызывать бесполезно, вряд ли он знает, где ЦП.

Выдержав паузу, приличествующую человеку, прослужившему на десять лет больше, чем командир, замполит нехотя двинулся на поиски профессора.

Обладатель должности с самым длинным названием в экипаже — заместитель командира корабля по работе с личным составом, а в миру по старинке именуемый замполитом, Александр Александрович Хрущ давно уже сквозь пальцы смотрел на свои обязанности. Сейчас он упорно штудировал законы и положения, касающиеся военных пенсионеров. Дембель вот-вот, уже рукой достать. И подойти к нему нужно во всеоружии знаний хитрых поправок и дополнений к основному закону. Это была его последняя автономка, а потому Сан Саныч даже не прикоснулся к перевязанной веревкой стопке документации, выданной отделом воспитания флота, которую он был обязан обработать за время похода. Каждый раз, спотыкаясь об нее в каюте, он брезгливо морщился и заталкивал ее поглубже под стол. Несправедливо будет сказать, что Сан Саныч уж совсем забросил свою работу. Нет, по привычке он продолжал проводить с матросами политинформацию и семинары. В каждой боевой части он имел доверенного стукачка, и потому полагал, что обстановкой среди личного состава владеет. А однажды, на обязательных курсах для замполитов по психологии, он даже увлекся многочисленными тестами и анкетами. Под их впечатлением, нахватавшись к тому же всяческих терминов и понятий, он решился определить авторитет и влияние командира в экипаже методом анонимного анкетирования. И хотя две трети моряков он мог узнать по почерку, а остальную треть вычислить методом исключения, тестирование получилось объективное, так как матросы в анонимность поверили и отвечали честно. Результат Сан Саныча удивил. Командира очень даже уважали. А на вопрос «хотели бы вы, чтобы сменился командир лодки?» положительно не ответил никто. Тогда Сан Саныч попробовал узнать мнение о себе. А вот здесь результат его обескуражил. Он тут же сгреб все эти тесты в мусорную корзину и предал анафеме, а психологию объявил лженаукой.

Профессора замполит нашел изучающим фановую систему одного из гальюнов. Сан Саныч презрительно посмотрел на повисшего на вентилях Михаила Ивановича и, не сильно церемонясь в выражениях, напомнил ученому, для чего он вообще здесь нужен, а затем, повернув лицом в сторону центрального поста, легким пинком пригласил заняться полезным делом.

Михаил Иванович широко улыбнулся, узнав среди десятка подводников, занимающих центральный пост, командира.

— Вы хотели меня видеть?

— Господин ученый, — не сумев вспомнить имя и отчество, обратился к старичку Дмитрий Николаевич. — Мы почти у цели. Теперь слово за вами.

— Сколько еще?

— Тридцать миль.

— Отлично! Отлично! — азартно потер руки профессор. — Зовите меня просто Михаилом Ивановичем, господин капитан. Потому что на господина я породой не вышел, так как из рабочих и крестьян.

Дедушка с юмором, — улыбнулся Дмитрий Николаевич. — Дедушка изволит шутить.

— Что вам необходимо для работы, Михаил Иванович?

— Попросите, чтобы принесли мои ящики. Еще мне необходимы разъемы бортового питания и возможность связи с вашей боевой информационной и управляющей системой «Омнибус» и вашим навигационным комплексом, — Михаил Иванович вскользь пробежался взглядом по вытянутой панели приборов. — Я вижу, у вас все еще стоит старая «Медведица»? Это даже лучше. Мой мальчик будет вносить в них корректирующие поправки.

— Ваш мальчик? — командир удивленно поднял брови. Почему-то сразу вспомнились бессмертные «Двенадцать стульев».

Разглядывая ученого и постепенно приходя в себя от такой завидной осведомленности в оборудовании лодки, Дмитрий Николаевич наконец изрек:

— Сделаем, как скажете. И, кстати, я тоже из рабочих, перемноженных на крестьян, а потому зовите меня «товарищ» и еще добавляйте — «командир».

На ЦП появились два пластиковых контейнера с мощными замками на крышках, а вслед за ними и десяток любопытных физиономий, опасливо выглядывающих из-за переборок.

— А вот и мой мальчик! — обрадовался Михаил Иванович.

Сбросив крышки и растянув кабели, он полез вдоль приборной панели, разыскивая необходимые разъемы. Соединенные между собой ящики ожили и засветились зелеными индикаторами.

— Гы, гы! — мгновенно появился рядом выскочивший, как чертик из табакерки, Миша Хомин. — Как у меня на компе! — обрадовался он, увидев что-то, отдаленно напоминающее компьютерную клавиатуру.

— Не трогайте! — крикнул неестественно громко профессор.

— А что, взорвется? Гы, гы! — замер Миша с зависшими над ящиками руками.

— Ну почему сразу взорвется? — облегченно вздохнул Михаил Иванович, увидев, что сумел предотвратить лихую атаку на свое детище. — Но я уверен, что вы, наверное, еще хотели бы пожить, да и я, впрочем, тоже. У меня, молодой человек, внучке десять лет, а мне хотелось бы еще ее замуж выдать, да правнуков дождаться.

— Так я же и говорю, что «взорвется», — осторожно убрал руки Миша и отступил на шаг.

— Да причем здесь взрыв! — возмутился профессор, удивляясь Мишиной несообразительности. — Это наш защитный экран. Мой мальчик будет генерировать сохраняющее поле, которое спасет нас от губительных потоков неуравновешенных ионов, формирующих проводящий колодец.

Командир переглянулся с замполитом.

— Так-то вот, Миша. Это тебе не помидоры с огурцами. Это ионы! Ты, наверное, и слова такого не слышал? Есть у тебя маринованные ионы?

И они жизнерадостно загоготали на весь центральный пост.

Миша растерянно озирался, не совсем понимая — где здесь ученая мудрость, а где флотский юмор?

— До точки входа десять миль, — доложил штурман.