Меч Тамерлана - Даниил Сергеевич Калинин
И то верно — колонна поганых растянулась чуть ли не в полверсты, по три-четыре всадников в ряд. Сумеют ли удержать такую силищу две сотни русичей?
Конечно, сотник заставы Еремей Ольгович воев расставил с умом. Пять десятков лучников-ополченцев замерли на стенах острога, готовые ударить по поганым навесом — как только те доберутся до середины брода. Еще пять десятков арбалетчиков-ротников замерли у туров, поставленных на берегу напротив брода. Тур — высокий, сбитый из бревен «щит» выше человеческого роста, установленный под наклоном на подпорки. От падающих сверху стрел — лучшая защита! А на уровне груди в этом щите прорублены малые бойницы — чтобы умастить в них железное «стремя» самострела для пущей устойчивости, да прицельно, напрямки ударить по ворогу.
Туры стоят в два ряда — за вторым укрылись ротники-копейщики с ростовыми, червлеными щитами и копьями; у кого граненые пики с длинным древком, а у кого и совни с широким, косо заточенным наконечником. Им не только колоть, им и рубить можно… Кроме того, у ротников также хватает и сулиц — встретить ворога на подходе градом дротиков!
Но копейщики покуда хоронятся за турами — да и чего зря людей терять под татарскими срезнями? Острог-застава заложен на невысоком мыске, образованном слиянием Быстрой Сосны и Волчьего ручья, что впадает в реку. Как и Ельчик в стольном граде княжества, ручей наносит в реку песок, образующий брод… Нередко этим бродом пользуются волки, преследующие свою добычу — оттуда и название; но еще в незапамятные времена он стал известен и половцам. А затем и татаро-монголам, покорившим половцев — а после растворившимся среди кипчаков… Дав им, однако, государственность и новое имя.
Так вот, сейчас выход с брода прикрыт кольями, глубоко вкопанными в песок да влажную у берега почву — колья те заострены и направлены в сторону поганых. А промеж кольев не так, чтобы очень много, но хватает разбросанных по земле шипов-рогулек, неизменно направленных вверх одним заостренным, зазубренным концом.
Может статься, в этот раз поганые и не смогут прорваться к турам, миновав надолбы — и тогда копейщикам не придется вступать с ордынцами в ближний бой…
— Ну, братцы… С Богом! Стрелы на тетиву! Упреждение на ветер — полпальца вправо! Целимся на середину брода… По моему приказу…
Деян недюжинным волевым усилием унял дрожь в руках, расставив ноги пошире и развернувшись к степнякам левым боком. Это движение повторили все ополченцы — ведь когда ты повернут к вражескому стрелку боком, ты уменьшаешь размер его мишени… Задрав лук на пяток вершков повыше головы, чтобы бить навесом, русич уже привычно оттянул оперенный наконечник срезня к подбородку — и замер, напряженно ожидая приказ Лада:
— Бей!
Деян разжал пальцы, звонко запела тетива — и срезень со свистом устремился вверх! Как и еще полсотни срезней его соратников-ополченцев… Набрав же требуемую высоту, стрелы полетелы ровно вниз, к середине брода; надежно закрепленное на древке оперенье помогает им держаться в воздухе на пути к цели, не срываясь на кувырки… В отличие от болтов тех же самострелов — потому-то ротники и не бьют по ворогу навесом.
И всего-то пара мгновений миновала прежде, чем на поганых, только-только добравшихся до середины брода (давно пристрелянного ополченцами), обрушилось пять десятков срезней!
— А-а-а-а-а!!!
Отчаянный вой увечных ордынцев ударил по ушам ополченцев — а Лад уже вновь приказывает:
— Стрелы на тетивы! Целься на середину брода!
Деян поспешно вырвал из земли воткнутую в нее стрелу; еще по цветеню, когда повсеместно укрепляли остроги на бродах и башню Волчьей заставы обложили камнем, укрепили также и ее тын — вторым рядом частокола. А все пространство промеж стенок забили вначале речным камнем, а затем и просто землей — но положить поверху ее деревянный настил руки так и не дошли… Учитывая же, что между лучниками, замершими в проемах между заборол, хватает свободного места, ополченцы воткнули в землю с десяток срезней по примеру Лада. Так куда проще и быстрее их доставать, чем из колчана… Показал дружинный и другую хитрость: прежде, чем вонзить стрелу в утоптанный чернозем, он обильно смазал наконечник каждой собственной слюной. Объяснив, что даже легкая рана, оставленная таким срезнем, в дальнейшем вызовет очень сильное воспаление — и практически наверняка, смерть.
— Бей!
Очередной град стрел вновь хлестнул по поганым и их лошадям. И пусть ордынцы прикрываются калканами, часть срезней все одно находит бреши в защите ордынцев, раня и скакунов, и всадников… Уже десятка полтора татар свалились под копыта своих лошадей — хотя большинство раненых остались в седлах; впрочем, вряд ли они теперь смогут вести бой! Досталось и животным — на глазах Деяна один из раненых коней бешено рванулся в сторону и сорвался с брода. И лошадь, и татарина тотчас подхватило быстрое течение Сосны, потянувшее жертв к глубоким омутам…
— Бей!
Татары покуда не отвечают — преимущество высота мыса и самих стен острога позволяют ополченцам разить ворога на недосягаемом для поганых расстояние. Но понимая это, ордынцы спешно прорываются вперед, к надолбам…
— Бей!
Лад не меняет направления стрельбы несмотря на то, что многие всадники уже миновали брод, подобравшись к самому берегу — но в этом задумка воеводы. Ибо, как только ордынцы приблизились к надолбам и принялись закидывать арканы на колья, пытаясь расшатать их и вырвать из земли, у туров раздался, наконец, зычный крик Еремея Ольговича:
— Бей супостатов! Се-ве-е-ер!!!
Ответом воеводе послужил дружный хлопок тетивы многочисленных самострелов… Возведенные на берегу туры полукольцом окружили выход с брода — и теперь смертоносные болты ударили по татарской колонне со всех сторон, разя и голову «змеи», и бока! Учитывая же, что болты накоротке имеют куда большую убойную силу, поганые разом недосчитались с полсотни всадников, отчаянно закричавших перед смертью:
— А-а-а-а-а!!!
Отчаянный визг увечных и огромные единовременные потери сломили ордынцев; развернув лошадей, татары погнали их назад, закинув калканы за спину — и все одно очередной залп со стены острога выбил не меньше дюжины всадников!
— Молодцы, братцы! Так держать!
Ликующий возглас Лада подхватили прочие ополченцы, восторженно крича:
— Так вам и надо, ироды!
— Отведали Елецких гостинцев, поганье⁈
— Кровью умылись ордынцы — вновь сунутся,
