Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
А перестрелка нарастает. Сейчас импровизированный КПП давят два ручника, а снайпер держит окна казармы, что выходят на улицу. Шлёп, шлёп, хорошо что не глубоко, сапоги не зальёт. Стоп, здесь должна быть проволока, обходим и опять в ручей, а вот и угол.
— Леший, мины вот, вот и вот. Накладывай заряды, а я теми что справа займусь.
Так, теперь осторожненько укладываю шашки около взрывателей, не дай Бог их тронуть. Оставшееся смертельное кружево укладываю более-менее ровно по площади.
— Уходим, — Крамской запаливает шнур.
Пошлёпали обратно, главное не спешить, у нас две минуты. Прячемся, лежим, ждём – рот раскрыт, глаза зажмурены.
Ба-бах-бах-бах! Хр-р-р!
Тьфу, даже сюда земля долетела. А угол здания всё же осыпался, может зря я ефрейтору не поверил и заставил ещё один заряд вязать? Наши пулемёты оживились, да и автоматчики подключились. Всё правильно, сейчас главное не дать гансам к казарме оттянуться, проверить – а чего это там такое интересное происходит?
Бежим обратно. Дыра небольшая, брёвна всё же друг друга держат, но протиснуться можно. "Колотушку" бросать неудобно, придётся тридцать девятыми обойтись.
Бах! Ещё одну для страховки. Бах! Надеюсь дневального у них на тумбочке нет. Куда поперёд батьки в пекло? Ловлю за ремень ефрейтора, пытающегося пролезть в дыру.
— Борис, ты не прав!
Ждём минуту. Вроде тихо. Тогда ещё одну, на счастье. Бах! А вот теперь можно.
Протискиваюсь в большое помещение уставленное кроватями, часть из которых опрокинута взрывами. Неудобно, пол покосился в сторону дыры и вокруг скопилась баррикада чуть ли не из десятка спальных мест. Перекатиться не удастся, придётся перелезать. Ох, как не хочется, это ж я чистая мишень буду, и гранату не бросишь – своими же осколками посечёт, а то и контузит, в закрытом-то помещении. Хотя почему бы и не бросить. Вот и ефрейтор пробрался.
— Боря, слушай сюда. Сейчас брошу болванку и полезу через завал, ты страхуешь.
Вытаскиваю из сумки "колотушку" и навесом швыряю в дальний угол, к двери.
— Гранатен!
Лезу через завал и на периферии зрения замечаю метнувшуюся фигуру. Та-та-та-та-та-та… Автомат ефрейтора заливается длинной очередью. Падаю. Закатываюсь под кровать. Бац! У него карабин. Та-та-та – это я. Та-та-та-та-та – это ефрейтор. Бац – это немец. Та-та-та – попал!
— Боря, страхуй!
Бегу к подстреленному гансу. Живой, пытается поднять карабин. Та-та – готов. Подбираю гранату, открываю дверь, дёргаю за шнурок запала – пошла родная. В коридоре грохнуло, а полотно двери чуть не приложило меня в лоб – не с той стороны встал. Бегом по коридору, держа автомат у пояса. Надо было магазин сменить, ну да ладно – ещё больше половины осталось. А вот и вход! Нет, на улицу не пойду, нечего мне там делать. Машу ефрейтору, выглядывающему из-за угла.
— Проверь двери.
Их в коридор выходит ещё две и обе с навесными замками. Запертыми. Один удар, другой.
— Оружейка!
Ещё удар, второй, третий.
— Есть склад!
Самый опасный зверь это хомяк, по степени угрозы для жизни стоит сразу перед жабой. Хомяк ефрейтора может и не дотягивал до моего, но очень стремился сравняться. Уже минут пять мечется как угорелый, что-то постоянно тащит в нору.
— Эй, закругляйся. Мы сюда за чем пришли? Детонаторы нашёл?
— Да!
— Так какого…
— Ща, минирую.
Ну, это дело, оставлять, и правда, ничего не стоит. Ещё две минуты.
— Командир, сто секунд.
Ага, рвём когти. Пробегая мимо вскрытых дверей, заметил брошенный по полу детонирующий шнур и дымок в одной из комнат. Видно ефрейтор постарался и оружейку заминировать. Бегом, бегом, протискиваюсь в дыру. Крамской вцепившись в огромный, связанный вероятно из простыней, куль, уподобившись муравью, шлёпает по ручью. Смотри-ка, и мне такой же приготовил, твою мать… А что делать, кому сейчас легко?
Успели, даже пяток вздохов сделал, прежде чем рвануло. Чтобы брёвна как спички летали по небу, такого я ёщё не видел. Похоже вся деревня будет нас долго костерить – вряд ли где одно целое оконное стекло осталось, небось даже на керосинках колбы потрескались.
— Наших никого не зацепит?
— Да вроде не должно, — ефрейтор почесал затылок, стянув каску. — Там всего-то килограмм пятьдесят было, ну если мины считать, то чуть больше.
— Чем тюки-то набил?
— Детонаторов четыре коробки, три машинки, два ящика минных взрывателей, два ящика гранат, ленты пулемётные, четыре цинка патронов и по бухте детонирующего и огнепроводного шнура. Ну и мелочь какая-то – обоймы, магазины к автомату…
Плюшкин, чистый Плюшкин.
— Фролов, прикрываешь, через две минуты за нами. Побежали, собиратель земли русской.
Не побежали конечно, но минут через пять были уже в лесу, где нас и догнал Фролов, на которого я сразу же спихнул свой куль – в лесопосадках автомат, на мой взгляд, практичнее пулемёта, по крайней мере огонь можно открыть чуть быстрее. А может просто тяжесть переть не хотелось. Кстати о пулемёте, это был тот самый эсэсовский трофей, и правда, оказавшийся переделкой восемнадцатого Браунинга. Мельер имел с такими дело в Польше. История с ним оказалась интересная – лицензию на производство у американцев купили бельгийцы, чуть подшаманили, ну там рукоятку пистолетную добавили, ствол сменный, и стали не только выпускать, но и свою лицензию продавать. У них её Великопольша и купила, только у этих что-то не очень заладилось – за десять лет выпустили десять-двадцать тысяч таких пулемётов, да почти все без сменных стволов, то что нам один достался это великая удача. Хотя… лучше бы СС чем немецким вооружали. Нет, вооружали конечно, но у СС своё хозуправление, что могло – то гребло, но по остаточному принципу – малосерийка, что Вермахту не в жилу, да разного рода трофеи, по той же причине. Естественно это оружие плохим не было, просто достаточно редким, а потому его ремонтопригодность являлось ограниченной. Нам это пока ничем особым не грозит – стволы были если не нулёвые, то вполне пристойные.
На подходе к точке встречи замаскировали ношу под огромной ёлкой и двинулись очень осторожно. Всё оказалось в норме, весь личный состав, кроме пулемётного расчёта, что держал западный подъезд к деревне, аккуратно заныкался, держа круговую оборону.
— Матвеев, как у вас?
— Да всё в норме, патронов только пожгли уйму, жалко.
— Не тужи, наш сапёр немецкую оружейку почистил, кроме патронов, вроде даже ленты упёр.
— А пулемёт?
— Не было пулемёта, товарищ старший сержант, — Крамской виновато пожал плечами. — Только ленты. Две по пятьдесят и две в коробках, наверно по двести пятьдесят. Ещё три цинка винтовочных и цинк пистолетных патронов должны быть.
О, значит и автоматы у нас не на голодном пайке. Придётся благодарность вынести.
— Молодец, боец, объявляю благодарность, два наряда получишь после войны. Теперь бери трёх человек и быстро за трофеями.
— Товарищ командир, а почему два?
— По количеству тяжеленных узлов. Да, и не вздумай следующий раз всё в один увязывать, четыре получишь.
Раздавшийся вокруг смех, изрядно разрядил обстановку.
— Расслабляться рано, минимум половина проваленных операций, подобно нашей, как раз заканчиваются для их участников плохо при отходе.
Только бы не спросили откуда я это знаю, потому как не знаю откуда.
Вдруг с запада раздалась длинная, патронов на десять, очередь, после чего пулемёт забил короткими по два-три патрона. Блин, во что там Давыдов вляпался? То, что молчит автомат Потапова, может быть как плохо, так и хорошо. Плохо если не может стрелять, а хорошо если не хочет, а значит пулемёт держит противника на дальней дистанции.
— Матвеев, остаёшься за командира. Фролов за мной!
Надеюсь ещё одного пулемёта хватит, чтобы отсечь преследование, когда расчёт начнёт отрываться. Если что перекатами уйдём. Не прошло и минуты, даже устать не успел, как пулемёт замолчал.
— Стой! Слушай!
Замерли. Ничего не слышно.
— Так, Фролов, десять шагов вправо с отставанием на пять, так что бы держать меня в поле зрения. Мои команды только жестами. Помнишь систему?
— Да.
— Если что-то увидел, молчишь и залегаешь, я услышу. Пошли.
Теперь идём тихо, относительно конечно, потому как шаг всё одно не прогулочный – спешить приходится. Прошло минуты три, как впереди раздался шум и что-то мелькнуло. Махнул рукой вниз и замер в полуприседе, стрелять из такого положения не станешь, но можно не только быстро залечь, но и в сторону уйти. Двое, один в камуфляже, лиц не видно. Стучу дважды по ложу автомата. Присели.
— Иволга.
— Саратов.
Нормально. Подошли, вроде целые.
— Вы чего там устроили?
— Так немцы ехали, два грузовика, а у нас команда – не пропускать.
— Много.
— Да, нет, — велик и богат, однако, русский язык. — Два водителя и пара сопровождающих, но на машинах брезент, кто знал сколько там.
