Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
— Товарищ капитан не велел.
— Осторожно пойдём, или тебе напомнить кто здесь командир?
— Есть. Потапов, Белых сопровождаем командира.
"Опель" разобрали хорошо – пар из радиатора, осколки стекла, рваное железо. Водитель, похоже, умер сразу, как и знакомый мне уже роттенфюрер, ехавший на переднем сидении, а вот важные пассажиры успели выскочить. Унтерштурмфюрер похоже даже успел пострелять из автомата по нашему пулемёту, прикрывая отход начальства, но явно недолго – гильз мало. Сам же штандартенфюрер Вальтер Блюме лежал, прошитый поперёк спины очередью, метрах в десяти, сжимая в побелевшей руке своего хромированного тёзку. Надеюсь Один эту сволочь пировать не пустит, на палачей не должны распространяться законы, писанные для воинов.
— Давыдов, всё обыскать, ценное забрать, трупы офицеров тоже.
На месте побоища стоял шмон. Нет, лучше так – Стоял Шмон. Представьте себе, что рядом с муравейником уронили пакет с сахарным песком, а поднимать не стали. Песок просыпался из разорвавшегося пакета и попал в траву, под ветки или просто в углубления в земле. И вот это богатство обнаружили муравьи. Да, забыл предупредить, муравьи разговаривающие и очень общительные.
— Петро, смотри яка фиговина…
— Ну, ты ж грёбаный перец, снимайся…
— Товарищ сержант, а эту хрень откручивать?
— Твою ж мать, сгущёнка… и колбаса…
Перенервничал народ, стресс однако.
— Всем внимание! Кого увижу приложившегося к фляге, на посту в болоте сгною! Все фляги сдать!
Нефёдов бдит.
— Капитан, что там во флягах? — подхожу к замороченному и пытающемуся разорваться на части командиру.
— Коньяк. У них по две фляги почти у всех, в одной вода, а во второй чего покрепче.
— Сколько времени потребуется чтобы всё перетряхнуть?
— Не меньше получаса. Сейчас машину подгонят, немца под ваши размеры уже нашли, вон бинтуют.
— Пленные, наши потери?
— У нас двое лёгких, пленных взяли троих – двое комендачей и один эсэсовец. Остальных добили.
— Угу, давай эсэсовца вот туда, и пару бойцов пострашней.
— Сейчас. Голиков, возьми Грачёва и гоните эсесовца к пригорку, вон туда, с ним командир разговаривать будет.
Немец, кроме ранения в плечо был явно контужен, от чего всё время тряс головой.
— Имя, звание, часть, цель поездки.
Эсэсовец молчал, пытаясь сфокусировать на мне взгляд, ему это почти удалось, но Голиков, а может наоборот Грачёв, пробил ему в почку, после чего фокус сбился.
— Отставить.
— А чё он в молчанку играет, душегуб.
Вот кто сейчас больше на душегуба похож, даже думать не стоит. Боец украдкой подмигнул мне, затем вытащил из ножен клинок, похоже с эсэсовца и снятый, и вытер кровь с кинжала об рукав немца. Совсем блин распоясались, вольница казацкая. Зато на рукаве взгляд немца сфокусировался быстро и тот тут же зачастил.
— Шутце Ганс Шолль, зондеркоманда семь "А", ехали арестовывать жидо-большевиков и бандитов.
— Сколько вас было?
— Не могу знать, около тридцати.
— Сколько машин?
— Четыре, три грузовых и Опель штандартенфюрера.
Вроде все, вряд ли врёт.
— Сколько человек из вашей зондеркоманды осталось в городе?
— Около десяти.
— Звания, должности.
— Оберштурмфюрер Клейс, два следователя, и семь или восемь нижних чинов.
Похоже, ловить уже нечего, не знает он ничего ценного, кроме того, что сказал.
— Поддержка из комендантской роты?
— Да.
Прав оказался Нефёдов – комендачи.
— Голиков, к пленным его, охранять, живым нужен, с ним ещё долго разговаривать придётся.
— Так, товарищ командир, — всё же правильно я догадался – любитель ножей и есть Голиков. — Чё с ним возюкаться?
— А тактику действий спецкоманд ты мне расскажешь?
— Ни, откуда ж мы?
— Потому и охраняешь его, не только чтобы не сбежал, но и чтоб жив остался. Нужно будет – собой прикроешь, ясно?
— Та чё, надо так надо, гони его, Колян.
Нет, надо с этой архаровщиной завязывать.
"Аванта" уже подогнали, и теперь пристраивали за рулём труп немца с забинтованной головой и в ставшей привычной мне форме.
— Товарищ командир, — подскочил ко мне Крамской. — Может аккумулятор хоть снимем?
— Нельзя, с "опеля" сними.
— Так прострелили его.
— Значит не судьба. Точно хорошо сгорит, не опознают?
— Ни в жисть, настоящий огненный фугас будет.
— Хорошо, ловушка готова?
— Да, только пока не активировал, сверху пару трупов навалю.
— Гарантировано, местные или ещё кто не подорвётся?
— Нет, товарищ командир, они не дурные сюда лезть.
— Отлично, действуй по плану.
Похоже муравьи всё ценное собрали и отвинтили.
— Капитан, людей в деревню послали?
— Да, Калныш и четверо бойцов пошли. Только вряд ли местные решаться уйти.
— Тут уж мы сделать ничего не можем, хотя бы евреев уговорили. Сколько немцев всего было?
— Сорок девять. Эсэсовцев двадцать семь, остальные из гарнизона. Сейчас грузовики подойдут, погрузим трофеи, посадим Тихвинского с людьми и будем готовы к маршу.
— Ценного чего взяли?
— А то, гляньте.
Ого, первая снайперка у нас, хороший такой "маузер". Стоп, если есть снайпер, то и наблюдатель должен быть.
— Капитан, должен быть бинокль, надо найти.
— Нашли, вот держите.
Настоящий "Карл Цейсс" однако, сбылась мечта идиота. Жаль один.
— Почему один, три.
Похоже свои сожаления я высказал вслух. Это просто праздник какой-то!
— Эсэсовцы почти все с автоматами, похожими на ваш, с магазином вбок. Вот.
Да, похож, но не совсем.
— Это не "шмайсер", это "бергман" тридцать пятый. Неплохая должна быть машинка, только редкая, с ними под Вермахт не закосишь, зато у нас теперь эсэсовская форма есть. Кстати, из последней машины когда немцы выпрыгивали, вроде несколько в камуфляже были.
— Точно, шестеро. Снайпер, двое с какими-то странными пулемётами, а с троих других как раз бинокли и сняли. С гарнизонных взяли по большей части карабины, винтовки да один пулемёт, как у Иванова, с рожком.
— Тринадцатый, мой первый трофей?
— Ну да, только к этому два больших магазина и два маленьких.
Неплохо. Теперь на два у нас больше трёхсот патронов в одной зарядке.
— А что за странные пулемёты?
— Да вон они.
Правда странные. Ну-ка, как на вес? Лёгкий, килограммов пять-шесть. Магазин какой-то то куцый, меньше чем короткий к тринадцатому, всего на два десятка патронов наверное, с пистолетной рукояткой. А по маркировке что? Что такое wz.1928?
— Ну не знаю, на Браунинг американский похож, но рукоятки, как здесь, на том вроде нет. Магазинов таких много?
— Да, по десятку на штуку.
— Тогда вроде терпимо. А это что?
— Похоже на сменный ствол, но только один.
— Чудны дела твои. Это их камуфляж? — интересная одёжка, даже вроде как-то интересно называется, ах да – оскольчатый камуфляж.
— Да, поверх формы был одет. А почему они не в чёрном?
— Ну, так чёрный это как бы парадный что ли, хотя нет, они его и как повседневный носят, скажем так – сейчас они в полевом.
— А зачем тогда ещё и камуфляж?
— Наверно эти шестеро должны были перекрыть пути выхода из деревни. Три стрелка, три наблюдателя.
— Похоже.
А вот и грузовики наши подъехали – тот, что я с сапёрами сопровождал и второй, в котором Нефёдов с основной группой приехал.
— Где Тихвинский? — спросил я у водителя.
— Так он с тыловым дозором, как двинемся они впереди на мотоцикле и поедут.
Вот вроде и всё – теперь срочно мотать надо.
Глава 12
Неплохо бы начать зарядкой заниматься. После вчерашнего марша всё болит, особенно ноги. Причём, похоже, не я один хорошо погулял.
— Так, Леонид Михайлович, ещё раз и без лишней экспрессии пожалуйста.
— А что мне экспрессировать, посадил я их в яму, губы у меня нет, вот пусть в яме и сидят, похмеляются.
— Так из-за чего стрельба была?
— Из-за пьянки.
— Поссорились что ли, ранили кого?
— Нет, от переизбытка полноты чувств. Скучно им, баб нет, вот, решили пострелять.
— Про баб это они сказали?
— Про баб кто только не говорит. Ведь вроде весь день то с лопатой, то с топором… я только и думаю как выспаться, а эти кобели здоровые, тьфу.
— Понял, старшина, понял. Спиртное они откуда взяли?
— Да из той бочки сивухи, что ты давеча привёз, и ведь не дохнут от этой гадости гады.
— Чего, спирт совсем плохой?
— Говённый, я его углём берёзовым чищу, отвлёкся, они по котелку и зачерпнули.
— Ясно, что делать с ними будешь?
— Э нет, я их в яму посадил, тебе доложил, а дальше как Понтий Пилат.
— Хорошо, а сам бы что сделал?
— Выпорол.
— Вроде как телесные наказания официально отменены?
