Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Давай, топай в дом, — с напускной строгостью повторяла я, и тут на нас ожидаемо наткнулась гоп-компания. Я зависла, придумывая как ещё можно прикрыть не в меру активную подпольщицу, но барышня неожиданно перехватила инициативу. Протянув руки через частокол изгороди, она мягко сжала мои пальцы и с интонацией призванной, видимо, соблазнить на телесные развлечения тихо заговорила:
— Я же вышла, надеясь тебя увидеть, миленький…
Всё понятно, готова пойти на всё, пытаясь сохранить свою жизнь. Как и я, не брезгуя сомнительной моралью. Осуждать не буду, только что мне делать с её горячей благодарностью. Олеся продолжала мягко нашёптывать, выразительно подкрепляя кивками в сторону сарая:
— Пойдём, я же вижу, что понравилась тебе… Я сделаю тебе хорошо…
«Ох, сомневаюсь милая», — хмыкнула я про себя, пытаясь расцепить её руки и с достоинством выйти из такой ситуёвины.
— Эй, Карл, лови свой шанс, — добродушно прикрикнул Кох, углядев этот недофлирт.
— Вот-вот, а то Шнайдер опередит, пока будешь раздумывать, — поддержал его Каспер.
Блядь, если сейчас включу заднюю, прослыву не только девственником, возможно, гомиком, так ещё и импотентом. — Ну пошли.
Я с силой толкнула хлипкую калитку, рассчитывая пересидеть с девчонкой, развешивая ей по ушам какую-нибудь чушь, всё равно не поймёт, а там выйду как ни в чём ни бывало. И ей хорошо, небось и не рассчитывала на такой лёгкий исход. И вряд ли кому болтать будет, что стеснительный немец не стал её домогаться.
Я вошла в сарайчик со смутным опасением, что сейчас получу по башке чем-то тяжёлым. Но конечно же, она не сделает ничего подобного — ведь немцы прекрасно видели, куда я шла.
— Можешь не бояться, я не трону тебя, — устало сказала я, усаживаясь в мягкое сено. — Знала бы ты, подруга, в какой я заднице. Вам-то, может, повезёт, и мы через недельку отсюда свалим, а мне ещё с этими упырями, возможно, до самой Москвы мотаться.
Девушка уселась рядышком, не забывая ласково заглядывать мне в глаза. Говорила так нежно, правда совершенно другие по смыслу слова.
— Что ты там, гадёныш, заливаешь? Ни черта непонятно, как псина рычишь. Глазки-то печальные, что тяжко воевать? Может, мне ещё и пожалеть тебя?
Н-да вот что называется встретились два актёрских таланта.
— Вот на хера ты меня сюда затащила? Никто же от тебя не требовал тут передо мной ковриком стелиться, — я с трудом удерживалась чтобы себя не выдать, но скорее всего её реакция будет резко негативной.
— А ты ничего, славный, — Олеся плавным движением перетекла поближе, всем видом показывая, что уже можно начинать разврат. — Так и не скажешь, что кровожадное чудовище. Да только нет среди вас хороших, всех бы до единого перестрелять.
Я знала, что просто так ничего в жизни не бывает, в благотворительность с детства верила слабо и не удивилась такому отношению к немецкому солдату. Какого ж тогда чёрта она собиралась трахнуть меня на этом сеновале? Я слегка отодвинулась, посмотрев на эту горе-соблазнительнцу отнюдь не пылавшим от страсти взглядом: — Да успокойся ты, не собираюсь я с тобой тут кувыркаться. Посидим ещё минут десять и разбежимся.
— Что ж ты робкий такой? — наседала девица и прежде, чем я успела радикально повлиять на ситуацию, она толкнула меня назад и неумело прижалась губами к моим.
Мать твою! Я конечно много чего делала здесь для того, чтобы удержаться в личине парня, но до половых извращений пока что не доходило. А тут блин то мальчик-гей домогался, теперь вот этот недопоцелуй. В гробу я видела такую богатую личную жизнь.
— Да слезь же ты с меня, — пыталась я увернуться.
— Ты, я вижу, и с женщиной ни разу не был, наверняка даже не целовался, — пробормотала растлительница, продолжая вжимать меня в сено.
В яблочко, детка. Но это не значит, что я не умею целоваться. Когда-то играя в правду или действие мне выпало поцеловать сидящую рядом подругу. Раз уж делать, так не тыкаясь губёшками и заливаясь краской ах-я-ни-такая, а делать на совесть. Вспоминая тот поцелуй Катька ещё не одну неделю как-то странно на меня посматривала и осторожно интересовалась, точно ли меня не тянет к девушкам. Вот и сейчас я решила если поцелую эту дурёху, ей хватит убедиться, что я на крючке, и можно дальше проворачивать фокусы с лесными вылазками. Ну, короче, поцеловала я её, скажем так, на совесть. По крайней мере, моему последнему бывшему хватало от такого поцелуя немедленно возжелать более развратного продолжения.
Олеська, ошалев от таких страстей, вошла в раж, оглаживая мои плечи и спускаясь ниже.
— Всё, хорошего понемножку, — я пыталась перехватить её ручонки. — Слышишь, хватит. Тебе разве не надо блюсти девственность до свадьбы?
Она упрямо потянулась к моим губам:
— Нет уж, гадёныш, по-моему будет.
Да что за хрень-то происходит? Она же сейчас…
— Отвали, — промычала я, чувствуя, как её ладонь скользила вот прям куда не стоит.
Сейчас обнаружит, что там не то что положенной реакции нет, а и того, чем реагировать. Она испуганно вскрикнула, шарахаясь в сторону. Я со всей дури саданула кулаком по сену, слушая предсказуемый вопль:
— Так ты девка!
