Аксум - Алексей Птица
Тутрамес, рослый, наголо обритый человек, с весьма жёсткими чертами лица и смуглой, словно опалённой кожей, прибыл в Мероэ только вчера, а сегодня уже был принят царём Куша.
До этого посланником являлся другой, и он увёз личное письмо Эргамена фараону Египта Птолемею I.
Да, Египет вступил в период эллинского правления, и теперь там всем заправляли греки, хоть и с сохранением власти жрецов. Впрочем, Египет не раз переживал крупные нашествия и менял свою династию. Проходило время, и всё вновь становилось на свои места, недаром, до расцвета Египта в долине Нила существовало ещё много различных цивилизаций, но все они рано или поздно погибли, и только Египет по-прежнему существовал.
Эргамен знал, что Египет стал силён именно наёмниками-гоплитами, помимо местных лучников. О том, что сейчас владеют Египтом греки, Фобос Мамбе не сказал, а просто намекнул, думая, что тот и сам об этом знает, а Мамба не знал, а если бы знал, то не полез в Куш так быстро. Как бы там ни было, а Эргамен собрал в кратчайшие сроки новую армию и даже простил Кааса, назначив его начальником копейщиков, но проблему это не решило.
Царь и сам видел, что новая армия оказалась гораздо меньше и гораздо слабее вооружена. Перед тем, как написать письмо в Египет, Эргамен разговаривал с Каасом. Вызвав его во дворец, царь заставил того долго и униженно ждать, и только в конце дня допустил в тронный зал.
Восседая на резном кресле, богато изукрашенном витиеватой резьбой по слоновой кости и дереву, Эргамен вопросил.
— Расскажи, как так получилось, что моя армия, самая сильная за всё время правления, не смогла разбить крохотную армию дикаря?
Каас давно готовился к серьезному разговору, долго ждал, когда царь призовёт его к ответу и поэтому, услышав вопрос, начал отвечать, как по писаному.
— Повелитель, я привёл к тебе больше пяти тысяч воинов и все колесницы, что не достались врагу. Я не командовал войском, а Маал делал всё наперекор мне, поэтому мы и проиграли. Я смог спасти целых пять тысяч воинов, и ещё почти две тысячи собрал позже.
— Я дал тебе и твоему командиру Маалу двадцать тысяч воинов, а ты вернул мне только пять! Ты убил моих воинов! Вы с ним проиграли какому-то дикарю!
Каас опустил голову, пережидая гнев царя, а потом продолжил.
— Этот дикарь оказался колдуном, на него работают духи Африки и подземные силы. Жрецы призывали на его голову проклятья и просили помощь богов, но они оказались глухи к нам. Зато те силы, что призвал себе на помощь Егэр, оказались гораздо могущественнее, и он воспользовался ими, чтобы победить нас, и ночью на нас напали летающие монстры.
— Я знаю, — с раздражением прервал его Эргамен, — об этом я слышал уже не раз. Вы потеряли немного людей из-за этого, и больше всего от паники, что произошла ночью. Днём на вас же не нападали летающие монстры и атаковали люди, а не животные? И всё равно вы не смогли победить. Вас даже слоны не спасли!
— Полководец аксумцев или сам Егэр показал себя очень опытным, и у него оказалось очень много стрелков: пращники, метатели дротиков, лучники конные и верблюжьи, он всех их использовал, чтобы выбить слонов, — угрюмо произнёс Каас.
— А у вас разве не было лучников и пращников?
— Были, — вынужденно согласился Каас, — но намного меньше. А ещё у Егэра оказались бешеные воины, что бросались на нас.
— Я знаю, — опять перебил его Эргамен, — наслышан уже. У вас тоже были воины, которых мои жрецы сделали бешеными. Где они?
— Все погибли, мой повелитель.
— Ты погубил мою армию, вместе с Маалом, но Маал мёртв, а ты всё ещё жив.
— Я готов искупить свою вину, повелитель.
— Чем ты можешь искупить её?
— Своей службой, я выиграю следующее сражение или умру.
— Умереть ты можешь и сейчас, если я дам приказ тебя казнить, ты готов?
— Готов! — не стал мешкать с ответом Каас.
— Угу, ты знал, что я тебя могу не простить и всё же явился ко мне?
— Я рассчитывал на твою справедливость, о повелитель!
— Справедливость⁈ — Эргамен сделал продолжительную паузу, что-то обдумывая. — Будет тебе справедливость. Ты пойдёшь командиром сотни копейщиков и кровью искупишь свою вину. Если тебе суждено погибнуть, то ты умрёшь за свою страну и меня, если же тебе суждено выжить и победить, то все твои грехи тем самым окажутся смыты.
Каас поднял голову и приложил руку к левой стороне груди.
— Я благодарю тебя, повелитель, за эту честь и смою с себя тяжких грех поражения.
— Ступай, — махнул рукой Эргамен, я больше не желаю тебя видеть. У меня полно других забот. И помни, твоя сотня должна стать лучшей!
— Она станет лучшей, повелитель, клянусь тебе в этом.
— Делай! — и царь дал знак рукой стражникам.
Каас тут же вышел в их сопровождении и вскоре его шаги затихли вдали. Эргамен очнулся от своих воспоминаний и посмотрел на посла Птолемея. Одетый в греческую тунику, кожаные сандалии и сложный, чисто египетский убор, подчёркивающий его положение, Тутрамес вошёл в сопровождении визиря.
— Приветствую тебя, царь Куша!
— Здравствуй, Тутрамес, как быстро ты добрался до меня?
— Так быстро, как плывёт корабль, и скачут кони по берегу. Я привёз тебе ответное письмо, а на словах Птолемей Первый передаёт тебе своё пожелание обуздать дикаря.
— Мы обуздаем его, но если у нас не получится, то моё царство падёт.
— Надеюсь, этого не случится, достопочтимый Эргамен. Это станет очень прискорбно.
— Несомненно, но я бы хотел услышать ответ на предложение, что направлял в моём письме.
— Да, я привёз ответ, вот он, — и посол с поклоном протянул свиток в сторону царя. Свиток тут же подхватил визирь Куша, внимательно осмотрел и вскрыл печать, после чего передал его дежурному жрецу, чтобы проверить на наличие яда. Жрец тщательно принюхался и даже тронул лист папируса языком, проверяя его. Удовлетворившись результатом, передал письмо Эргамену.
Царь взял в руки папирус, раскрыл его и стал внимательно читать. Грамоту он знал и хоть читал медленно, но зато верно. Письмо содержало по большей части обычные слова поддержки и выражения сочувствия, но не отвечало на
