Зимняя война - Влад Тарханов
– Павел Васильевич, обижаете, я тут пару строк черканул, просто без строгих привязок и обоснований. Посмотри, может быть, что-то и пригодиться.
– Ладно, спасибо тебе, разберусь. – произнес Рычагов, рассматривая несколько страниц, расписанных убористым почерком, что я положил ему на стол.
– И еще, Павел Васильевич, – произнес я, уже направляясь к дверям кабинета, но развернулся, и подошел к Рычагову почти вплотную, убавил громкость голоса до шепота, пришлось наклониться, – никогда не говорите, что летаете на гробах. Гробом самолет делают пилоты.
* * *
Маргарита появилась примерно через полчаса от того, как время работы истекло. Увидев меня обрадовалась, заулыбалась, быстрым шагом подскочила ко мне и заявила:
– Простите, Алексей Иванович, Кулагин[84] задержал. Слушала начальственные указания. Никакой личной жизни. Раньше было проще, у нас тут главреда не было, командовала редколлегия. Я работала с Петровым[85], он меня из «Огонька» перетащил. Ой! Это мне? – Маргарита наконец обратила внимание на букет белых роз, удобно устроившихся на моей, чуть дрожащей от нервного напряжения, руке. Вот что начальственный выговор делает с девушкой!
– Это вам, Маргарита, только давайте на «ты», а то я смущаюсь и чувствую себя Кощеем Бессмертным, когда меня молоденькая девушка, и на «вы».
– Согласна. Куда идем?
– Пока что прямо, Марго, пока что прямо… – и я указал направление, уточняя: – к Садовому кольцу.
Мы начали неторопливое движение, девушка удобно взяла меня под руку: и ей хорошо. И мне приятно, и все приличия соблюдены.
– Так почему Марго? Вы как-то странно угадали, меня так звал отец, мама звала Маргариткой, бабушка Мэрой…
– Не Марой?
– Шутите? Мара – носит в себе негативную коннотацию, бабушка такого не могла бы допустить…
– Да, славянская богиня смерти… это не про тебя, точно… А Маргошей?
– Если бы меня кто-то посмел назвать Маргошей, я бы его самолично удавила!
– Вот! Чисто Мара… Шучу, в этом вопросе я с тобой, Марго, солидарен. Глупейшее искажение прекрасного имени Маргарита.
– Так почему ты назвал меня именно Марго? – она смешно нахмурила лобик, и постаралась серьезно и грозно посмотреть мне в глаза…
Вот ты как со мной, хорошо, забросим тебе из будущего…
– Ты напомнила мне одну литературную героиню, которую автор иногда называет королевой Марго… – она мило улыбается, еще ничего не подозревает. Хорошо!
– «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась. Ну, Тверскую вы знаете? По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидала она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как будто болезненно. И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах»! [86]
Маргарита неожиданно остановилась, как будто натолкнулась на стену.
– А у вас, королева Марго, вместо желтых цветов была пожелтевшая от времени папка… И одиночество в глазах тоже было… И есть.
Маргарита на несколько секунд замерла, уставившись взглядом в землю.
– Скажите, откуда вы знаете эти строки? Это ведь не напечатано. – голос ее дрожал, в нем появилась легкая хрипотца и какой-то надрыв.
– Стоп! Мы договаривались на «ты», хотя я сам волнуюсь и выкаю, простишь меня, хорошо?
Маргарита молча кивнула.
– Скажи, ты ведь знаешь эти строки?
Маргарита так же молча кивнула в ответ.
– Ну вот, вся Москва знает, так почему я не должен знать? – постарался перевести это в шутку, на всякий случай добавил еще одну цитату:
– «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих. Так поражает молния, так поражает финский нож»! [87] – вот где-то так все и происходит. Так что Михаил Афанасьевич писал практически с нас…
– Не шутите так, знаете, как он плох?
– Знаю, врачи говорят пару дней, недель, максимум, месяц. Но наша медицина тут бессильна.
– Он потерял зрение. Он диктует эту книгу. Так откуда ВЫ знаете? Откуда? – своим «вы» Маргарита как бы подчеркивала, что не доверяет мне, что мне опять надо заслужить ее доверие. Заслужить только правдой! Тогда и я перейду на «вы», мы в такие игры играть тоже умеем.
– ВЫ еще не сказали, что над этой книгой он работает последние десять лет. Я считаю его гениальным писателем. А эта книга… даже в фрагментах производит неизгладимое впечатление.
– Он в опале. Про эту книгу лучше не говорить. Даже вам. Не посмотрят, что вы военный… – Марго произнесла последние слова почти что шепотом.
– Марго, не старайся казаться осторожней, чем есть на самом деле. И напоминаю, мы договаривались на «ты»… И еще, я не боюсь. Я свое отбоялся на финских морозах. И ничего мистического в моих знаниях нет. Я не Азазелло, честное слово, я скромный советский комдив, так что извини меня, но отступать от того, что мы перешли на «ты» я не собираюсь.
– Вы знаете, извини, у меня сложный характер и меня начальство не любит. Ценят как хорошего специалиста, но… у меня нет иллюзий. И наша встреча… И наши отношения… Я говорю глупость? Или ты отвлекаешь меня от сути вопроса?
– А почему все-таки одиночество? – не замечаю ее последней фразы.
– Старая дева, синий чулок… да? Я мужиков отпугиваю, им кого-нибудь попроще.
В голове мелькнула строка из Окуджавы: «Ему кого-нибудь попроще, а он циркачку полюбил». Как в этом мире все повторяется, ничего нового в сюжетах жизни нет до сих пор!
– Марго не говори глупостей, зачем это?
Так препираясь, мы вышли на Сретенку, направились в сторону сквера у Садового кольца. Когда дошли до зданий МГУ, Маргариту прорвало:
– Ну вот ты так и не сказал, откуда ты…
– Стоп, понял! Исправляюсь: мой старый друг работает в одной серьезной организации. Он мне пару дней назад показал пару страниц. Сказал, что вещь вражеская, но чертовски талантливая. Представляешь! Они там контролируют, борются, а сами этой книгой зачитываются. А я запомнил…
– Что, вот так взял и запомнил?
– У меня уникальная память. Один взгляд – и страницу запоминаю намертво.
– Шутишь над бедной Маргариткой…
– А давай проверим? Вот, что ты несешь в сумочке? Там точно какая-то книга?
– Не угадал. Это свежий номер «Литературной газеты». Там очень симпатичную сказку Валентин Катаев написал. «Цветик-семицветик» называется. Вот прямо тут прочитай и перескажи, точно чтобы было…
Ну, я не дал ей даже сумочку открыть, а тут же начал:
– Лети,
