Олег Авраменко - Принц Галлии
Симон покраснел от смущения.
— Ты меня обижаешь, Гастон. Ну, не догадался я, ладно. Как-то не думал об этом раньше.
— А что здесь думать, скажи на милость? Прежде всего, Филипп собирается жениться на Маргарите, и потом... Да что и говорить! Это же так безусловно, как те слюнки, которые текут у тебя при мысли о вкусной еде. Разве не ясно, что коль скоро такой отъявленный бабник, как наш Филипп, заявился в гости к такой очаровательной шлюшке, как Маргарита, то без палок-тыкалок между ними никак не обойдется.
— Ты бы заткнулся, дружище, — вежливо посоветовал ему Филипп. — А то тебя слушать противно.
Гастон тряхнул головой.
— Чертова твоя деликатность! Просто уму непостижимо, как в тебе только уживаются ханжа и распутник.
Филипп хотел было ответить, что распущенность распущенности рознь и что разборчивость в выражениях еще не ханжество, но как раз в это мгновение дверь передней отворилась и в гостиную заглянул его паж д’Обиак — светловолосый паренек тринадцати лет с вечно улыбающимся лицом и легкомысленным взглядом бархатных глаз.
— Монсеньор...
— Ты неисправим, Марио! — раздраженно перебил его Филипп. — Пора уже научиться стучать в дверь.
— Ой, простите, монсеньор, — извиняющимся тоном произнес паж, тщетно пытаясь изобразить глубокое раскаяние, которое вряд ли испытывал на самом деле. — Совсем из головы вылетело.
— Это не удивительно, — прокомментировал Гастон. — У тебя, парень, только ветер в голове и гуляет.
— Совершенно верно, — согласился Филипп. — Я держу его у себя лишь потому, что он уникален в своей нерадивости... Так чего тебе, Марио?
— Здесь одна барышня, монсеньор. Говорит, что пришла к вам по поручению госпожи принцессы.
— Вот как! — оживился Филипп. — Что ж, пригласи ее. Негоже заставлять даму ждать, особенно если она посланница принцессы.
Он устроился в кресле, скрестил ноги и напустил на себя величественный вид.
Марио шире распахнул дверь и отступил вглубь передней.
— Прошу вас, барышня.
В комнату вошла стройная черноволосая девушка в нарядном платье из темно-синего бархата и склонилась перед Филиппом в глубоком реверансе. Гастон, Габриель и Симон приветствовали ее почтительными поклонами, а Филип — кивком. Он даже сделал движение, как будто собирался подняться с кресла, однако в последний момент передумал. С его лица напрочь исчезло высокомерное выражение, уступив место благодушному умилению, а в глазах зажглись похотливые огоньки. Он непроизвольно облизнул губы и спросил:
— Мой паж не ошибся? Вас прислала госпожа Маргарита — или сама богиня Афродита?
Гастон д’Альбре исподтишка захихикал. А девушка в смятении улыбнулась и застенчиво произнесла:
— Я пришла с поручением от госпожи принцессы, монсеньор. Ее высочество весьма сожалеет о случившемся...
— Это насчет обеда?
— Да, монсеньор. Сегодня госпожа была не в духе... плохо себя чувствовала... и так получилось. Поэтому она приносит вам свои извинения и выражает надежду, что не очень обидела вас.
Филипп изобразил искреннее изумление:
— Обидела? Да ради Бога! Если госпожа принцесса не явилась на обед, значит у нее были на то основания. И не мне судить о том, достаточны они или нет.
Гастон тихонько фыркнул:
— Каков лицемер, а?
Девушка вновь улыбнулась и продолжила:
— Сегодня вечером у госпожи принцессы собираются молодые дворяне и дамы, состоится небольшой прием. Ее высочество просила передать, что будет рада, если вы и ваши друзья окажете ей честь своим присутствием.
«Так-так, — подумал Филипп. — Это еще лучше, чем я ожидал. Вечер в сравнительно узком кругу, интимная обстановка... Но черт! Какая прелестная девчушка! Неужто Маргарита умышленно подставила ее, чтобы отвлечь мое внимание от своей персоны? Гм, должен признать, что отчасти ей это удалось...»
— И когда состоится прием? — спросил он.
— Через час после захода солнца, то есть около девяти. Ее высочество пришлет за вами своих пажей.
— Прекрасно.
После этого в гостиной воцарилось неловкое молчание. Девушка робко смотрела на Филиппа, смущенно улыбаясь. Он же откровенно раздевал ее взглядом.
Гастон с равнодушным видом сидел на диване. Он и заговорил первым:
— Между прочим, барышня. Вы мне кого-то напоминаете. Вот только не вспомню, кого именно.
— Простите, монсеньор? — встрепенулась девушка. — Ах да! Возможно, вы знаете моего брата, Этьена де Монтини?
— Точно-точно, он самый... Так вы его младшая сестра — Матильда, если не ошибаюсь?
— Да, монсеньор, Матильда де Монтини.
— Красивое у вас имя, — сказал Гастон. — И вы тоже красивая. Правда, Филипп?
Тот утвердительно кивнул и одарил Матильду обворожительной улыбкой. Щеки ее из розовых сделались пунцовыми, она в замешательстве опустила глаза.
— Вы очень любезны, господа...
Гастон поднялся с дивана и расправил плечи.
— Ну, ладно, пойду предупрежу наших ребят, чтобы были готовы к половине девятого.
— Правильно! — обрадовался Филипп. — Обязательно предупреди. И вы, Симон, Габриель, тоже ступайте — переоденьтесь, отдохните немного.
Оба молодых человека подчинились. При этом Симон иронично усмехался, а вот Габриель почему-то был угрюм и подавлен...
Когда они остались вдвоем, Филипп ласково обратился к Матильде:
— Прошу садиться, барышня. Выбирайте, где вам удобнее. — Он заговорщически подмигнул ей, всем своим видом показывая, что самое удобное место у него на коленях. — Официальная аудиенция закончена и нам больше нет нужды следовать протоколу.
— Благодарю вас, монсеньор, вы очень милы, — смущенно ответила девушка. — Но лучше я постою. Тем более, что мне пора возвращаться к госпоже.
— Тогда я тоже постою, — сказал Филипп, поднимаясь с кресла. — И кстати, я вас еще не отпускал.
— Да, монсеньор?
— Я хотел бы узнать, кто будет присутствовать на сегодняшнем приеме. Из знати, разумеется.
— Ну, прежде всего, госпожа Бланка Кастильская. Не исключено, что будет ее брат, дон Фернандо.
— Вот как? Граф де Уэльва уже приехал?
— Да, монсеньор. Ее высочество как раз давала мне поручение, когда ей доложили о прибытии господина принца.
— Гм. А мне казалось, что он должен сопровождать свою сестру, принцессу Нору.
— Госпожа Элеонора приедет несколько позже, вместе со старшим братом, королем доном Альфонсо.
— Даже так! Ну что же... Итак, на приеме будут принцесса Бланка и, возможно, граф де Уэльва. Еще кто?
— Госпожа Жоанна, сестра графа Бискайского.
— А сам граф?
— Нет, он не... Вчера поздно ночью он возвратился из Басконии, и у него накопилось много неотложных дел.
«Ясненько, — подумал Филипп. — Маргарита и ее кузен настолько не переваривают друг друга, что даже избегают личных встреч...»
— Благодарю вас, барышня. Продолжайте, пожалуйста.
— Из всех, достойных вашего внимания, остались только господин виконт Иверо и его сестра, госпожа Елена.
— Виконт по-прежнему дружен с принцессой? — поинтересовался Филипп. Он не спеша расхаживал по комнате, медленно, но верно приближаясь к Матильде.
Девушка стыдливо опустила глаза.
— Ну, собственно... В общем, да.
— А ваш брат?
Если предыдущий вопрос привел Матильду в легкое и вполне объяснимое замешательство, то упоминание об Этьене явно обескуражило ее.
— Прошу прощения, монсеньор. Боюсь, я не поняла вас.
«Вот так дела! — изумился Филипп. — Неужели Маргарита изменила своим принципам и завела себе сразу двух любовников?.. Но с этим мы разберемся чуть позже».
Он подступил к Матильде вплотную и решительно привлек ее к себе. Девушка покорно, без всякого сопротивления, отдалась в его объятия.
— Монсеньор!.. — скорее простонала, чем прошептала она.
— Называй меня Филиппом, милочка... О Боже, какая ты хорошенькая! Ты просто сводишь с ума! И я вправду рехнусь... если сейчас же не поцелую тебя.
Что он и сделал. Его поцелуй был долгим и нежным; таким долгим и таким нежным, что у Матильды дух захватило.
Потом они целовались жадно, неистово. Отсутствие опыта Матильда восполняла самоотверженностью юной девушки, впервые познавшей чувство любви. В каждый поцелуй она вкладывала всю свою душу и с каждым новым поцелуем все больше пьянела от восторга, испытывая какое-то радостное потрясение.
Филипп подхватил полубесчувственную девушку на руки, перенес ее на диван и, весь дрожа от нетерпения, лихорадочно принялся стягивать с нее платье. Немного придя в себя, Матильда испуганно отпрянула от него и одернула юбки.
— Что вы, монсеньор! Это же... Ведь сюда могут войти... И увидят...
— Ну, и пусть видят... Ах, да, точно! — опомнился Филипп. — Ты права, крошка. Прости, я совсем потерял голову. Говорил же, что ты сводишь меня с ума. — Он обнял ее за плечи. — Пойдем, милочка.
