Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)
– Да. – Голос женщины воспарил, подобно дыму, из массы на стуле. – Все это подстроили мы.
– Лично мне откровенность симпатична. А вам? – Мужчина восторженно посмотрел на колени, груди и голову женщины, которые только и выступали над подлокотниками, обтянутыми ворсистой тканью. На лице его появилась улыбка. – Моя напарница, конечно же, шутит, господин Стаберинде. Мы бы никогда не пошли на столь ужасное преступление. Но мы могли бы оказать вам помощь в нахождении истинных преступников.
– Правда?
Мужчина кивнул:
– Мы теперь считаем, что для нас предпочтительнее помогать вам. Понимаете?
– О, конечно.
Мужчина рассмеялся:
– Так кто же вы такой, господин Стаберинде?
– Я же сказал: турист. – Он сделал вдох, втягивая дым из чаши. – Недавно я заработал немного денег. И мне всегда хотелось побывать в Солотоле… но только чтобы с шиком. Именно это я и делаю.
– Как вам удалось заполучить контроль над «Авангардным фондом», господин Стаберинде?
– Мне кажется, задавать прямые вопросы вроде вот этого – невежливо.
– Вы правы. – Мужчина улыбнулся. – Прошу прощения. Позвольте высказать предположение относительно вашей профессии, господин Стаберинде? Конечно, до того, как вы стали жить в свое удовольствие.
Он пожал плечами:
– Если хотите.
– Компьютеры, – сказал мужчина.
Еще до этого слова он начал подносить стакан к губам, чтобы можно было изобразить замешательство, – это он теперь и сделал.
– Без комментариев, – сказал он, не глядя в глаза мужчине.
– Значит, в «Авангардном фонде» сейчас новое руководство?
– Совершенно верно. И гораздо более эффективное.
Мужчина кивнул.
– Именно это мне говорили сегодня днем. – Он подался вперед на стуле и потер ладони. – Господин Стаберинде, я не собираюсь спрашивать о ваших коммерческих операциях и планах на будущее. Но, может быть, вы расскажете – хотя бы в общих чертах – о том, куда, по-вашему, будет двигаться «Авангардный фонд» в течение ближайших лет? Нам просто любопытно.
– Ну, это просто, – ухмыльнулся он. – Увеличение прибылей. «Авангардный» мог бы стать самой крупной из всех корпораций при более агрессивной политике. Но прежнее руководство сделало из него благотворительную организацию и в случае отставания от конкурентов полагалось на очередной технологический прорыв, чтобы восстановить свое положение. Теперь же фонд будет драться, как и другие большие мальчики. И поддерживать победителей. – (Мужчина с умным видом кивнул.) – «Авангардный фонд» был до сих пор слишком… мягок. – Он пожал плечами. – Может быть, именно это и происходит, если предоставить машинам свободу действий. Но с этим покончено. С этого дня машины будут выполнять мои приказы, а «Авангардный» начнет жесткую конкурентную борьбу. Станет хищником, если угодно.
Он рассмеялся, но не слишком резко, стараясь не переусердствовать. Мужчина в ответ улыбнулся – осторожно, но широко.
– Вы верите… что машинам можно указать на их место?
– Верю. – Он энергично кивнул. – Конечно верю.
– М-да. Господин Стаберинде, а вам не приходилось слышать о Цолдрине Бейчи?
– Конечно. Кто же о нем не знает?
Мужчина плавно поднял брови:
– И вы думаете?…
– Я полагаю, он мог бы стать великим политиком.
– Многие считают, что он был великим политиком, – подала женщина голос из глубин кресла.
Он покачал головой, глядя в свою наркочашу:
– Бейчи оказался не на той стороне. Жаль, но… чтобы стать великим, нужно быть на стороне победителей. И часть величия состоит в том, чтобы знать об этом заранее. Он не знал. Как и мой старик.
– Вот как… – протянула женщина.
– Ваш отец, господин Стаберинде? – спросил мужчина.
– Да. Он и Бейчи… это долгая история, но когда-то, давным-давно, они знали друг друга.
– У нас есть время, чтобы выслушать долгую историю, – весело заметил мужчина.
– Нет, – сказал он, вставая, поставил чашу и стакан и поднял с пола шлем. – Что ж, благодарю за приглашение, но мне, пожалуй, пора. Устал немного, и к тому же меня слегка помяло в автокатастрофе.
– Да, – сказал мужчина, тоже вставая. – Нам очень жаль, что так все получилось.
– О, благодарю.
– Не можем ли мы предложить вам какую-нибудь компенсацию?
– Да? И что же? – Он погладил шлем. – Денег у меня хватает.
– А если мы дадим вам возможность поговорить с Цолдрином Бейчи?
Он поднял глаза и нахмурился.
– Не знаю, нужно ли мне это. Он что – здесь?
Он махнул рукой в сторону двери и гостей по ту ее сторону. Женщина хихикнула.
– Нет. – Мужчина рассмеялся. – Бейчи не здесь, но он в городе. Хотите поговорить с ним? Обаятельный человек и теперь уже не сотрудничает активно с проигравшими. Целиком погрузился в науку. Но, как я уже сказал, обаятельный.
Он пожал плечами:
– Что ж, может быть. Я подумаю. После утреннего происшествия я решил, что мне лучше уехать отсюда.
– Умоляю вас, господин Стаберинде, не торопитесь. Утро вечера мудренее. Вы можете принести большую пользу всем нам, если поговорите с ним. Кто знает, может, благодаря вам он достигнет величия. – Мужчина указал на дверь. – Но я вижу, вы торопитесь. Позвольте проводить вас до машины.
Оба подошли к двери. Моллен отступил в сторону.
– А это Моллен. Поздоровайся, Моллен, – велел мужчина седоволосому. Тот дотронулся до маленькой коробочки у себя на боку.
– Добрый день, – сказал он.
– Видите, Моллен не может говорить. За все то время, что мы его знаем, не сказал ни словечка.
– Да, – сказала женщина, почти целиком утонувшая в кресле. – Мы решили, что ему нужно откашляться, а потому отняли у него язык.
И она то ли хихикнула, то ли рыгнула.
– Мы уже знакомы.
Он кивнул Моллену, чье покрытое шрамами лицо странно перекосилось.
Вечеринка в подвале, где располагалась пристань, шла своим чередом. Он чуть не налетел на женщину с глазами на затылке. Некоторые из гостей обменивались конечностями. У одних было четыре руки, у других – ни одной (эти умоляли поднести им ко рту стакан с выпивкой), у третьих имелась лишняя нога, а кому-то достались руки и ноги от особ другого пола. Одна из женщин прогуливалась взад-вперед с мужчиной на поводке; лицо его освещала дурацкая улыбка. Женщина приподнимала юбку, демонстрируя полноценное мужское хозяйство.
«Под конец все забудут, что у кого было вначале», – с надеждой подумал он.
Они прошли через самую благопристойную из всех групп, где на гостей лились холодные искры от фейерверков. Собравшиеся смеялись и резвились – другого слова ему не приходило в голову – по-обезьяньи.
Ему пожелали счастливого пути. Он сел все в тот же лимузин – правда, водитель был уже другой. По пути он смотрел на огни города, на безмолвные заснеженные просторы и думал о людях на вечеринках и людях на войне. Перед глазами его предстала вечеринка, которую он только что оставил, а потом – серо-зеленые траншеи и заляпанные грязью люди, замершие в нервном ожидании. Он видел людей в сверкающих черных одеждах, хлеставших друг друга бичами, – затем их связывали… и видел людей, привязанных к кроватям или стульям и пронзительно кричавших, когда военные оттачивали на них свои навыки.
Он понимал: ему порой надо напоминать о том, что он еще не утратил способности к презрению.
Машина мчалась по тихим улицам. Он снял темные очки. Мимо проносился пустой город.
VI
Как-то раз (после того, как он провел Избранного по пустошам, и перед тем, как он, изломанный наподобие насекомого, оказался в затопленной кальдере и стал процарапывать знаки в грязи) он взял отпуск. Он даже подумывал: что, если бросить работать на Культуру и заняться чем-нибудь другим? Ему всегда казалось, что идеальный человек – это либо воин, либо поэт, а потому, проведя большую часть в одном из этих полярных (для него) состояний, он исполнился решимости сделать крутой поворот в своей жизни и перейти в другое.
Он поселился в небольшой деревушке в маленькой аграрной стране, на маленькой, слаборазвитой, не знавшей спешки планете. Он нашел себе комнату в коттедже, что принадлежал пожилой паре и стоял в рощице под высокими горными пиками. Он просыпался рано и отправлялся на долгую прогулку.
Окрестности выглядели зелеными и свежими, словно были только что сотворены. Стояло лето; поля, леса, обочины дорог и речные берега пестрели безвестными цветами самой разной окраски. Высокие деревья покачивались на теплом весеннем ветерке, яркие листья полоскались, как флажки, и сверкающие ручьи, словно очищенный концентрат воздуха, бежали между грудами камней по равнинам и холмам. Он поднимался, весь в поту, до неровных хребтов, взбирался по обнажениям пород до самых макушек, с уханьем и смехом бегал по плоским вершинам под недолговечными тенями маленьких облачков, паривших высоко в небе.
И на равнинах, и на холмах ему попадались животные: маленькие, которые бросались чуть ли не из-под ног у него и убегали в чащу; среднего размера, которые, отпрыгнув, останавливались, оглядывались, а потом скакали дальше, исчезая в норах или между камней; крупные, которые перебегали по полям стадами, наблюдая за ним, а если переставали щипать траву, то становились почти невидимыми. Птицы кружили над ним, если он слишком близко подходил к их гнездам, а некоторые тревожно кричали и размахивали одним крылом, пытаясь отвлечь его от птенцов. Он шел осторожно, чтобы ненароком не наступить на гнездо.
