Евгений Красницкий - Отрок. Женское оружие
– Ты к чему это? – спросила она хмуро.
– Да к тому, – вздохнула Арина, – что напрасно ты во мне соперницу видишь. Мне твои женихи, как вот Дударику моих девчонок игрушки… – и опять за плечи Аньку обняла. – Идем-идем, бедолага! Хватит дуться. Ты, девонька, одного не понимаешь – между нами с тобой не пять лет разницы, а замужество мое, смерть мужнина да вдовство… а это не годами измеряется. Вот поживешь, поймешь, о чем я… Самой тогда смешно станет.
До ужина время еще оставалось – остальные девки пока что занимались где-то с боярыней, так что можно было спокойно продолжить разговор.
– Ты про женское оружие спрашивала, – напомнила Арина. – Как им пораниться можно…
Анька кивнула и вся обратилась в слух, ибо это интересовало ее по-настоящему.
– Вот скажи, часто отроки на занятиях ранятся оружием воинским? Ножами там или еще чем?
– А то! Юлька с ног сбилась, и Матвей тоже. Каждый день что-то… И такие бывают случаи! Даже и не понятно порой, как им удалось так-то исхитриться…
– Ну так раны отроков по сравнению с тем, на что ты по незнанию нарваться можешь, – сущие пустяки… – Арина вздохнула. – Тем, чем я татей дразнила, лучше мужей вообще не соблазнять, а уж мужа любимого при чужих так дразнить – это надо совсем ума не иметь!
«Ну, про то, что наедине такое иной раз можно и нужно, я тебе пока говорить не буду – рано еще. Сейчас главное уясни – не дело на людях так-то…»
– А ты зачем тогда?
– Так я же не любимого мужа, а ворогов! – Арина горько усмехнулась. – Я в них не любовь вызывала, а похоть звериную, чтоб они разума лишились. Ты знаешь, как бывает, когда у зверей гон идет или свадьбы собачьи? В это время кобелей или лосей лучше не трогать, опасно даже случайно рядом оказаться. Они и друг друга поубивать могут, и того, кто к ним подойдет. Но в то же время и не слышат ничего вокруг, не сторожатся. Вот я тем и воспользовалась. Играла я с ними, понимаешь? Дразнила их. А для этого рубашку скидывать не обязательно. Я бы и в платье могла выйти, да все то же проделать, только мне надо было наверняка их разума лишить, ну и показать, что нет мужей в доме – одна я там.
Но представь, если ты или кто еще по незнанию ТАКОЕ в муже своем возбудит. Кем ты для него потом будешь? Сучкой течной, добычей, а не любимой женой. И ревность, и злость, и недоверие его терзать будут. И все это потом непременно на тебе скажется, когда его душу разъест, как ржа железо. И добро бы, если только для него одного это покажешь, да шуткой, но если ты с ним при людях так играть будешь или еще с кем-то у него на глазах… Он же поймет, что не он один это видит и не он один это чувствует, а для мужа это хуже ножа острого!
И еще… Даже если ты сама одного кого-то завлечь пожелаешь, то случайно это увидеть может кто-то посторонний. Видела я, ты тут с отроками играешь… Не в полную силу – не умеешь ты пока это применять, но они уже и от этого ведутся за тобой. Тебе нравится, конечно, кажется, что это тебе власть над ними дает, хотя и тут ты ошибаешься. Не ты власть над ними получаешь, а они тобой овладеть хотят, и желание это у них сильнее разума бывает. Но отроки – свои, да и воли им тут не дадено, и сами они тебя вряд ли тронут, как бы ни припекало их, побоятся. Но ведь в Турове чужих много, проезжих. На что они способны? Ты их и не заметишь, а они охоту начнут. На тебя. Ты знаешь, что с полонянками бывает?
Анька вспыхнула, кивнула испуганно.
– Вот и ты для них та же полонянка будешь! Пусть ненадолго, пока в воле их окажешься. А потом как жить станешь? И это еще не все. Знаешь, наверное, закон воинский – в битве оружные мужи сходятся, а кто не сопротивляется, тех и не убивают, в полон берут. Но если баба меч или топор в руки возьмет, то ее не пожалеют, как воина. Вот и ты – как только женское оружие применять начнешь, ты для мужей сразу противником, а потом и добычей станешь. Против воинского оружия защиту у родни можно найти, а вот против иного… не всегда нас железом в полон берут. У мужей на наше женское свое тайное оружие имеется, и они им тоже неплохо владеют. Не все, к счастью, но тебе и тех, что есть, хватит. В Турове, в других городах и селах кого только не встретишь – опытных, хватких; они таких, как ты, молодых дурочек, за версту чуют, не заметишь, как в их сети попадешь. Да и у вас тут такие тоже есть, вон хоть наставника Глеба взять – сколько девок да баб по нему слезы тайком льют? Думаешь, от великой радости? Вот это – самое страшное. Потому как тут тебя железом ни брат, ни муж, ни дед не защитят. Только ты сама за все в ответе останешься…
В тот вечер за столом Аньку было не узнать. Сидела тихая и задумчивая, глаз не поднимала от миски. Впрочем, не одна Анька: все девицы были словно пришибленные, а кое-кто так и вовсе аппетита лишился. Оно и неудивительно – устроила им Анна сегодня. С утра они от нее получили хорошую взбучку, а перед ужином боярыня еще добавила, да как…
Когда после дневных занятий девчонки привели себя в порядок и собрались в общей светлице, Анна, как и утром, велела им построиться, внимательно осмотрела кривоватый строй и нахмурилась. Под ее суровым взглядом девицы ежились и поневоле подтягивались, недоумевая, что же сейчас-то надобно боярыне: вроде особых происшествий за день не случилось, все шло как обычно. И невдомек им было, что дело как раз в этом «как обычно».
Арина, стоя рядом с Анной, разглядывала их, слегка посмеиваясь про себя: уж больно у тех мордахи вытянулись. Только Фенька со Стешкой, тоже с позволения Анны вставшие в конец строя, сияли от удовольствия – нравилось им, что они наравне со старшими.
Первые слова Анны Павловны, к облегчению девиц, не предвещали никаких неприятностей.
– Зачем вас сюда привезли, все знают? – негромко спросила она, обращаясь сразу ко всем подопечным.
Те вразнобой закивали, заулыбались, а самая бойкая на язык выпалила:
– Чтобы весной в Туров везти, женихов нам искать.
– Женихов вам, значит… – боярыня помолчала, кивнула и с улыбкой оглядела девок. – Ну да… Представьте только: вот въезжаете вы в Туров – все верхами, да в платьях невиданных, пятнадцать дев, и у каждой пес обученный на поводке, да отроки оружные охраной вокруг… То-то там рты пооткрывают! Весь город, небось, сбежится посмотреть на ваш выезд. Туровские-то невесты слезами горючими умоются. Как ратнинские девки да отроки на вас смотрят по воскресеньям, помните?
Голос у Анны был – ну хоть вместо меда на хлеб намазывай. Девчонки совсем успокоились, глаза у них разгорелись, словно уже видели свое будущее торжество, знай, переглядывались и подталкивали друг друга локтями. Арина смотрела на оживившихся девок, слушала, как боярыня расписывает им будущее покорение Турова, и только губу закусила, чтоб не рассмеяться.
«Сильна боярыня, складно она им сказочки сказывает! Так поманила, все их мечты заветные сейчас проговаривает. Мягко она им постелила – каково-то спать будет?»
А Анна продолжала говорить тем же ласковым, зазывным голосом:
– Ох, поди все плетни да заборы женихи снесут, как вас узрят! А когда вы начнете умение свое в верховой езде показывать да из самострелов стрелять, так и княжьи дружинники сбегутся подивиться… Ух, вы им покажете! Покажете ведь?
От дружного вопля «Покажем!» у Арины аж в ушах зазвенело.
– Вот именно, покажете! – неожиданно резко меняя тон и окатывая девиц презрительным взглядом, боярыня зло усмехнулась. – Покажете, как дуры деревенские, лесовички чумазые народ лучше скоморохов потешить могут! Приехали из глухомани распустехи, на конях сидят враскорячку, самострелы, как грабли, держат, да еще и кобелей брехливых за собой на привязи волокут. Не дай бог, какой сорвется, облает, а то и покусает кого… А ну, посмотрите на себя! Смотрите, смотрите! И что видите? А? Не слышу!
Ничего не понимающие девчонки вертели головами, рассматривая себя и стоящих рядом подруг со всех сторон, пока, наконец, Мария, помявшись немного, не проговорила:
– Да вроде ничего такого особенного нет, матушка…
– В корень зришь! Именно что ничего особенного! Туров шапками собрались закидать? Да там невест, как грибов в лесу, и все не вам чета! – Анна демонстративно обвела глазами сломавшийся строй. – Запомните: такие, как вы есть сейчас, вы никому в Турове не нужны. Вас там даже и соперницами не сочтут – за досадную помеху примут, но на всякий случай начнут вредить вам всеми силами. А сил там много найдется – и уж языки-то у них отточены! Такую вам встречу устроят!..
– Да мы им… – запальчиво вякнула какая-то девка, видимо, не в силах так сразу смириться с внезапным крушением всех надежд.
– Ничего вы им сделать не сможете – такие, как есть! – припечатала Анна Павловна. – И никому вы там не нужны – такие, какие есть! Род наш – Лисовины – пока только в погорынских лесах известен, а в Турове мы никто и звать нас никак! Там своих бояр хватает. Приданого богатого за вами не дадут – значит, и купцам вы не нужны! Красавиц писаных, таких, чтобы дух от лицезрения захватывало, среди вас нет! Нет, я говорю. Это для Ратного вы хороши. Волосенки сальные да редкие, носы репками, глазки поросячьи. Одна расплылась – квашня квашней, – Анна стеганула взглядом Млаву, – другая горбатится… Ходить прилично не можете – ногами загребаете да косолапите, сопли подолом утираете. Глядеть противно! Держать себя не умеете, вежеству не обучены! Грамоте – и то из-под палки учитесь. Ну и кто на вас польстится? А? А уж бабы да девки туровские вас так встретят – Варвара наша ратнинская родной тетушкой покажется. У Арины Игнатовны спросите, каково ей там пришлось по первости – а уж она-то не вам чета!
