Начальник милиции. Книга 5 - Рафаэль Дамиров
— Чего хотел? — спросил я застывшего Гужевого, в мозгу которого уже явно крутился какой-то коварный план насчет меня и его невесты.
— Там… Это… Саныч, я соседей опросил, весь подъезд обежал, никто не видел Сафрона. Ну, мужика, схожего по приметам. Я им фотокарточку показывал. Говорят, в подъезде не замечали эту криминальную морду.
— Видеонаблюдение проверил?
— Чего? — опешил Гужевой.
— Ну, бабушек на лавочках у подъездов и в грибке. Я их называю видеокамерами. Они запись происходящего ведут неустанно, только жаль, что режима ночного видения не имеют.
— А! Бабулек опросил, ага. Но там хохма, Саныч… Кто-то говорит, что это ее покойный муж так выглядит, дескать, приходит, но во сне. Кто-то сказал, что это к Наташке из шестой хахаль хаживает. Третья твердила, что это наш участковый, один в один, только с номерком и бритый.
— М-да… Какое-то сломанное видеонаблюдение в этом дворе, — задумчиво пробормотал я.
— Брешут бабульки, ежу понятно, — переминался с ноги на ногу Ваня, явно к чему-то подводя.
— И что предлагаешь?
— Ну это… Бессмысленно его тут ждать, засаду держать. Я думаю, раз его тут не видели — они встречались с Жоричем где-то на нейтральной территории. Да и вещей Сафрона тут нет.
— Его вещи — трусы, штаны и рубаха, Ваня, все при нем. Или ты думаешь, беглый рецидивист гардеробчиком тут разжился? Робу и сапоги он выкинул, а сам ходит в одежде убитого парня, того, что с пляжа. Так что засаду ставить будем обязательно. Соседи не видели его — но это ничего не значит, — с ударением произносил я каждое слово. — Ты их спроси, видели ли они когда-нибудь инопланетянина, каждый второй побожится, что видел. Никогда не верь людям, Ваня, они частенько ошибаются. В общем, так, возьмешь с собой Прошкина, и останетесь здесь. Вооружитесь только. Мы дверь опечатаем снаружи, дескать, нет никого в квартире. Сидите тихо, как мыши, и свет не вздумайте включать. И проигрыватель тоже с телевизором не трогайте. Ясно?
Гужевой вздохнул, но перечить не стал.
— А когда приступать?
— Глупый вопрос, Ваня, сегодня же… сейчас же.
— Просто я… мы сегодня с Машей в театр хотели сходить. Билеты уже куплены на вечер. Может, Прошкин один посидит пока? А я потом подтянусь?
Я едва удержался, чтобы не закатить глаза. Нет, Ваня хороший парень, но иногда…
— На венок будешь скидываться? — осведомился я.
— Какой венок? — опешил Гужевой.
— Похоронный.
— Кому? — продолжал круглить глаза опер.
— Как кому? Прошкину, конечно.
— Так это… Так он же не умер…
— Если не хочешь скидываться, то будешь с ним дежурить. Понял? Это тебе не игрушки, Ваня. На совести Сафрона только за последние несколько дней уже три трупа.
— Как — три? В Мохово один, на пляже второй. А кто еще?
— Паспортистку, скорее всего, он замочил.
— Так мы еще не выезжали на место, откуда ты знаешь?
— Чуйка, Ваня, чуйка… Паспортисток в Зарыбинске просто так не режут. Чувствую, это наш Грицук отметился.
* * *
Закончив осмотр квартиры Жорича, мы перебазировались в паспортный стол. Там нас поджидал участковый Владимирыч, лейтенант милиции. Немолодой, но крепкий мужик с черными бакенбардами и щегольским прищуром. Но сейчас в глазах его печаль, рука с сигаретой чуть подрагивает. Он выкуривал из пачки одну за одной.
Лейтенант то и дело отгонял от здания паспортного стола, больше похожего на избушку, граждан, норовивших проникнуть в учреждение по своим неотложным паспортным делам.
— Куда, товарищ? — остановил участковый очередного посетителя в шляпе. — Не видите табличку? Неприемный день! Для кого написано? А еще очки носите.
— Так и вчера неприемный был, — пожимал плечами мужчина шляпе. — Безобразие! Совсем не хотят работать! Одна, понимаешь, паспортистка в отпуске, а вторая, скажите мне на милость, где? Где второй день пропадает товарищ Вершинина? Я это так не оставлю, буду жаловаться… Я…
— Вон туды жалься, товарищ, — зло прищурился участковый, ткнув пальцем в небо.
— В исполком? — не понял мужик и посмотрел на облачка.
— Бери выше…
— Горком?
— На небеса стучи, — участковый ловко стряхнул на ботинки гражданина пепел. — Нету больше Галины Вениаминовны.
— Как нету, уволилась?
— Угу… с Земли уволилась. Насовсем, — глухо пробубнил участковый.
— Да вы что? Простите, не знал, — мужичок снял шляпу. — Ну я пошел тогда?
— Привет, Владимирыч. Нам нужны понятые, — приблизившись к участковому, заявил я.
— Стоять! — грозно проговорил тот шляпнику. — Понятым, гражданин, побудете.
— Как понятым? Почему понятым? — снова пробуксовывал тот.
— Труп осмотреть, обстановочку зафиксировать, с вас присутствие нужно, задержитесь, — с неким злобным торжеством проговорил милиционер. — Вы же хотели увидеть Галину Вениаминовну. Вот и встретитесь.
— Я не могу, — пятился посетитель. — Мне еще сметану купить и хлеб, жена сказала, срочно. Ругаться будет.
Мужик развернулся и дал стрекача.
— Эх… Убёг понятой, — зло выплюнул окурок участковый. — Новых искать придется.
— А чего это он так убивается? — спросила шепотом меня Вера, косясь на участкового.
— Говорят, морковь у них была с паспортисткой. Вот и расстроился…
— Понятно… А чего не женился, если любовь? По моим данным, потерпевшая не замужем.
— Так у него уже есть жена. Уже третья даже.
Мы вошли внутрь. Я с собой взял Мухтарчика, сгонял в ГОВД и забрал его из вольера, чтобы не засиживался. Конечно, убийство уже «протухло». Вряд ли что-то найдем по запаховым следам, ведь из-за этой таблички мы не сразу-то и поняли, что Вершинину убили. Закрыто и закрыто. Одна паспортистка в отпуске, а вторая мертвая. А на планерки старший инспектор Вершинина не всегда в ГОВД ходила. Ссылалась, что у нее с утра граждане под окнами кабинета торчат, ждут. Так что тревогу забил участковый. Приехал домой к Вершининой, а потом на работу. Вскрыл здание, а там труп.
В кабинете старшего инспектора царил беспорядок. Сейф распахнут, из него все вывалено на пол, прямо в загустевшую, засохшую кровь. Сама хозяйка кабинета так и осталась сидеть на стуле, уронив тяжелую голову на грудь. В районе сердца — щелевидная дырочка, от колюще-режущего удара ножом. Один удар — один труп, явный почерк Сафрона.
— Лена, — обратился я к судмедэкспертше, которая, уже натянув
