Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
— Площадку наблюдаю. Работаем условно 302й, — дал команду Залитис.
Небольшая ровная часть между сопками вполне подходит, чтобы нашей паре сесть без проблем. Выходим в район этой площадки и «обрабатываем» поверхность. Всё должно выглядеть натурально, чтобы не вызывать подозрения у местных.
Из ближайших кишлаков уже видно, как бегут люди.
— 302й, выполнил залп. Площадка готова, — сказал я, выводя вертолёт из атаки по площадке.
Над площадкой стоят столбы пыли от наших попаданий. Теперь на посадку заходят Ми-8.
Вся площадка погружается в сплошное облако пыли. В стороны летят камни и сухая трава, а на склонах сопок постепенно появляются местные. Пока это единицы, но кто мешает им где-то сгруппироваться.
— 271й, взлетаем, — скомандовал Абрамов.
Из пылевого облака постепенно начал выплывать вертолёт. За ним следующий. Выполняют отворот влево, выпуская ловушки для защиты от ракет ПЗРК. Первая ложная площадка пройдена.
Затем выполнили ещё пару таких посадок. И вот на горизонте замаячил и нужный нам кишлак.
Юрис летит рядом. Интервал почти 300 метров и он ускоряется, отрываясь от меня.
— 303й, подскажи свою скорость по прибору, — запросил я, чтобы выдержать строй.
— 302й, приближаемся к точке назначения. Выхожу на боевой, — доложил Залитис.
— Какой ещё боевой⁈ — возмутился Кеша.
И правда, целей пока не видно. Нас никто не атакует. Да и группу Сопина ещё не высадили.
— 303й, цель не вижу.
И в этот момент началась стрельба. Духи проснулись. Слева и справа заработали пулемёты и другое стрелковое оружие. Но это со стороны, а не прямо по курсу.
— Ухожу вправо. Прикрываю, — доложил я, отвернув в сторону.
Пара очередей прошла рядом. По фюзеляжу будто бы застучали мелкие камни с гор. Моментально виски стали пульсировать от напряжения, а комбинезон взмок от пота.
Слева обнаружил цель. Два японских пикапа с установленными ДШК.
— Влево! — громко сказал Кеша, но я уже отвернул и пустил очередь из пушки.
Снаряды точно прошлись по одной машине, а затем и по второй. Взрыв. В воздух поднялся столб огня. Смотрю по сторонам, пытаясь найти Залитиса.
Вижу, как его вертолёт выполнил вираж и ушёл в сторону от кишлака. А с земли продолжается огонь.
Во рту становится сухо. Капли пота попадают в глаза.
— 302й, работаем по строениям на окраине. Вижу пулемёт и духов.
— Командир, а я не вижу, — сказал Кеша, опровергая слова Залитиса.
Перед ним несколько дувалов, в которых никакой угрозы нет. Чего Абрамов молчит и не запрещает ему работать⁈
— 303й, площадка готова? — запросил тут же Вадим Петрович.
Залитис передумал атаковать. Переключился на духов, стреляющих по мне.
Выполнил вираж, чтобы атаковать вышедших из кишлака душманов, которые отстреливались из автоматов. Несложная цель, но тут появляется Юрис.
Он делает залп НАРами. Да такой, что местность перед кишлаком моментально погружается в дым и пыль.
Рисково. Реактивные снаряды упали рядом с дувалами в кишлаке.
— 271й, я 303й. Высаживайте чуть дальше кишлака, — сказал Юрис Абрамову.
Вижу, как с одного из склонов начал работать ДШК. Ещё немного и он заденет вертолёт Юриса, когда он будет выходить из разворота.
— 302й, работаю по северному склону. Вижу пулемёт, — доложил я.
Ручку отклонил на себя, выполняю разворот и тут же пикирую на противника. Цель передо мной.
— 302й, атака! — громко произнёс я, нажимая на кнопку пуска.
Отдача пушки мощная. Чувствую, что вертолёт начинает водить из стороны в сторону. Удержать получается. Иначе бы так точно не попал.
Ещё один мощный взрыв. Отклонил ручку влево и ухожу из эпицентра. Не хватало ещё и под осколки попасть.
— Командир, справа.
— Понял, — отвечаю я на подсказку Кеши.
Ещё залп и вновь уничтожена машина. Много тут транспорта!
— Вас понял! — прозвучал в эфире серьёзный голос Абрамова. — Высадка отменяется! Отмена, отмена! Разворот на обратный.
Тут-то что произошло⁈ Почему отбой?
— 303й, отрабатывай и уходим. Нашего пассажира нашли, — ещё раз вышел в эфир комэска.
В душе как-то потеплело. Не зря значит выполнили несколько ложных посадок. Во время одной из них и вылезла группа из вертолёта.
— 271й, живой? — спросил я, но Абрамов сразу не ответил.
Прошло время, прежде чем в эфире прозвучал печальный голос Вадима Петровича.
— Нашли. Не успели, мужики…
Да как же так⁈ Столько сил задействовали и коту под хвост? И как определили, что Ваня мёртв?
Тут же я заметил, как мой ведущий резко выполнил разворот и направился к кишлаку.
— 303й, на боевом. Цель вижу.
Юрис выполнил горку и начал пикирование. Похоже, что он будет атаковать самостоятельно и по мирному объекту. Будто бы мстит!
— Саныч, по кишлаку атакует. Надо его тормозить! — громко сказал Кеша.
Да как тут его затормозить⁈
— 303й, передали на базу уходить, — вышел я в эфир, но никакой реакции.
С земли уже никто не стреляет. Вокруг кишлака горят разбитые машины, отбрасывая чёрный дым в сторону домов. Если сейчас Юрис выполнит атаку, неизвестно какие будут жертвы.
— Внимание, атака! — произнёс Залитис.
И тут же от Ми-24 командира звена к цели направились несколько снарядов С-8. В кишлаке прозвучали взрывы. Дым моментально поднялся над крышами домов, а Юрис резко ушёл в сторону.
В воздухе ещё не рассеялся спутный след от выпущенных реактивных снарядов, но на земле уже был виден пожар.
— 303й, ты чего? — запросил я в эфир, но Залитис не ответил.
Неужели настолько сильно месть его поглотила, что он выступил в роли палача?
Возврат на аэродром проходил в полном молчании. В смерть нашего товарища не хотелось верить. Кровь бурлила в венах от злости. Зачем вообще тогда нужно было организовывать столь сложную и многоходовую операцию?
— Я не могу понять, почему духи пошли на такой шаг, — высказал я свою мысль по внутренней связи.
Мои слова были услышаны Иннокентием. Он же сделал вывод наиболее кратко.
— Мы опять обосрались, — произнёс Кеша.
Представляю, как его сейчас коробит. Да меня самого разрывает от непреодолимого желания наказать приспешников Масуда за наших пацанов. В груди такое ощущение, что разгорелся маленький огонь. От этого во рту ещё сильнее пересохло. Но тяги к воде не было от слова «вообще».
Кеша ещё пару раз пытался что-то начать говорить и замолкал при первом же слове.
— Иннокентий, выговорись уже, — сказал я после того, как Петров вновь не смог
