Вершина мира - Дмитрий Ромов
Не сделав никаких замечаний, Ирина, продолжает с того места, где остановилась. Я устраиваюсь поудобнее, настраиваясь на комфортную медитацию под обсуждение насущных проблем комсомольцев города, но, неожиданно, минут через десять заседание заканчивается.
— Напоминаю, это касается абсолютно всех. Брагин!
Я вздрагиваю.
— Тебя тоже касается и все школьные комсомольские организации города. Ты должен связаться с Городским комсомольским штабом и скоординировать планы школы актива с выборочными проверками школьных комитетов. И, непосредственно, добиться реальных результатов школьных субботников.
Я трясу головой. Не понял, что я должен сделать? Мне зал нужен для казино, а вам бы только брёвна носить, как вождь пролетариата.
— Ленинский субботник, — продолжает Ирина, — это самое важное в ближайшей перспективе. Вам только кажется, что ещё полно времени. На самом деле три недели пролетят очень быстро, и пикнуть не успеете. Ну и, личным примером, собственным ударным трудом нужно предъявить настоящий образец для подражания, чтобы рядовые комсомольцы видели своих предводителей на переднем крае борьбы и понимали, что значит быть передовым отрядом молодёжи, и что это не просто слова, но наполненные глубоким смыслом дела. Нужные и полезные нашей социалистической Родине.
Брр… Как на митинге.
— На этом всё. Работайте, товарищи, работайте!
Я встаю вместе со всеми и направляюсь к двери.
— Кажется кто-то впал в немилость, — шепчет мне на ухо Лена Иванова. — Фу, ты выпил что ли?
— Подошёл? — так же шёпотом спрашиваю я.
— Да, подошёл, теперь я твоя…
— Раба, — договариваю за неё я и она прыскает от смеха.
— Брагин! — доносится до меня строгий голос Новицкой. — Погоди-ка минуточку. Выдели мне немного своего драгоценного времени.
А вас Штирлиц, я попрошу остаться.
— Ну всё, капец, — бросает напоследок Иванова и выпархивает за дверь.
Я останавливаюсь и смотрю на Ирину. Она поднимается из-за стола и неспеша подходит ко мне, встав напротив. Мы стоим прямо перед открытой дверью зала заседаний.
— Кто-то кажется решил, что ему всё можно? — негромко, но очень зло спрашивает она.
— Никак нет, ваше высокоблагородие, — вытягиваюсь я во фрунт.
От такой выходки она на мгновенье теряется, а потом разъяряется пуще прежнего.
— Паяц, — повышает она голос. — На первый раз объявляю тебе выговор!
Я киваю, давая понять, что мол, слушаюсь, ваше высокородие.
— Если ещё раз подобная безответственность… — начинает она и перебивает сама себя. — Ты… Ты выпил что ли?
Глаза у неё становятся по пятаку.
— Да, — киваю я. — Первый раз в своей короткой ещё жизни. И сразу водки.
— Ты где был? — по своей привычке щурится Ирина. — С кем пил?
Не назвать бы её Катей по ошибке, а то она прямо, как моя жена лет десять назад. Тогда её это ещё интересовало.
— С криминальным авторитетом, — чистосердечно признаюсь я. — Но не по доброй воле. Исключительно под угрозой умерщвления.
Она смотрит на меня не понимая, говорю я правду, или издеваюсь. С одной стороны, то что я могу угодить в лапы криминальных воротил, сомнения не вызывает, но было ли это на самом деле, неясно. Опять же, вдруг я с бабой какой бухал и кувыркался, а потом на голубом глазу припёрся к ней и стою тут, кривляюсь.
— Вижу, сомневаешься ты во мне, — качаю я головой. — И это после того, через что нам пришлось пройти.
— Это через что ещё нам пришлось пройти?! — опять злится она.
— Я про ночи любви, — говорю я шёпотом, наклоняясь к ней.
— Фу-у-у, алкаш, — морщится она. — Убирайся с глаз моих!
— Он улетел, но обещал вернуться, — отвечаю я и делаю шаг к двери, но на пороге останавливаюсь.
— Ир, скажи честно, любил ли тебя кто-нибудь, как я?
— Вон! — коротко, но довольно громко рычит она, и я выскакиваю из двери, как пробка.
И тут же сталкиваюсь с Ивановой. Она оттаскивает меня в сторону и заводит в пустой кабинет.
— Егор, ну что? — заговорщицки подмигивая, спрашивает она. — Выгнала?
— Ну, ты же слышала, наверное, вон говорит, и всё тут.
— Не, я не про это, вообще прогнала? От себя? Там девки уже ставки делают, как долго ещё ты продержишься. Так что ты уж мне первой скажи.
— Лен, ты о чём вообще?
— Брагин, ну чё ты как неполноценный? Порвала она с тобой или нет? Попёрла из любовников? Ты и так дольше всех продержался.
— Лен, — я кладу ей руку на плечо. — Дуры девки твои. Ну как им такое вообще в голову пришло? Я же несовершеннолетний. У нас с Ириной Викторовной исключительно деловые отношения. Она мой наставник.
Ленка всхохатывает:
— Точно, наставник.
— Елена, — говорю я с пафосной горечью. — Как ты можешь! Думать такое обо мне, человеке знающем размер твоей груди!
Она заходится в смехе.
— Что происходит? — строго спрашивает Новицкая, неожиданно заглядывая к нам. — Трусики примеряете?
Иванова моментально делается бледной, как покойник. Второй залёт, повторное посягательство на любимую игрушку начальницы. Есть от чего впасть в панику.
— Иванова, зайди-ка ко мне в кабинет, — говорит Ирина Викторовна. — После того, как закончишь с Брагиным, конечно. Не буду вам мешать.
Она поворачивается и уходит. Смех, да и только.
Иванова, то краснея, то бледнея, бежит к первому секретарю, а я — к Куренкову, чтобы передать ему время и место встречи, назначенное Цветом.
— Оперативно, — кивает он. — Днём только с тобой поговорили и уже результат. Молодец.
— Утром в газете, вечером в куплете, — отвечаю я и лечу дальше.
Как белка в колесе, честное слово. Несусь в бар. Народу много, давно такого не видел. Богатые джентльмены и юные охотницы на крупную дичь, любительницы обеспеченного брака. Ну что же, надеюсь господа незаконные предприниматели, взяточники и высокооплачиваемые шахтёры захотят пустить пыль в глаза юным нимфам и накидают баблишка Лидии в сейф.
— Егор, — вдруг окликают меня.
Я поворачиваюсь к столику у окна и вижу двух симпатичных девушек.
— Прив-е-е-т! — радостно восклицает одна из них. — Ты как здесь?
Это Таня, рыжеволосая медсестра.
—
