Комбриг - Владислав Николаевич Конюшевский
Вот и получается, что территории Украины и юго-запада России немцы рассчитывали проскочить чуть ли не в походных колоннах, совершенно не опасаясь за свои тылы. И сколько тогда там до Москвы остается, если смотреть от Харькова да Новочеркасска? Да как раз то расстояние, которое генштаб в своем плане мыслил пройти с боями исключительно за полтора-два теплых месяца. То есть быстренько взять столицу, выйти к Волге и на этом всё. Конец войне. А главное – все это планировалось, основываясь на предыдущем опыте. Не учли лишь малость – насколько «жиды да комиссары» сумели народ на свою сторону перетянуть. Вот и получили гитлеровцы по сусалам, начиная буквально с первого шага. Когда практически каждый наш боец им поперек глотки Брестской крепостью встал.
Ну да ладно. Это все лирика. А сейчас наши переговоры подходили к своему завершению. Так как немцы сообщили, что с завтрашнего дня (согласно полученному ими приказу) действует режим прекращения огня, а к концу недели они начнут отводить войска, то было обговорено место, куда надо свозить «передаваемое Краснову» вооружение. Полковник при этом сильно волновался за расписки, но я сказал, что бумаги с моей стороны гарантированы, и «фон» несколько успокоился.
А когда мы уже ехали назад, Буденный задумчиво поинтересовался:
– Я вот чего-то не понял. Ну, про Краснова. С чего германцы так обрадовались? Все ведь отлично понимали, что это брехня, которая легко раскрывается. И им такое дурошлепство боком вылезет. То есть они не просто оставили вооружение, пусть и под тяжестью обстоятельств, а еще и купились на дешевый обман, даже не перепроверив личность посланника.
Я кивнул:
– Все верно. За исключением малости – времени. Если бы я на первых переговорах такое предложил, то меня бы просто послали. А теперь сам посуди – у комдива ведь нет связи с Красновым. То есть он делает запрос в штаб армии. Оттуда связываются с Берлином. В Берлине вояки выходят… ну уж не знаю, кто там с атаманом дела имеет. Может, тамошний МИД? В общем, уже те связываются с Красновым, запрашивая, не посылал ли он своего человека? После чего ответ по той же цепочке приходит обратно. И это дело минимум нескольких дней. Просто в том, что у атамана есть прямая связь с Берлином, я сильно сомневаюсь. Точнее говоря, уверен, что ее нет. При этом уже через три дня фрицы должны начать массовый отвод войск. И что тогда получается?
Семен крякнул:
– Ну ты хитер, прям лис-проныра…
– Угу. Так что запрос немцы, конечно, пошлют, но ответ получить не успеют. И они это отлично понимают. Поэтому так вцепились в предложение. То есть с их стороны доклад руководству ушел, а если те не успели ответить, то кто же виноват? А казачьего офицера мы германцам предоставим. В мундире, при погонах, орденах и с охраной. Ну и, разумеется, со всеми сопроводительными документами. Поэтому все останутся довольны. Мы – орудия получим. Фрицы – живыми уйдут, да еще и задницы бумагой прикроют.
Тут мой спутник, вдруг вспомнивший слова насчет уничтожения старшего комсостава, опять ударился в мистику. Многозначительно шевеля усами, бровями и прочей лицевой растительностью, снова стал вспоминать о разных мифических личностях типа колдунов-характерников.
– Ить, ты когда шипел про то, что никто из офицерья до Германии не доберется, даже у меня нутро захолодело. А ведь ты не мне все это говорил. Только с опыта своего скажу, что ихние пруссаки никогда труса не праздновали. Но тут вдруг и угрозу проглотили, и с лица взбледнули. Так что не говори – могешь ты, Чур, какими-то чарами на людей влиять.
Я возразил:
– Несколько листиков бумаги, представляющих собой правильно составленный документ, иногда значат больше, чем вся мистика мира. А фрицы отлично разбираются в бюрократии. И понимают, в каком случае тоненький лист превращается в бронеплиту, надежно прикрывающую зад.
Буденный поморщился:
– Фу, писанина…
На что получил пояснение:
– Ты тут не фыркай, а на ус мотай. Вот будь у твоего взводного рабочий журнал, где было показано, что он проводил все занятия и инструктажи. Да с росписями сержантов о прохождении. И что бы ты делал?
Семен возмутился:
– Да толку с того журнала, если люди погибли?
Я наставительно заметил:
– Толк в том, что задокументированное проведение всей необходимой учебы снимало бы большинство вопросов к комвзводу. То есть человек сделал все, что было в его силах, чтобы выполнить свою задачу. Ну а если среди подчиненных нашелся кто-то особо тупорылый, то от этого никто не застрахован. Человеческий фактор еще никто не отменял.
Собеседник, несколько опешив, уставился на меня:
– И что? Будь тот журнал, вышло бы, что Сидоренко вообще не виноват? Но он командир! Он отвечает за своих людей!
– Почему не виноват? Виноват! Именно потому, что это его люди. Но документ бы показал, что он не только самогоном баловался, но еще и работал. То есть за то, что недоработал – понижение в должности заслужил. А вот нагайка в данном случае была бы совершенно излишней…
В общем, какое-то время мы с Михалычем спорили по поводу необходимости армейской бюрократии. А то у нас тыловики завели себе гроссбух, где ведут учет всего и вся, а вот строевики как-то вообще практически забили на документацию. Только у артиллеристов и бронеходчиков все нормально. Остальные же (невзирая на наличие писарей) просто замечательно проводят время, почти не утруждая себя мозговой деятельностью. Я с этим борюсь, но пока как-то не очень получается. С другой стороны, сильно давить тоже нельзя, ведь еще буквально девять месяцев назад эти люди были просто беспредельщиками без руля и ветрил. Вот так передавишь, а у них вновь резьба соскочит. Хотя, конечно, уже вряд ли (не зря ведь я столько времени пахал), но зачем нарываться? Так что будем действовать плавно, тихо, аккуратно. В общем, выполнять все те действия, которые необходимы при варке лягушки.
Тут Буденный что-то отвлекся и со смехом вспомнил, как я нас всех «красной сволочью» обозвал. На что я, пожав плечами, неосторожно посетовал, что это слова из песни. Спутники живо заинтересовались, какой именно. Ну и пришлось озвучить, что, сидя в контрразведке, слыхал, как казаки пели:
Над Доном угрюмым идем эскадроном.На красную сволочь нам
