Владимир Добряков - Фаза боя
— И это теперь понятно. Что ж, отец Таканда, я выяснил у вас почти всё, что хотел. Вопросов больше не имею.
— Зато я имею. Что вы намерены предпринять дальше?
— Буду откровенен. Мы намерены вернуться в свою Фазу или по крайней мере установить с нею связь. Необходимо донести до наших товарищей ту информацию, которой мы располагаем.
— Я тоже буду с вами откровенен. У вас ничего не получится. Вы не сможете вернуться в свою, как вы говорите, Фазу и не установите с ней связь. Проникнув в зону Закрытых Миров, вы отрезали себе путь назад. Здесь наша вотчина, и мы здесь хозяева. Вы должны понять, что любой хороший хозяин защищает свой дом от нежелательных посетителей. И мы хорошо об этом позаботились.
— Так это хороший хозяин. Вы таковым не являетесь.
— Это почему же? — откровенно удивляется Таканда.
— Хороший хозяин никогда не пустит к себе непрошеных гостей. Вы же, откровенно говоря, проморгали наше появление в своей вотчине.
— Ошибаетесь. Как только я засёк ваше появление в нашем темпоральном кубе, это тот самый стеклянный ящик, о котором мы говорили, я уже не упускал вас из-под контроля. А на тему хорошего или плохого хозяина можно поспорить. Хороший хозяин не тот, к кому не может залезть вор, а тот, кто этого вора поймает.
— Вы считаете, что вы нас поймали?
— Разумеется. Ситуация, в которую вы попали, напоминает мышеловку. Войти можно, выйти нельзя. Отсюда нет выхода. Вы можете уйти только в другой мир, так или иначе подвластный нам. Впрочем, один выход у вас всё-таки есть.
— Это какой же? — невинно интересуюсь я, хотя заранее знаю ответ.
— Сотрудничество с нами. Люди такого уровня, как вы, это не комары на болоте. Хотя ваши товарищи вам значительно уступают, но мы готовы работать и с ними. Мы готовы взять вас всех четверых.
Что-то везёт мне на предложения подобного рода. То Старый Волк, теперь отец Таканда. Ишь ты! Еще и смотрит на меня так, словно я должен от восторга прыгать и почему-то не прыгаю. Обалдел от счастья, наверное. Куда бы его послать подальше с его предложением?
— Отец Таканда, нас всё-таки шестеро, а не четверо.
— Вы имеете в виду ваших самок? — презрительно кривится Таканда.
Шило тебе в задницу и чирей на язык! Разумеется, я знал, какая будет реакция на мои слова. Но слишком уж он пренебрежительно отзывается о наших подругах. Нет, папочка Таканда, ты как хочешь, а я предпочту остаться сироткой, чем иметь такого… Гм!
— Да, я имею в виду наших женщин.
— Для самок у нас есть только одна работа.
— Закроем эту тему, — останавливаю я готового разойтись Таканду. — Я выслушал ваше предложение, вы — моё. Для обеих сторон условия являются неприемлемыми. Стоит ли дискутировать дальше?
— Должен ли я понимать это как ваш отказ от сотрудничества с нами?
— Вы удивительно догадливы. Я редко встречал таких понятливых партнёров в подобных переговорах.
Таканда вновь изображает улыбочку, но глаза его приобретают бирюзовый оттенок.
— Очень жаль. Очень жаль, господин Андрей. Если бы вы согласились, у вас появилась бы какая-то перспектива. Теперь у вас её нет. Получив отказ, я вынужден лишить вас своего покровительства. С этого момента ваша жизнь и жизни ваших спутников не имеют в моих глазах никакой цены. Вы совершили ошибку. Большую ошибку.
— Спасибо за предупреждение.
— Это не предупреждение, а приговор. Неужели вы так наивны, чтобы предполагать, что мы выпустим вас из наших миров, когда вы владеете такой ценной информацией? Не рассчитывайте на это.
— Дорогу осилит идущий.
— Ну-ну, идите. Только вот куда вы придёте? Впрочем, предположим самое невероятное. Вы сумеете каким-то образом вырваться и дойти до своих. Что это даст? Смешно даже предполагать, что ваша организация сумеет как-то противостоять Нам. Но я не вижу смысла продолжать разговор. Как я уже сказал, после вашего отказа от сотрудничества я утратил к вам всякий интерес. Я вас больше не задерживаю. Полагаю, вы уяснили, что теперь ваша жизнь не стоит и фальшивой монеты?
— Усвоил. Такие вещи мне не надо повторять дважды.
— Я рад за вас. Будьте здоровы, сколько сможете. Прощайте.
Я встаю, кланяюсь без всякого почтения и говорю:
— До свидания.
Направляюсь к выходу. Меня останавливает голос Таканды. Он почему-то стал каким-то скрипучим.
— Вам не туда!
Жестом радушного хозяина Таканда указывает мне на проём, открывшийся с другой стороны. Так! Не мытьём, так катаньем! Эти шутки мне не нравятся, отец Таканда. Не знаю, чей ты там отец, но твои детки сейчас осиротеют. Вскидываю автомат и передёргиваю затвор.
— Не успеете, — Таканда укоризненно качает головой.
— Успею. И вы это прекрасно знаете. И учтите, неуважаемый, я буду стрелять вам в лоб.
Я уже понял, что блестящая пурпурная ткань, обтягивающая тело Таканды, сродни мелтану или сертону. Но лицо-то у него не защищено. Я навожу автомат прямо между его глаз.
— Так в какую дверь я должен выйти?
— Хаос с вами! Идите куда хотите.
Честно говоря, я не думал, что он так легко сдастся. Я ожидал какой-нибудь чертовщины, но вместо этого открывается дверной проём, через который я входил сюда. Выхожу к ожидающим меня друзьям и лорду Мирбаху. Вот он-то, судя по выражению его лица, никак не ожидал меня увидеть.
— Всё, — говорю я, — пора рвать отсюда когти. Толя, надеюсь, ты не терял времени даром, пока я беседовал с отцом Такандой о разных интересных вещах?
— Не терял. На сегодняшний день мы имеем две устойчивые зоны. Одна менее стабильная, до неё шестьсот, другая более устойчивая, но до неё девятьсот километров. Обе они расположены на одном луче.
— Это хорошо. Но всё равно далековато. Придётся действовать по плану…
Кто-то трогает меня за плечо. Оборачиваюсь. Это лорд Мирбах.
— Сэр, я полагаю, что моя миссия выполнена. Я хотел бы получить назад своё оружие и оставить вас.
— Рано, сударь, — сухо отвечаю я, стряхивая его руку со своего плеча. — Рано. Вы думаете, мы забыли, как открывался вход в это подземелье? Он открывается вашей ладонью. Как вы нас сюда привели, так отсюда и выведете. Что же касается оружия, то я не люблю, когда у меня за спиной стоит вооруженный человек, которому я не вполне доверяю. Оружие своё вы получите, когда мы окончательно расстанемся. На выход!
Видя, что Мирбах не торопится исполнить команду, Лена толкает его в спину стволом автомата. Только тогда он повинуется и ведёт нас к выходу. Вот и стальная плита, закрывающая выход из «кротовой норы», обиталища очередных претендентов на мировое господство, упырей, прячущихся от дневного света. Не знаю, что сработало — предупреждение Таканды или интуиция хроноагента, отточенная в многочисленных нестандартных ситуациях. Я поднимаю правую руку, подавая сигнал «внимание», и прижимаюсь к левой стене, приводя автомат к бою. Все молча следуют моему примеру.
Плита беззвучно ползёт вниз. Мирбах оборачивается и, увидев, что мы приняли меры предосторожности, тоже прижимается к стене. Сообразил. Это спасает ему жизнь.
Плита не успевает опуститься до конца, а вдоль тоннеля густо свистят пули. Нас встречают огнём. На выходе нас ожидали тридцать карателей во главе с полковником. Если бы мы стояли напротив входа, нас смело бы этим свинцовым ветром. Открываем ответный огонь, но силы слишком неравны. Придётся отходить, заманивая противника.
Но Пётр принимает другое решение. Он кричит: «Ложись!» и швыряет в карателей «лимонку». Над нами противно визжат осколки, царапают по стенам тоннеля; один, отскочив от стены, с оглушительным звоном бьёт меня по шлему. А Пётр вскакивает и командует: «Вперёд!»
Мы выбегаем из тоннеля и добиваем уцелевших карателей. «Лимонка» сделала своё дело. Страшная всё-таки эта вещь — граната Ф-1. Пётр изрядно рисковал, но это был, пожалуй, единственный правильный выход из нашего положения.
Скоро мы уже режем проход в колючей проволоке, окружающей аэродром. Охранникам это не нравится, и они открывают стрельбу. Пётр и Анатолий быстро убеждают их, что этого лучше не делать, и они успокаиваются. Проход между тем готов.
