Степан Кулик - Дилижансом, дирижаблем

– Простите, что вы сказали?… – какие-то слова в болтовне брадобрея показались Никитину важными. Во всяком случае, подсознание за них зацепилось.

– Дожили, говорю… – поощренный вниманием офицера, затарахтел тот. – Где это видано, чтобы пароходы горели? Совсем народец распустился. На что угодно пойдут, лишь бы страховку получить. Куда полиция смотрит… А если б не потушили? Да и то, говорят, несколько пассажиров той ночью пропало. Владельцы пароходной компании, естественно, молчат. Ну, так и о «Титанике» первые газеты сообщали, что пострадавших нет.

– Ночью? Вы уверенны?

– Да… Мне свояк из Каховки письмо прислал. А потом и в газетах сообщили. Это ж не шило в мешке, а «Дионисий Киевский»!

– Понятно… Вы закончили, милейший?

Брадобрей преувеличенно аккуратно кончиком салфетки промокнул что-то на щеке ротмистра, оглядел его склонив к плечу голову, и удовлетворенно кивнул.

– Да-с. Готово, ваше высокоблагородие. Если кто может, пусть сделает лучше. Но уверяю вас, лучше Мойши Цуккермана в Херсоне не сделает никто.

Никитин погляделся в трюмо, оценил работу мастера и положил на столик серебряный рубль.

– Благодарствую.

– Скажите, господин Цуккерман, а той газетенки, где о пожаре упоминается, у вас случайно нет?

Брадобрей кивнул, выдвинул верхний ящик и вынул из него свежий, даже неразрезанный номер «Херсонского вестника». В столе Никитин заметил еще с десяток таких же, нетронутых экземпляров.

– Небольшой гешефт… – усмехнулся понимающе и полез в карма за мелочью.

– Не стоит беспокойства, – глядя на целковый, что как минимум вдвое превышало оплату за услуги, остановил ротмистра брадобрей. – Это правда: евреи любят деньги, но безумная любовь редко бывает взаимной. Всего хорошего. Буду рад видеть вас у себя в кресле…

Никитин вышел из цирюльни и свернул в комнату связи. Сидящий у аппарата пневмопочты фельдфебель вскочил, как только он показался на пороге. Видимо, и правда, слава впереди бежит…

– Разрешите доложить, вашескородие? – Яков Игнатьевич решил что задерживаться в гостинице он не будет, значит и объяснятся с каждым нет смысла. Хотят видеть в нем высокое начальству. Так и пускай, если «Ревизора» не смотрели. Может, им приятнее перед полковником тянутся?

– Что у тебя, братец?

– Депеша на ваше имя… – уважительным полушепотом произнес связист.

Принял из рук фельдфебеля капсулу с письмом, Никитин понял причину преувеличенного почтения. Поверх стандартной фиксирующей ленты Особой экспедиции явно просматривался оттиск напоминающего лепестки креста. Печать Ордена.

«Последняя депеша от брата Демьяна была отправлена в девять сорок пять из отеля «Националь». По его запросу полиция сообщила следующее: «Никто из означенных особ пределы города Херсона не покидал. Брюмер

P.S. Имеется странность. Данные на Зеленина в архивах Канцелярии уже запрашивали. По каналам Ордена. Прошлым месяцем. Инициатор – брат Демьян. Инженер-рыцарь Буторина данную информацию прокомментировать отказалась».

Протока для освобождения из плена годилась. Во всяком случае, она была ни чуть не мельче, чем то место, где стоял мотобот. Осталось только придумать, как доставить катер до этого места и вытолкать наружу. А ведь это не пресловутые санки в гору тащить… Хоть бы весла оставили… Если не грести, так порубить на щепки и сжечь в топке.

– Князь, прошу прощения за обидные слова… – Родион плеснул себя по лбу. – Не дураки ли мы с вами?

– Интересное умозаключение, – не выказал удивления тот. – Имеется основание?

– Я бы даже сказал: основанище! – хохотнул Родион. – Оглянитесь вокруг. И что же видите?

Князь притопнул сапогами, проверяя хорошо ли сидят.

– Если не затруднит, давайте без наводящих вопросов. Я уже поверил, что вы придумали нечто сногсшибательное. Так просветите. Не заставляйте терзаться неведением.

Родион кивнул, встал в позу оратора и картинно повел рукой:

– Дрова, ваше сиятельство. Дрова…

Александр несколько секунд обдумывал слова спутника.

– Гм… М-да… Вот что значит свежий взгляд… Как, однако, разбаловала нас цивилизация. Всего-то каких-нибудь полсотни лет прошло, как для паровых двигателей начали выпускать специальные топливные брикеты, а мысль о том, что огонь в топке катера можно развести и другим способом, даже в голову не пришла. Коэффициент полезности от дров смешной… ну так и мы не на «формуле-1». Пусть хоть один узел в час делает, лишь бы двигался. Возвращаемся за топором…

Родион придержал за локоть, собравшегося расстегивать ремни, князя.

– Давайте, не будем менять планы. Может, с этой стороны и сухостоя больше, и до катера ближе? Пройдемся еще немного.

– И опять вы правы, Родион Евлампиевич, – согласился тот. – Что-то я нынче не в форме. Веду себя как желторотый кадет на первом посту. Слишком много суеты. Иной раз думаю: может, мы изначально не ту тактику выбрали? Может, действительно, имело смысл вызвать полицию, связаться с отцом, отправить депешу в Третье отделение – и ждать? Приехали бы профессионалы…

Давая Александру рефлексировать и дальше, теперь впереди двигался Родион. Краем уха вслушиваясь в рассуждения князя, и одновременно размышляя над тем, что эта сторона острова кажется еще более обжитой. Нет, он не претендовал на лавры следопыта, делая выводы по обломанным на высоте человеческого роста веткам или сбитым вдоль тропинки листьям, но ощущение, что они не первые «робинзоны», не исчезало.

– В результате: за нами гонятся все – и враги, и друзья… – продолжал бубнить князь. – А с высочайшем помилованием мы все равно опоздали. Спрашивается…

– Тсс… – Родион остановился так резко, что Александр уткнулся ему в спину.

– Что?

Тот прижал палец к губам, а потом прошептал едва слышно:

– Кто-то не верил в пиратов и клады? Любуйтесь…

Князь встал рядом со своим спутником и недоверчиво помотал головой. Прямо перед ними, шагах в тридцати виднелась приличных размеров полянка. Судя по тому, что вытоптанная трава пожухла и не пыталась отвоевать свое, давно и хорошо обжитая… Но не это вызвало у Александра недоверие к собственным глазам. А материализовавшаяся мечта Родиона – сундук! Огромный, кованый… Натуральная свадебная скрыня, а не какой-нибудь недоросль ларец. В такую, даже не уминая, золотовалютный фонд среднеевропейского государства запихнуть можно. Он стоял в тени единственного дуба.

– А я всегда считал, что сумасшествие не заразно… – пробормотал он.

– Да ладно… – усмехнулся Родион. – Какая разница чем болеть, лишь бы в хорошей компании. Посмотрим?

Александр какое-то время прислушивался. Но ничто не выказывало, что поляна обитаема. Но окончательное решение князь принял только после того, как на ветку, растущего неподалеку от сундука, орешника села пара воробьев и как ни в чем не бывало, принялись прыгать и чирикать о чем-то своем.

– Что ж, похоже, хозяева сундука куда-то отлучились. И, поскольку мы не знаем, когда они вернутся – с визитом лучше поторопиться.

Не таясь, князь вышел из кустарника и прямиком подался к таинственному сундуку. Родион – за ним. Правда, не так безмятежно. Шагая след в след и вертя головой на все стороны.

К счастью, все предосторожности оказались лишними. Из-за ближайших кустов и деревьев так никто и не выскочил… с гиканьем и свистом, вертя над головами саблями или арканами. Только воробьи досадливо чирикнули и упорхнули прочь.

Александр обошел здоровенный сундук вокруг, внимательно разглядывая его.

Глаза не обманули. Размеры сундука впечатляли. Примерно, как двухстворчатый шкаф, поставленный на ребро. В прошлом веке, такие в деревенских домах еще вместо кроватей использовали.

Кроме этого в глаза бросалась добротность изделия. Доски широкие, тщательно подогнанные, углы окованы. Такими же стальными полосами он был опоясан и снизу. Для переноски имелось шесть кованых ручек и, дополнительно, еще две пары выдвижных, как в носилках. Одним словом, в нем изначально предполагалось хранить и переносить большие тяжести.

– Ух, ты… – не удержался от комментария Родион. – Солидная штуковина. Как говорят у нас в Одессе: «Берешь в руки, маешь вещь…» Интересно, чего ж в него такого напихали? И главное ж, не заперли… Хоть бы веревкой обвязали, что ли. Мало ли, кто по округе бродит?

– Например, мы… – фыркнул Александр.

– Да ладно… Мы люди порядочные… – отмахнулся тот. – Поглядим только. А вдруг, он ничейный? В смысле, волной смыло? Ну, там… паводок или крушение…

Князь молча попытался поднять крышку. Но не тут-то было… Она даже не шелохнулась.

– Скользкая… – князь взялся поудобнее. – Ну-ка, подсоби.

Родион ухватился рядом и брезгливо вытер ладони о штанины…

– Ничего себе «скользкая». Эти доски буквально сочатся водой. Его что, сию минуту со дна подняли? Разбухла… Надо хоть немного подцепить…