Пётр Макаров - Часовщик
Глава 23
За ночь просыпался дважды. В первый раз, скорее, очнулся - и в весьма мерзком состоянии. Кропотливая, долгая работа с предельным напряжением вымотала напрочь. Себя-то нелегко было бы так лечить, а уж работать с чужим организмом, в самой его глубине... И самое неприятное, придется еще не меньше одного раза потрудиться столь же тщательно и долго - в ранки могла попасть инфекция, я им вчера просто края сводил, чтобы не кровили сильно. Вот с этими мыслями я и очнулся среди ночи. Опознал свою комнатенку в приказной избе. Рядом какая-то девка дрыхла, на лавке. А я, значит, на сундуке. Растолкал - оказалась служанка местная. Велено ей за мной 'ходить'. Вот и сходи, милая, а вернее - сбегай, за квасом, или там сытом, и чем-либо пожрать. Побурчав пустым желудком минут двадцать, закинул в себя чуть не полтора килограмма мясного пирога, залил пивом - ничего больше жидкого девка не нашла. Не поблагодарив, завалился спать.
- Княгиня велела лекаря-чужеземца гнать, теперь вместо него - ты будешь. - это Иван Телепнев-Оболенский, кажется, порадовать меня решил.
- От хорошо-то как, а? Недругам госпожи нашей, считай, сами сдались! Готовь домовины, Иван Федорович, запасай саваны.
- С чего вдруг?
- С того, что просто такой дрянью убивали, с которой лекарь не знаком. А в другой раз еще что попробуют, глядишь, лекарь противоядие и найдет. Мне повезло просто, что сумел стекло, в пыль растертое, из кишок у неё убрать. Сыпанули бы соль какую, что в кровь быстро идет, только на лекаря и надежда была бы. А вы его гнать, умники!
Кажется, удалось боярина ошарашить. Здесь всяческие знахари, что свои, что импортные, стараются пальцы пошире растопырить, да к теплому местечку пролезть.
- Давай-ка, боярин, другие дела решим, потом к княгине пойду, повторять лечение.
- Ты ж вытянул зелье-то?
- Иван Федорович, ты стрелами раненых видал? А как их лечат? Мало наконечник из раны вынуть, её зарастить еще надо, и загнить не дать. И в этом деле так же. А в кишках у человека - сам знаешь, что. Загниет какая ранка - всё, молиться только и останется.
- Что тебе для ведовства нужно? - сделав отчаянно-решительное лицо, Иван тихо шепнул мне:
- Говори, негромко только. Зелья какие, травы... или кровь чья? Говори, что хочешь проси, всё достану!
- Ты, боярин, с утра вина не пил? С черными не общаюсь, душа дорога. Иначе, может, и легче было бы, да не надо такой легкости. А кровь пускать кому-то придется, конечно, но не для жертв. Вызнать, кто человечка с зельем подослал, можем не успеть, придется на явный бой их вызывать.
- Выманить хочешь? А ну, как не тех выманишь-то?
- А есть разница? Меж нескольких гадюк выбирать, можно дождаться - не одна, так другая укусит. Так что собирай своих людей, Иван Федорович. Таких, чтобы по твоему слову хоть под Казань, а хоть и пекло на саблю брать пошли. Попроси княгиню, чтоб людей, по гроб жизни её верных, позвала. Только без огласки - в подмосковном поместье твоем собрать надо, да тихо сидеть.
- А не успеем? Сам говорил, могут еще раз попробовать, да успешно.
- Кажется мне, сейчас на седмицу-другую притихнуть все должны. Ждать будут, кого в измене обвинят. Семь дней искать будем, да еще столько же - допрос вести. Как раз можно успеть сотню человек собрать.
- Я еще Василия Глинского, да Челяднина уговорю.
- С Глинскими... осторожней. Кто там за княгиню, а кто за Михаила...
- Не учи ученого.
- Тогда вот еще что, укроешь ли друзей моих, хочу из под Тулы братчинников позвать?
- Зови. Найду, где укрыть.
Написал я письма, выкликнул боярин посыльных, а я к княгине пошел. Так одна из двух, отведенных на план, недель и прошли - в Кремле караулы усиленные, стрельцы и боярские дети от Глинских. Я полдня опрашиваю всех подряд, кто вокруг Елены крутится, еще полдня занимаюсь лечебными процедурами, потом только и хватает времени - силы восстановить, и в себя прийти. Следственно-медицинская практика, век бы её не видеть.
Пришлось, разумеется, пообщаться и с митрополичьими дознавателями. Макарий, как я понял, держался за Ивана, благо в отсутствие взрослого великого князя его и сместить-то проблема. Если бояре даже бочку покатят - просто народ не поймет. И сила в тех же монастырях немалая. Не какие-нибудь шаолиньские голодранцы - в монастыри часто уходят доживать свой век, например, увечные или старые боевые холопы. Да и помещики нередко грехи на старости лет замаливают. Кроме того, есть так называемые монастырские дети - те же боевые холопы, только принадлежащие монастырям, а не помещикам. Причем, житьё на монастырских землях бывает, полегче поместного, и иной раз крестьяне бегут от особо жадных помещиков недалеко - до ближнего монастыря. Потому что казна и те самые 'детишки' обители укрыть и помочь в лихую годину могут. Потом, конечно, долги полжизни отдавать будешь - но и жизнь эта будет у тебя. Соответственно, такой землевладелец, как церковь, и воинов выставить совокупно может - до пятой части войска. Попробуй выступи против митрополита, в общем.
Как говорится, допросы прошли в теплой, дружественной обстановке. Обошлось без 'третьей степени' - я просто рассказал, что с пятнадцати лет вынужден непрерывно заниматься самоконтролем, 'в узде держать', и наблюдать всячески за собой. И именно от этого идет и любознательность моя, и всевозможные умения. Кажется, московские монахи даже заинтересовались медитативной практикой, в итоге. О перенесении то ли душ, то ли разумов не рассказывал, понятно. Зато рассказал о возможных 'кознях нечистого' на пути молодого ведуна - всех этих снящихся по ночам рожах, искусах заемной силой, вспышках ярости. Допросы, скорее диспут напоминали, допустимо ли мол, такое для доброго христианина. Пришли к выводу, что особого вреда для чистого сердцем и стойкого человека нет.
- А еще, отче, не умей я видеть, как бы Третий Рим от безвластия спас? Ведь сам знаешь, дума думой, а наверху кто-то один должен быть. Иначе раздор будет, как если бы без Соломона его начальные люди храм сооружать начали. Такого бы наворотили...
- Ну гляди, кому многое дано, с того многое и спросится. Волхвы, Сыну Божию и Деве Марии дары принесшие, по краю ходили. Грядущее на звездах углядеть пытались.
- Уж не прими за гордыню, а от ответа не бегаю. Вот только слыхал я раз о рабе, талант в землю зарывшем.
- Ты торгашеские эти байки брось.
- Торгашеские, конечно, ан сколько рабов божьих с того таланта, что в оборот пущен был, кормилось? Сколь животов от смерти голодной сохранено?
- Иди уж, угодник-сохранитель.
Ходит, правда, вслед за мной теперь крепкий слуга божий, неотступно просто. Это в довесок к двоим верным камрадам, приставленным княгиней. Ну и ладно - мы с иноком иной раз и медитируем совместно. Катерина далеко, как еще грешные помыслы смирять? Постом, молитвой, и медитацией.
А на седьмой день, как по расписанию, обнаружили возможного вражеского агента. Врать не буду - не я нашел, хоть и по моему вопроснику. На очередной беседе одна из горничных девок помянула о недавно похваставшейся дареным ожерельем подруге. Прикол в том, что ожерелье не по чину - усыпанное лалами, хорошим жемчугом, очень дорогое - это кто ж к полдвора перепробовавшей вдовушке, да еще в возрасте под тридцать, в женихи набивается?
Да, не потеряли навыка каты московские. Когда-то красивое женское тело сейчас - только скулить и способно. Татьба серьёзная, а 'умница' сначала еще грозилась гневом неких сильных людей. Сейчас, впрочем, на палача и дьяка глядит по-собачьи, только бы вновь на дыбе не повиснуть. С ума сойти, и это - часть моего будущего хозяйства?
Выяснить удалось немногое. К коренной москвичке, отлучившейся как-то на побывку к родне, приклеился на торгу некий хлыщ. Причем не нахальный, а очень вежливый и красивый - у этой подстилки сразу ноги в коленях подогнулись. Представился купчиком из неслабых - и, мол, опьянен вашей красотой... Ухаживал несколько месяцев подряд, потом открылся, когда переведался с красоткой накоротке. Яко бы, очень хочет Михаил Глинский вернуть себе расположение Елены. И нашел совершенно безопасное зелье, от проверенного уже ведуна, которое только и надо княгине в кушанье подсыпать. Получится - не забудет помощницу боярин, а в отказ пойдешь - так найдутся видоки, как и с кем в странноприимном доме ты в покои шла. Покои, кстати, были из дорогих, что девке льстило. А вот публичное изобличение - не очень.
'Человека Михаила Глинского', естественно, обнаружить не удалось. Заметал следы не хуже лисы - снял для свиданий небольшой домик, и только на свидания же и заходил. Вдова, домик сдавшая, в Москве его видела в первый раз, найдя квартиросъемщика на Армянском Гостином дворе.
Вот только - что делать? Искать агента сейчас бессмысленно, под приметы половина населения подходит. Русский для него родной, похоже, не писать же в розыскные листы о родинке над пахом?
