Сергей Шкенев - Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле
- Что там за ловушки установил? - показываю на поднявшиеся вдалеке чёрные дымные столбы.
- Так это, - гвардеец смущённо ковыряет носком сапога мостовую. - У Ивана Петровича немного греческого огня оставалось, вот я и подумал…
Оказалось, что прапорщик попросту заминировал предполагаемый маршрут продвижения противника - протянул через улицу тонкие шёлковые нити, привязанные к бутылкам с зажигательной смесью. Уж не знаю, как удалось добиться, но стеклянные снаряды падали с крыш не только при натягивании, но и при обрыве. И даже если кому-то пришла в голову мысль обрезать растяжку, то… Судя по всему, так оно и получилось. Впрочем, нам это не слишком помогло.
- Приготовиться! - крикнул Тучков и оглянулся, как бы извиняясь.
- Ты здесь командир, Александр Андреевич! - состояние капитана понятно - не каждый день под началом целый император.
Сначала показались шотландцы - даже в безнадёжной ситуации хитрые англичане предпочли уступить славу первопроходцев, оставаясь во втором эшелоне. Шведы, скорее всего, замыкали колонну, принимая на себя удары кутузовского авангарда. Немногочисленные уцелевшие волынки еле слышны в слитном рёве бросившихся на баррикаду горцев. Бегут не стреляя, только выставили штыки. Кончились патроны?
- Пли!
Тучков ещё что-то кричал, но бабахнувшая справа фузея оглушила так, что в ушах звон, сквозь который еле-еле пробивается девичий визг.
- Я попала! Попала! Попала! - Лизавета Михайловна с самым восторженным и одухотворённым лицом забивает в своё орудие новый заряд. Шомпол в тонкой изящной руке выглядит почти как лом. - Феденька, смотри!
Фёдор Толстой вздрагивает, когда рядом с ним на набитый землёй мешок ложится толстенный гранёный ствол. Пламя вырывается метра на полтора, и сразу несколько шотландцев падают. Она что, картечью лупит? Или случилось чудо, и у нас появился пулемёт?
- Какого хрена разлёгся? - сзади кто-то бьет по ногам. - Держи!
Еда успеваю обернуться, как незнакомый солдат в форме старого образца суёт мне в руки чугунное яблоко с торчащим дымящимся фитилём. Придурок, ведь не доброшу! Тем временем гренадер поджигает вторую гранату и швыряет в наступающих. А я что, хуже? Эх, хорошо пошла! И рванула в воздухе!
- Подвинься! - слева появляется ещё один солдат. И второй… и третий… Обман зрения, или количество защитников баррикады на самом деле увеличилось в несколько раз? Героическая гибель откладывается на неопределённый срок?
- Государь, вы живы? - налетевшая и облапившая меня огромная обезьяна в казачьем кафтане настолько похожа на Аракчеева, что, подозреваю, это он и есть. - А мы так торопились!
- Пусти, а не то в бароны разжалую!
Вырваться не получилось - набежавшие гренадеры схватили в охапку обоих и потащили в дом Лопухиных, подальше от опасности. И на скорости, со всей дури, приложили о гостеприимно распахнувшуюся навстречу дверь…
"Тяжела ты, народная любовь!" - это было последнее, что успел подумать. Появившаяся мысль погасла одновременно с сознанием и искрами из глаз.
Ничего не вижу… абсолютно ничего не вижу… полная темнота. И лёгкость во всём теле. Это что же получается, опять умер? Первый раз в землянке после попадания немецкого снаряда, и вот сейчас… Да, наверное умер, а те голоса, что ловлю краем сознания, голоса ангелов. Но разве они говорят так хрипло, через слово поминая нечистого? Ад? Господи, но за что? Я же крещёный, тем более коммунист! Не шути так, Господи! Да святится имя Твое. Да приидет царствие Твое. Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
Знаю… там, наверху, уже построен коммунизм. Дай глянуть хоть одним глазком! Потом делай что хочешь! А лучше возьми в небесное воинство… даже рядовым! Молчишь, Господи? Хорошо, пусть будет ад, где одни фашисты, как рассудишь. Но учти - я их зубами грызть буду! У бесплотных душ есть зубы? У меня будут, обещаю!
Голоса всё громче. Знакомые голоса. Тучков? Разве он тоже погиб? И вроде бы ещё Бенкендорф. А с хрипотцой - прапорщик Акимов. Что же, вполне достойная компания. Хорошие люди, с такими хоть англичан бить. Хоть Вельзевула с Люцифером раком ставить. И поставим, чего скромничать…
- Не извольте беспокоиться, Александр Христофорович, - вот этот мягкий грассирующий баритон слышу в первый раз. - Современная медицина творит чудеса, и не пройдёт и недели как наступит улучшение.
Какая, к чертям, медицина? Я же умер.
- Вы уверены, доктор?
- Несомненно!
Ага, значит всё-таки живой. А Бенкендорф разговаривает с врачом. Кстати, неизвестно что лучше - помереть, или попасть в руки нынешних коновалов. И то и другое даёт практически одинаковый результат, но первое происходит менее болезненно.
- Я на вас надеюсь, Генрих Станиславович.
- Господа, доверьтесь опытному эскулапу. Перелом ключицы не настолько опасен, чтобы так беспокоиться! В столь юном возрасте кости срастаются очень быстро.
Кого он юношей назвал, скотина? На Соловки закатаю мерзавца! В Сибирь отправлю медведей лечить!
- Вполне доверяю, Генрих Станиславович, но и вы поймите… ей ещё жить и жить. Каково девице с одной рукой?
Чего? Идиоты, кого девицей называете? Глаза разуйте, придурки - аз есмь царь!
- Александр Христофорович. Понимаю ваше беспокойство и участие в её судьбе. Но оставьте сомнения, я не допущу, чтоб столь молодая и красивая особа превратилась в калеку. Господь такого не простит.
И это всё про меня? Это я молодой и красивый? Я - девица? Убью! На плаху! Всех расстреляю!
- Не только Господь, и государь будет недоволен.
Уже нового императора назначили? Ну сейчас устрою… хм… женскую истерику со слезами и соплями? Где шпага? Где, чёрт побери, моя шпага?
Надо попробовать встать… я ведь лежу? Наверное, лежу. От резкого движения в боку вспыхивает боль - туда прилетело штыком от… Погодите, но прилетело мне, а не какой-то девице. Разве… Сесть смогу? Получилось. И ушла темнота, уступив место ослепительному свету - упала мокрая тряпка, закрывавшая лицо. Зачем так с живым человеком? Ах да, помню стремительно приближающийся торец двери… Тряпка - примочка от синяков? Надеюсь, во всяком случае.
- Государь очнулся! - радостный вопль прапорщика Акимова больно бьёт по ушам. Самого гвардейца почти не вижу, глаза ещё не привыкли к свету, и приходится их зажмуривать.
- Ваше Императорское Величество! Павел Петрович! - восторженно орёт Бенкендорф. - Вы живы!
Ага, называет по имени-отчеству. Значит, я не девица? А кто у нас тогда девица?
- Совсем оглушил, полковник. Зачем так громко кричать? - недовольное ворчание помогает замаскировать растерянность и недавний испуг. - Чего переполошился?
- Так вы же целые сутки без сознания пребывали, государь.
- Врёшь.
- Истинный крест! Вот у доктора спросите.
Выкатившийся из-за спины Бенкендорфа лекарь похож на колобка с ножками, а физиономия излучает такую преданность и доброжелательность, что поневоле хочется быстрее выздороветь и больше не видеть эту слащавую морду. Не он ли меня девицей обзывал? Будущий доктор лесоповальных наук…
- Ваше Императорское Величество, позвольте выразить…
- Вон отсюда!
- Что, простите?
- К чертям всех врачей!
- Государь гневаться изволит, - перевёл Акимов и подтолкнул непонятливого к двери. - Вы, Генрих Станиславович, девицу ещё раз осмотрите.
Меня вновь сковало ужасом, бросило в холод, и отпустило не сразу, оставив лёгкую слабость в коленях.
- Какую девицу, прапорщик?
- Лизавету Михайловну, кого же ещё? - удивился гвардеец. - Она в свою фузею тройной заряд забила, вот отдачей ключицу-то и сломало. Да вы не переживайте, государь, до свадьбы заживёт!
Вот оно как… А я, старый дурень, ни за что ни про что обидел хорошего человека, нашего милейшего эскулапа. Стыдно, Павел Петрович! Ей-богу, стыдно давать волю эмоциям и срывать зло на ни в чём не повинных людях. А излишне богатое воображение хорошо лечится бромом. И кое-кому требуется лошадиная порция.
Судьба-злодейка, видимо, решила покуражиться над несчастным лекарем от всей души - распахнувшаяся дверь сшибла беднягу Генриха Станиславовича с ног, отшвырнула к стене, и вернула обратно - прямо под ноги ворвавшемуся в спальню генералу.
- Ваше Величество! - заорал тот с порога и, не обращая внимания на распластавшегося по полу доктора, бросился обниматься.
- Михаил Илларионович? - я попытался отстраниться.
- Я! - один глаз у Кутузова прикрыт чёрной повязкой, но второй сверкает опасным восторгом пополам с безумием. - Государь, нам нужно срочно поговорить наедине.
Совершенно не похож на Мишку Варзина. Или это не он? Попробовать какой-нибудь пароль?
- Наедине? Если только вы имеете сообщение о том, что утро красит нежным светом…
- Стены древнего Кремля! Бля! И от тайги до британских морей!
Крики сопровождались объятиями и похлопыванием по плечам. Нет, товарищ Варзин, так не пойдёт.
