Андрей Валентинов - Спартак
Апииан:
"…Римляне еще считали это не настоящей войной, а простым разбойничьим нападением…"
Как рассуждал Вариний? Да очень просто! Собралась возле Везувия громадная шайка, окрестности ограбила, лихостью да хитростью претора Клавдия Пульхра разбила, а узнав про свежее римское войско, решила что? Правильно — решила удрать куда подальше. Значит, все правильно, Фурий с двумя тысячами Спартака будет стеречь, не отпускать, Вариний же тем временем подождет резервы и…
"И…", как мы знаем, не получилось. Мы ведь с вами, дорогой читатель, не зря историю Горациев с Куриациями вспомнили, так что дальнейшее более чем ясно. Спартак-Гораций побежал, Фурий, он же Куриаций-первый, — следом. А поскольку отрыв между ними в два с лишним перехода, Куриаций-первый бежал очень быстро. Бежал — да и не заметил, как Спартак-Гораций повернулся к нему лицом.
Плутарх:
"Вторым против гладиаторов был послан претор Публий Вариний. Гладиаторы сначала вступили в бой с одним из его помощников, Фурием, командовавшим отрядом в 2000 человек, и обратили его в бегство".
Как именно это случилось, Плутарх уточнять не стал — из скромности, видать. То ли спартаковцы на спящий римский лагерь налетели, то ли на марше легионеров подстерегли. Уверен в одном — построиться по всем правилам римлянам не дали. Четыре когорты в сомкнутом строю, даже если это когорты из новобранцев, дело серьезное, так что Фурия явно застали врасплох. Мне почему-то кажется, что случилось это на марше, где-то часа в четыре пополудни. На марше — потому что после Везувия, после гладиаторских акробатических трюков римляне по ночам караулы наверняка стали удваивать и с караульными разъяснительную работу усиленно вести. А днем… Местность в Кампании неровная, холмы то и дело к самой дороге подступают, а на холмах лес. Остальное просто: половину войска из самых-самых желторотых, в бою пока бесполезных, вперед отправить, дабы пылили побольше и разведчиков Фурия с толку сбивали. Тех же, что поопытнее, — на лесную опушку, в засаду, да еще с двух сторон. Отряд свой Фурий наверняка ускоренным маршем гонит, а тут еще солнышко припекает, шлемы на головах легионерских греет. Жарко, душновато, пыль, каждый о привале мечтает, о глотке-другом поски…
…Вы не пили поску, читатель? Это легионерская кока-кола — перебродившее легкое вино пополам с водой. Изрядно в жару помогает!..
Солдатам Фурия поски хлебнуть не довелось. Свист слева, свист справа, рев трофейной буцины — и ответный рев сотен глоток со всех сторон. Слева — толпа страшных, лохматых, с мозолями кандальными на запястьях, справа — такая же, но еще пострашнее, а впереди — крепкий мужчина лет сорока в коротком центурионском панцире с галльским гладиаторским мечом. Думаю, легионеры даже не успели сомкнуть свои овальные щиты на деревянной основе.
Интересно, сколькими значками когорт в этот день пополнилась гладиаторская коллекция? Как бы не всеми четырьмя сразу!
Дорогой читатель! Я бы рассказал вам, как перепуганный гонец через лагерные ворота на взмыленном коне мчится, как бледнеет лицо Вариния, гонцу этому внимающего, как с ужасом переглядываются военные трибуны, как скрипят пропреторовы зубы, как Дрожит карта в его пальцах…
Не расскажу. Не потому, что не хочется, просто с этого момента я Вариния перестаю понимать. Точнее, понимаю — но не до конца. Ведь что ему следовало делать, о разгроме отряда Фурия узнав? Как по мне, собрать все силы в кулак и крепко подумать. Ведь уже ясно, что происходит нечто страшное. Сначала Клавдий Пульхр, потом — Фурий. Кончились шутки, все, конечно, кончились. А ведь за спиной — Капуя и дороги на Рим!
А между тем следующая битва происходит у городка Салины, почти на границе с Луканией. И не с войском самого Вариния, а с отрядом его заместителя, претора Коссиния.
Плутарх:
"Затем Спартак подстерег советчика Публия и сотоварища его по должности Кассиния, посланного с большими силами, и едва не взяли его в плен, в то время как он купался около Салин. Когда Кассинию с трудом удалось бежать, Спартак немедленно завладел его обозом и, преследуя его по пятам, после ожесточенной резни захватил лагерь. Пал и сам Коссиний".
Саллюстий:
"Коссиний мылся в источнике на ближайшей вилле…"
Картинку представили, а? Теплый денек, вдали — римский лагерь, часовые в горячих панцирях на солнышке скучают. А вот и вилла средь сада зеленого, рядом речушка журчит, в речушке же — римский претор неглиже. Жарко ему, претору. Плещется он, телеса свои преторские обмывает. Хорошо! Рядом конек вороной чуть поник головой, в тенечке травку щиплет…
То, что Коссиний, мягко говоря, дурак, вы это, дорогой читатель, сообразили. А дураков и в бане бьют. Сейчас этому Кассинию по первое число достанется. Но вот вопрос: как он вообще здесь оказался? Ведь войско Вариния далеко, не в одном даже переходе. Инициативу гнилую проявил? Но ведь Плутарх пишет — "посланного". Значит, Вариний своего заместителя сам к Салинам направил?
Думаю, дело было так. Поскрипел пропретор зубами, разгладил карту, помозговал чуток. Он ведь забияка, помните? И вообразил этот забияка себя не кем-нибудь, а Ганнибалом. Тем самым.
Поясню.
У Салин дорога одна. На западе, совсем близко, море, на востоке — лесистые холмы. Перекрыть бы дорогу да запереть Спартака в Кампании! У Салин наковальня, в Капуе — молот. Запереть Спартака — и раздавить в кровавую лепешку. Чисто Ганнибалов номер!
Коссиний, заместитель Вариния, в это время войска собирал. И собрал, причем немало — "большие силы". Поскольку Коссиний претор, ему вполне могли доверить легион. И вот Вариний, спеша Спартаку за все воздать, посылает этот легион НАПЕРЕРЕЗ спартаковской армии. Еще один брат Куриаций спешит-бежит, язык на плечо повесив, к Салинам. Добежал весь в поту, жарко ему стало, а тут речка…
Вы помните, дорогой читатель, что у меня подозрение есть, будто Спартак в Италии уже воевал? Уж больно он местность кампанскую хорошо прочувствовал! Впрочем, там мог воевать и Крикс, ведь именно в Кампании был последний оплот Государства Италия. Да и разведка быстроногая подсказать явно успела.
Не то чтобы замысел забияки Вариния таким уж глупым был, но что слишком рискованным — точно. Да и разведка у Вариния (а у Коссиния тем паче) оказалась в отличие от спартаковской не на высоте. Спартак-то уже подходил к Салинам, причем явно не с той стороны, откуда его часовые высматривали.
А дальше все как в старом фильме про партизан — голый претор бежит к лагерю, телесами сверкая и опережая собственный визг, на конька вороного уже какой-то гладиатор (уж не Крикс ли?) взбирается, страшная толпища с деревянными копьями обоз, что как раз к лагерным воротам тянулся, дуванит, а еще одна толпа уже частокол штурмует. Не рваться золоченому Орлу к небесам, а лежать в гладиаторском шатре — первым экземпляром будущей Орлиной коллекции. Воинству же, что Коссиний привел, уже Харон учет ведет. С каждой души Харону медяк полагается, да только некому будет легионеров по всем правилам в путь снаряжать. Так что. скитаться их душам по берегу Леты до конца веков!
Даже не хочу представлять, что гладиаторы с трупом Коссиния сотворили. Едва ли похоронили с честью.
Пусть я погиб и взят Хароном
И кровь моя досталась псам…
Где-то так оно и случилось, уверен. А вот что с его преторскими сапожками и перевязью сделали, вполне представляю — их-то претору Спартаку и поднесли, дабы войско гладиаторское выглядело "достодолжно".
Претор Коссиний ПРОЖИЛ. Был братец Куриаций-второй — и нет его!
Итак, Коссинию уже все равно, разве что медяка не хватает, дабы Харону-паромщику заплатить. А вот Варинию… Ох, не завидую я пропретору! Вроде и не воевал еще, а половины войска уже нет, словно его Ио-Корова, Юпитера возлюбленная, языком своим коровьим слизнула. Но беда не приходит одна, а все с детками. Судя по всему, именно в это время похолодало, набежали тучки — и пошли дожди. Осень на пороге, не забыли? А ведь в войске Вариния полно новобранцев. Им-то каково? Мокро, прохладно — и страшно до икоты. Вот и принялся народ потихоньку разбегаться. Да так, что осталось у пропретора… Сколько осталось?
Саллюстий:
"Между тем сам Вариний, будучи вблизи рабов с теми четырьмя тысячами солдат, которые остались ему верны…"
Четыре тысячи — не так и мало, но и не очень много. А остальные? Кто на побывку отпросился, а кто и отпрашиваться не стал. К Спартаку же, напротив, новые толпы валят. Помните?
Орозий:
"Ведь тогда, говорят, у Крикса было войско в 10 000 человек, а у Спартака — втрое больше".
Напомню: "говорят". У страха глаза велики, но народу к Спартаку набежало немало. С одной стороны, это очень хорошо. А вот с другой… Сорок (ну, не сорок, пусть двадцать) тысяч бутербродов и чашек кофе на завтрак, столько же порций супа-харчо на обед… Да и народец еще дикий, в караулы не ходил, в манипульном строю не стоял.
